— Даромир, вы были великолепны! — восторженно хлопая ресницами, заверещал Тинки.

— Не «вы», а «ты», — напомнил я.

— Да-да, — подхватил Винки. — Теперь весь мир узнает о вашем благородстве.

Тьфу ты, а вот о минутной слабости я бы предпочел, чтобы никто не узнал, может, я еще исправлюсь. Но, судя по прошлому опыту, молчать спиногрызов не заставишь.

— Пощадить своего кровного врага во второй раз — это просто удивительно, — не унимались луговые.

«Вот и мне удивительно», — про себя хмыкнул я, а вслух сказал:

— Просто меня очень попросила моя прекрасная Селистена, а я не смог устоять перед ней.

Что ж, пусть хоть моей мелкой будет приятно.

— Конечно, конечно! — протараторил Винки. — Никто не может устоять перед очарованием вашей прекрасной избранницы.

— Не никто, а только я, — поправил я лугового.

— Как скажете, — мгновенно согласились лохматые, — мы сейчас же приступим к очередной главе, посвященной вашим подвигам. Надеемся, вы не против?

— Слушайте, а если я скажу, что против, вы не будете ее сочинять? — съехидничал я.

— Будем, — со вздохом признались спиногрызы. — Но надеемся, что вы не станете нам запрещать.

— Что же я, изверг какой, что ли? — отмахнулся я. — Пишите.

— Огромное спасибо! — выкрикнули зверята и, полные восторга, бросились наутек, полагая, что строители и дворовые могут вернуться. Смешная нечисть, одно слово — нестандартные.

Пока я разглагольствовал со своими летописцами, Фрол и Федор под руководством Селистены, постарались привести в чувство героическую Едрену-Матрену. Это оказалось весьма непросто, но посредством двух ведер холодной воды, на свою беду, братьям это удалось. На свою беду — это потому что оба из них тут же получили по увесистой затрещине.

— За что?! — обиженно воскликнул один.

— Почему?! — не менее озадаченно подхватил другой.

— А чтобы не пялились на полураздетую женщину, да еще и в мокрой рубахе! — не моргнув глазом умыла братьев Матрена.

Честно говоря, этот маленький внутренний инцидент своеобразно разрядил ситуацию, и накопленное напряжение вышло наружу посредством неудержимого смеха. А я вообще всегда говорил, что ничто так не расслабляет, как здоровый смех. Естественно, после медовухи и плотного ужина. Кстати об ужине…

— Матрена, что-то есть хочется… Как ты думаешь, после того, что я тут наворотил, я заслужил хороший ужин?

— С мясом? — осторожно поинтересовалась хозяюшка.

— Конечно! — гордо заявил я. — Пока ты тут прохлаждалась, я снова стал человеком! — Немного поразмыслил и скромно добавил: — Ну почти стал.

— Ладно, за ужином расскажешь, что тут произошло, а то и правда есть хочется! — буркнула Матрена и припустилась в дом.

Фрол и Федор, потирая затылки, нехотя последовали за ней. Они, конечно, помахать мечами не успели, но торжественный ужин заслужили. Если бы не они, то меня с моими Золотухиными заскоками уже давно бы прибили.

Однако вернемся к нашим баранам, а точнее, к Сантанам. Ясно, что основной ее целью являюсь я, вот только совсем непонятно почему. Что я вообще ей плохого сделал? Эх, хоть бы какую информацию на сей счет перед личной встречей с этой ведьмой.

Стоп! Ведь я запросто могу получить эту информацию от другой ведьмы, от моей ненаглядной бабаньки. Хватит уже выпендриваться и задирать нос, теперь не до условностей. Какая, собственно, разница, расправлюсь я с княгиней сам или с небольшой помощью Серафимы? По-моему, никакой.

Я всегда говорил: важно всё правильно себе объяснить. Теперь главное — как-то очень ненавязчиво намекнуть об этом Селистене, чтобы ненароком не признаться в своей слабости. Мне нравится выглядеть героем в ее глазах, и менять это как-то не хотелось бы.

— Селистена, солнышко… — начал я издалека.

— Да?

— Вот как всё повернулось… Я тут вот подумал, а не…

— Уже, — как ни в чем не бывало мурлыкнула она.

— Что уже? — не понял я.

— Ну ты же хотел сказать, чтобы я дала знать Симе, что у нас проблемы?

— Да. — От неожиданности я даже сказал чистую правду.

— Так вот я уже это сделала, — всё тем же невинным голоском продолжила мелкая.

— Но ты понимаешь, что…

— Конечно, понимаю, ты и так бы ее победил. Просто хочешь узнать побольше о своем враге.

Я немного помолчал, любуясь своей избранницей, а потом сказал:

— Мы и правда соединены какой-то удивительной нитью.

— Надеюсь, с годами она станет только крепче, — прошептала рыжая и чмокнула меня в нос.

Эх, ну почему я опять собака, а не человек?!

* * *

Однако враги приходят и уходят, а кушать хочется всегда. А так как встреча с Сантаной не за горами, надо подкрепиться основательно. Тем более что я теперь укушенный и могу есть всё, что захочу. А хочу я много чего, особенно мяса.

Когда мы с Селистеной наконец-то вошли в терем, Матрена как раз накрывала на стол. Исходя из того, что хозяйка трактира находится не у себя дома, ей удалось невозможное — из весьма скромного набора продуктов она приготовила прекрасный ужин. Во всяком случае, мне так показалось с голодухи.

— Матрена, ты чудо! — вполне искренне заметил я, любуясь замечательным натюрмортом.

— Я знаю, — буркнула она в ответ, продолжая сооружать очередную вкуснятину.

Тут мой взгляд упал на кувшин, стоящий на краю стола. Я потянул носом и ощутил блаженный медовый аромат.

— Ты дважды чудо! — не удержался и отвесил еше один комплимент. — А медовуху-то где достала?

— Какую медовуху? — удивленно вскинула брови хозяйка.

— Вот эту.

Матрена внимательно посмотрела на кувшин и пожала плечами:

— Странно, только что ее здесь не было.

— Раньше не было, теперь есть, — отмахнулся я, — но это именно то, что мне сейчас нужно.

Матрена молча наполнила мне плошку, и с помощью огромного языка Золотухи я ее мигом опустошил. Какое это всё-таки счастье — холодная медовуха после очередного выигранного боя.

— Пожалуй, я тоже пропущу чарочку, — глядя на мою счастливую физиономию, решилась Матрена.

— И я, — поддакнула мелкая.

— Детям и больным медовуху нельзя, — тут же отрезал я и хитро покосился на Селистену. Та покраснела, надулась и запыхтела словно кипящий самовар.

— А я ребенок или, может быть, больная? — взвилась рыжая.

— Тебе видней, — отмахнулся я, — выбирай на вкус.

— Значит, ты хочешь сказать, что собираешься жениться на ребенке или на больной? — не унималась мелкая.

— Если так дальше пойдет, то жениться придется на больном ребенке, — не смог удержаться я.

Конечно, тут же по комнате пронесся небольшой ураганчик под названием «Селистена в ярости». А я прихлебывал медовуху и любовался ее красотой. Она и так-то у меня просто прелесть, а вот когда в ярости, становится совсем неотразимой. Сколько страсти, экспрессии, эмоций! А как пылают конопушки на вздернутом носике! Век бы любовался, но лучше не перегибать палку, а то вполне реально можно схлопотать моим же посохом по загривку.

После такой маленькой встрясочки мы втроем налили по плошке и, подняв тост за «прекрасных дам», опустошили посуду.

— Она очень даже приятная, — после некоторого раздумья призналась Селистена.

— А я тебе о чем всегда твердил? — возмутился я. — Была бы неприятная, я бы ее не пил. Кстати, давайте еще по чарочке.

— Хватит, — обломала меня Матрена. — Надо Фролу с Федором оставить. Странно, что их до сих пор с нами нет.

— А где они вообще? — больше для поддержания разговора поинтересовался я, с вожделением глядя на кувшин.

— Не знаю, — почесав затылок, выдала Матрена, — вроде тут были, а потом словно испарились.

— Ладно, начнем ужинать — тут же появятся.

Колокольчик опасности заверещал словно ненормальный, но было уже поздно. Я ощутил, что мое гибкое, тренированное тело словно оцепенело. Единственное, что я успел сделать, так это лечь на пол. После этого вообще потерял контроль над собой. Помнится, когда-то давно, с помощью какого-то пойла, меня обездвижил коварный вампир-романтик Беня Вийский. Только тогда меня еще пробило на смех, а сейчас голова оставалась ясной и чистой. Чего не скажешь о лапах и остальных органах движения.