Еще немного усилий и лодка мягко уткнулась в прибрежный песок. Никита с облегчением откинул весло и помог Анне выйти из лодки. Метрах в пятидесяти от кромки воды на небольшой возвышенности стояло сооружение сколоченное из грубых досок – укрытие для рыбаков от непогоды. Чуть ближе толстый таган. Костер под ним видимо давно угас, но жар еще оставался и от него тонкой струйкой тянулся дымок. На таганке на толстой проволоке висел артельный закопченный котел.

Никита заглянул в него, в котле была уха. Светло‑желтый жирок, толстой пленкой скрывал большие куски рыбы. Запах был потрясающий и Никита непроизвольно сглотнул слюну. У таганка на вкопанных в землю толстых столбиках стоял стол вокруг него устроенные таким же образом стояли скамейки. На столе – горка чисто вымытых алюминиевых блюд, кучка деревянных ложек и пара мясницких ножей. Под столом берестяной короб.

– Сейчас перекусим – заметил Клим изучающий взгляд Никиты – Из баркаса котомки вытащим и за стол.

Поклажи было немного. Две котомки у молодежи. Котомка и берестяной кузов Клима. Все это Никита с Климом перенесли в сарайчик. Там вдоль задней стены были устроены нары, слева в углу металлическая печь, справа длинный стол около него скамья. Никита обежал взглядом нехитрое строение и собрался выйти из него, но Клим попридержал его:

– Никита – начал он – Я не знаю, что у вас случилась и знать мне не положено, но Савелий просил меня спрятать вас и пока его нет я за вас всех в ответе. Так что ежели какая лодка покажется на реке, забирай девок и тикайте сразу в ивняк, что за становищем. И ждите там. В случае чего я картуз с себя сниму и на стол положу, тогда быстро шагайте прямо на солнце и часа через полтора будете на озере. Мимо не пройдете. Оно длинное. По берегу озера идите вправо и там увидите ровно пять штук берез. Растут кучкой и их далеко видно. Метрах в десяти от берез у меня землянка у самой засохшей черемухи. Я туда на уток да гусей хожу. В землянке все ест, я вечор бегал туда.

– А потом? – спросил Никита внимательно слушавший лесника.

– А потом приедет Савелий и уж там дело его. Все понял?

– Понял. Спасибо за заботу, Климентий Константинович.

В дверь заглянула Клава и мужчины прервали разговор.

– Ну девки – скомандовал Клим – Расставляйте блюда, ложки и за стол. Обедать будем.

За стол уселись Клава с Анной по одну сторону, мужики по другую. Уха была наварена душистая и чуть попахивала дымком, что придавало ей особенный вкус. Рыбу выложили из котла в большое блюдо. Это была стерлядь, нарубленная большими кусками. Бульон Анна разливала по блюдам, а Клим попросил налить ему в алюминиевую кружку. Ели с аппетитом, молча. Потом чаевничали и осоловевшие от сытости, свалились прямо на песок, подставив солнцу обмякшие тела.

– Хорошо‑то как – вздохнула Анна, лежавшая рядом с Никитой – Так бы здесь и жила всю жизнь.

– А меня взяла бы с собой – повернулся к ней Никита, оперевшись на локоть.

– Взяла бы. Ты хороший – ответило полушутя Анна.

– Тогда и меня берите. Я тоже хорошая – подала голос‑Клава.

И все трое рассмеялись. Клим поднял голову от песка и взглянул на солнце.

– Ну отдохнули немного пора и за работу. Никита поможешь мне мотницу у невода заладить, а девки пусть посуду вымоют.

Все занялись порученными делами. Клим с Никитой ушли к самой воде, где был расстелен невод. Анна с Клавдией вымоли посуду быстро и решили помочь мужикам. Анна сходила в сарайчик, нашла там деревянную иглу для ремонта невода и моток ниток. Она намотала нитки на иглу и они пошли к неводу. Разрывов было немного. Клава растягивала полотно невода и Анна сшивала обнаруженные дыры. Клим некоторое время косился в их сторону, а потом не выдержал и подошел к женщинам. Он с минуту понаблюдал за руками Анны и одобрительно крякнул:

– Ишь ты. Ладно у тебя получается кто научил‑то?

– Отец – ответила Анна.

– Ну, ну – гмыкнул Клим и пошел обратно к Никите.

Анна за работой немного отвлеклась от тяжелых дум, но напоминание об отце вернуло ее к действительности. «Папа уже наверно скоро в Котласе будет. Все ли у него в порядке. А где Савелий‑то так долго?» – возникали вопросы, на которые Анна не могла ответить. Ко всему этому примешивалось чувство вины перед близкими ей людьми и чувство ответственности за будущего ребенка.

***

У Савелия уже подсыхала одежда и он уже собирался одевать ее, как вдруг сзади себя, где осталась бричка, услышал хруст. Он резко обернулся и боковым зрением уловил мелькнувший силуэт человека в мелком ельничке, за спиной которого светлым пятном выделялся берестяной короб. Савелий напрягся и впился взглядом в ельник. Но пятно исчезло а хруст стал удаляться.

– Грибник какой‑нибудь – успокаивал себя Савелий, или ягодник. А чего не подошел? Ну, мало ли что. Прошел стороной и все. Видит человек делом занимается. Голый стоит. Смущать не стал.

На том Савелий и успокоился, но какой – то осадок остался. Он не спеша оделся, затушил тщательно остатки костра и пошел к бричке. Застоявшийся жеребец нервно перебирал ногами и нетерпеливо поджидал Савелия. Тот развернул бричку и стал выезжать из перелеска. Вытащив бричку на дорогу, жеребец не дождавшись понукания резво побежал в сторону своего дома. Савелия разморило теплыми лучами взошедшего солнца и он отпустив вожжи, задремал опустив голову на грудь. Изредка на рытвинах он вздрагивал, поднимал голову. В Сольвычегодск Савелий въехал, когда было уже раннее утро и улицы казались пустынными. Жеребец почуяв близость стойла, сам находил дорогу и вскоре подкатил бричку к дому Клима, приветствуя хозяев легким ржанием.

Из избы выскочила простоволосая хозяйка дома Павла. Это была женщина лет сорока, худощавого телосложения. Темные волосы были убраны на затылке в тугой большой узел. Большие карие глаза смотрели живо из‑под густых дугообразных бровей. Она была из местных, но корни ее видимо тянулись откуда‑то с Донских или Кубанских степей.

– Савелий Григорьевич! – радостно приветствовала она Савелия, растворяя ворота – сколько лет, сколь зим. Здравствуй дорогой!

– Здравствуй Павла‑ тоже видно был рад встрече Савелий – Наладь‑ка пить жеребцу.

– Мой‑то, рано утром на тонь уехал‑объясняла хозяйка. Сказывал, что, если ты приедешь, мужиков на тонь не посылать.

– Не посылай – подтвердил Савелий, подведя жеребца к деревянному, наполненному водой корыту лежащему у колодца. – Сами управимся. Жеребца не распрягаю, скоро поеду. Овса только сыпани ему.

– Дак хоть чаю – то откушаешь? – забеспокоилась Павла – какой век не виделись.

– Чай это дело хорошее. Почаевничаем и пирогов твоих отведаю – добродушно улыбаясь успокоил Савелий хозяйку.

– Ну, давай, пошли в избу. Радушно пригласила хозяйка – а то пироги остынут. Клим не сказал, когда приедешь. Сам – то недавно только ушел. Еще четырех часов не было. Хотел лошадь взять в потребсоюзе, да на тонь ехать.

– Ничего больше не передавал? – спросил Савелий, пропуская Павлу вперед.

– Вроде ничего больше – ответила та и обернувшись к Савелию, шутливо спросила – а ты не у крали ли какой постельку мял?

– Ага рассмеялся Савелий – никак не отпускала.

Рассмеялась и Павла. Она знала о привязанности Савелия к Марии и вопрос ее был задан только шутки ради.

Лет десять назад Савелий подрядился сопровождать плот с затона до Архангельска. Вместе с ним в пару попал тогда еще незнакомый ему Клим. Они в присутствии десятника стали проверять состояние плота и шли по нему перепрыгивая с пучка на пучок. Пароход уже забуксировался к плоту и разводил пары. Мужики уже заканчивали осмотр, как вдруг пароход дернул плот. На пучке, на котором стоял Клим, со звоном лопнули обе проволочные стяжки, пучок древесины рассыпался и Клим, ничего не успев осознать, оказался под водой. Бревна сошлись над ею головой. Все произошло мгновенно. Савелий и десятник оцепенели, с ужасом глядя на плавающие бревна, где только что стоял человек.

Первым опомнился Савелий. Он моментально скинул сапоги, сориентировался и бросился с плота в воду. Нырнув, он ушел под плот и поплыл под пучками, мощными толчками двигая тело вперед. Клима он нашел быстро. Вернее увидел его болтающие ноги. Подплыв поближе. Савелий поднялся по телу Клима и обнаружил, что его голова упирается в распавшийся пучок а левая рука зажата бревнами. Савелий рывком ушел в торец пучка и руками попытался раздвинуть бревна они немного поддались но не отходили. Савелий не мешкая уперся спиной в цельный пучок, ногами в рассыпавшейся и изо всех оставшихся сил стал толкать бревно. В ушах звенело, воздуха не хватало. Он не понял, отодвинул он бревно или нет, но краем глаза увидел, что тело Клима пошло ко дну. Савелий, оттолкнувшись от пучка, устремился за ним, схватил его за ворот и потащил его на верх. Сознание уже терялось, но Савелий успел уловить бледную полоску света сбоку плота и направил тело туда.