На следующий год Харальд Гренландец опять собрался в викингский поход и по пути навестил Сигрид. Многие из его людей отговаривали его, но он все-таки поехал с большой дружиной и приехал в усадьбу, где Сигрид проживала. В тот же вечер туда приехал другой конунг – Виссавальд. Он был родом из Гардарики – Страны Городов, где его звали князем Всеволодом. Он тоже сватался к Сигрид. Конунгов поместили вместе с их дружинами в доме, хотя и большом, но старом. Вечером не было недостатка в напитке, настолько хмельном, что все были мертвецки пьяны, и стражи как внутри, так и снаружи дома, заснули. И вот Сигрид велела расправиться с ними огнем и мечом. Дом и все, кто в нем был, сгорели, а те, кому удалось из него выбраться, были убиты. Сигрид сказала, что так она хочет отучить мелких конунгов от сватовства к богатой вдове. С тех пор ее стали звать Сигрид Гордая.
Когда до Асты дошла весть о гибели мужа, она была глубоко уязвлена. Муж, чьего ребенка она носила под сердцем, втайне собирался развестись с ней и жениться на другой. Аста забрала свое имущество и уехала к отцу. Там она родила Олава, а позже вышла замуж за Сигурда Свинью, мелкого конунга, правившего в Хрингарике. Он также принадлежал к роду Инглингов, но по виду и по образу жизни нисколько не походил на конунга. Сигурд Свинья носил синюю куртку, синие чулки и широкополую серую шляпу. Он сам наблюдал за тем, как его работники жнут хлеб, вяжут его в снопы и складывают в скирды. Разъезжая по полям, Сигурд повязывал лицо платком от летнего зноя и ветра. Он был прижимистым хозяином, который даже гостям велел подавать мясо и пиво только через день, а домочадцев потчевал кислым молоком и вяленой рыбой.
Олаву Толстому казались скучными хлопоты отчима. Однажды отчим, собираясь в поле, велел пасынку оседлать для него коня. Олав отправился в хлев, выбрал самого крупного козла, надел на него седло конунга и подвел отчиму. Сигурд Свинья только огорченно вздохнул, взглянув на оседланного козла: «Видно, ты не хочешь слушаться моих приказаний. Права твоя мать, не следует заставлять тебя делать то, что тебе не по вкусу». С детства Олав отличался независимым нравом. Был он приземист, широк в плечах и крепок телом, за что его прозвали Толстым. Он предводительствовал во всех детских играх и не терпел, если кто-то лучше него стрелял из лука или бился на деревянных мечах.
Однажды он отошел далеко от дома и заснул под раскидистым дубом. В тот день Олаву впервые явился во сне внушающий ужас муж в алом плаще и блистающих латах. Сей муж изрек: «Покинь мирный кров, ибо ты рожден для ратных подвигов. Плыви за море и добудь великую славу!» Олав поведал о своем сновидении матери. Аста призвала опытного викинга Храни Путешественника. Непросто было заслужить подобное прозвище. Храни побывал во многих странах, в том числе в Виноградной стране, о которой ходило много легенд. Храни уверенно определил, что муж в алом плаще и латах похож на конунга Олава Воронью Кость, сына Трюггви. В таком одеянии он видел его в последний раз, когда конунг прыгнул в море с борта боевого корабля «Длинный Змей», не желая попасть в руки врагов. Храни сказал, что сын Трюггви неспроста явился мальчику во сне. Его ждет великая слава.
Аста на свои средства снарядила для сына боевой корабль со скамьями на тридцать гребцов. Олав Толстый был провозглашен морским конунгом. Викинги часто делали своим предводителем юношей знатного рода. Разумеется, при молодом конунге всегда был опытный наставник, умевший прокладывать путь по звездам и править кораблем в бурю. Наставником Олава стал Храни Путешественник. Он правил кораблем, а юный конунг сидел на веслах вместе с простыми гребцами.
Юный морской конунг возмужал в викингских походах. Через несколько лет он стал опытным воином, совершившим множество подвигов в далеких странах. Олав примкнул к предводителю йомсвикингов Торкелю Высокому, который вторгся на Британские острова. Олав участвовал во взятии Лундуна, самого большого города страны, стоявшего на реке Темзе. Торкель Высокий получил с короля англов Этельреда Неразумного данегельд в сорок восемь тысяч фунтов серебром. Пока собирали данегельд со всего королевства, Торкель Высокий напал на Кантараборг. Викинги ворвались в собор во время литургии, перебили клириков и взяли в плен архиепископа Кентерберийского Альфеге, чтобы получить за него богатый выкуп. Однако архиепископ отказался заплатить за свою жизнь. Семь месяцев, находясь в темнице в Гринвиче, он испытывал терпение язычников. Однажды из южных земель привезли бочки молодого вина. По этому случаю викинги устроили пир. Они резали лошадей и быков, обдирали их туши, разрубали на части и жарили на кострах огромные куски мяса. Олав Толстый сидел на почетном месте рядом с Торкелем Высоким и осушал рог за рогом.
Кто-то из приглашенных на пир вспомнил про строптивого архиепископа. При упоминании его имени викинги яростно взревели и потребовали немедленно привести упрямца. Альфеге втащили в трапезную, поставили на колени и приступили к нему с вопросом: скоро ли за него заплатят выкуп? Архиепископ спокойно отвечал: «Вам придется ждать до Страшного Суда, ибо я запретил добрым христианам собирать деньги для этой цели. Золото и серебро только разжигает вашу алчность и привлекает в Британию все больше и больше язычников». Викинги вскочили, не помня себя от гнева. На голову архиепископа посыпались обглоданные кости. Конская голова опрокинула его на спину, он попытался подняться, но тотчас снова рухнул, придавленный головой барана с тяжелыми рогами. Торкель Высокий поднялся во весь громадный рост и обратился к своим воинам с речью: «Отдайте мне этого христианина в обмен на мою долю данегельда». – «Смерть ему!» – орали язычники в сотню глоток. Торкель не сдавался: «Сверх того я дам вам все сокровища, которые я добыл в чужих странах. Забирайте все, кроме корабля, на котором я вернусь домой». Однако предводитель йомсвикингов не мог совладать с пьяной толпой. Один из викингов подбежал к лежавшему без сознания архиепископу и обухом топора размозжил ему голову.
Олав Толстый не вмешивался в происходящее. Он только удивился, что Торкель Высокий был готов отдать свои сокровища за христианина. Равнодушно отвернувшись от убитого архиепископа, Олав продолжал пировать, пока вино не одолело его. Во сне ему опять явился конунг Олав, сын Трюггви. Лик конунга был суров, очи метали молнии. Указывая перстом на замученного архиепископа, он гневно вопрошал: «Как ты допустил гибель святого мужа? Знаешь ли ты, что Альфеге крестил меня в Англии? Великий грех сотворили викинги! Искупи свою вину, приняв святое крещение!» Олав Первый, сын Трюггви, по прозвищу Воронья Кость, говорил так, потому что был не только великим воином, но и ревностным христианином. Он распространял Христово учение в Норвегии, и в его правление свет истины воссиял в нашей прекрасной Исландии. Всемогущий Бог окинул милостивым взором людей, заселивших наш остров, и через своих посланников избавил наш народ от долгого рабства у Врага рода человеческого и затем привел своих возлюбленных сынов к совместному обладанию вечным наследством, как он обещал всем тем, кто хочет служить Ему при помощи добрых дел.
Узрев во сне добродетельного сияющего мужа, Олав Толстый пробудился другим человеком. Печать раздумья легла на его чело. С той поры он почти перестал улыбаться, избегал веселых пиров и часто уединялся. Он запрещал своим викингам грабить соборы и разорять аббатства. Поступив на службу к нормандскому герцогу Роберту Дьяволу, он подолгу беседовал с христианами и наконец решил принять истинную веру. В руанском соборе Олав Толстый принял святое крещение, и на следующую ночь ему снова явился сын Трюггви. На сей раз лик конунга был светел. «Ты выбрал благой путь, – изрек он. – Тебе уготовано великое служение. Возвращайся в Норвегию, верни земли, которые принадлежали мне и были захвачены иноземцами».
Сын Трюггви говорил так, потому что после его гибели Норвегия распалась на несколько частей. Одни фюльки достались свеям, другие – данам, чьим пособником являлся ярл Хакон. В основном же власть принадлежала мелким конунгам, которые правили в своих областях. Олав Толстый решил воссоединить страну и стать конунгом всей Норвегии по примеру сына Трюггви, являвшегося ему в сновидениях в облике мужа в алом плаще и сияющих латах.
