Его манеры являли собой смесь профессиональной приветливости и стоического терпения по отношению к преступникам с отклонениями от норм поведения, прячущим Полосатые Дыры в своих вонючих телах.

- Пожалуйста, поместите гражданку на кушетку и возвращайтесь на свой пост, - приказал тот, что шел слева.

Шан-юн, по-прежнему обездвиженную в своем пластиковом коконе, осторожно переместили на раскладную койку. Робот укатил прочь, даже не попрощавшись.

Невероятно уродливая женщина уставилась на своих врачей и попыталась активировать Дыру. Ничего не получилось. Пальцы не гнулись. Мускулы живота сокращались, но она не могла пошевелиться. Бесполезная Дыра вращалась внутри тела, но контролировать ее оказалось совершенно невозможно.

- Ну что ж, мисс Ся, - обратилась к ней первая человекообезьяна, - вы, вне всякого сомнения, заработали себе массу неприятностей.

- Нда. Разумеется, мы имеем дело с недобрыми намерениями и ложью. Ради вашего же блага будем надеяться, что мы сможем вправить вам мозги без применения неэтичных методов, вроде превращения вас в овощ.

На пластиковом коконе, скрывавшем лоб Шан-юн, выступил холодный пот, подобно тому как влага от буханки хлеба собирается внутри целлофановой упаковки. Это было отвратительное, угнетающее ощущение.

- Прочистка мозгов… - задумчиво произнесло одно из существ. - Нет, не пойдет, можно все испортить.

- Да, это было бы трагедией, Фрэнк, - женщина явно обладает большими способностями. Много ли людей в состоянии сплести Полосатую Дыру так, чтобы их не засекли еще до того, когда им это в голову придет? Это мастерство, Фрэнк, хочешь ты того или нет. Талант.

- Но нельзя забывать, что она направила свои способности во вред государству.

- Я об этом ни на минуту не забываю, Фрэнк, но мне кажется, что гражданка упустила из виду данное обстоятельство.

Он впился в лицо Шан взглядом, полным отвращения и озабоченности. К этому моменту Шан уже чуть не плакала от ярости и страха. Если бы ее глазные яблоки могли, они бы выскочили из орбит и вырвали у этой лицемерной обезьяны язык из глотки. Но поскольку эволюция не предусмотрела для глаз подобной возможности, им пришлось удовольствоваться тем, что они выпучились и налились кровью от ненависти.

- Вы должны были осознать, что больны, - поучал ее Фрэнк. - Вы должны были смело прийти к нам, добровольно пройти курс лечения.

Нити, составляющие кокон, натянулись, и обезьяна печально покачала головой.

- Расслабьтесь, мисс Ся. Гнев - это бесполезная, антиобщественная эмоция. Существуют неплохие доказательства того, что все эмоции бесполезны и антиобщественны, но я придерживаюсь иной точки зрения. Живи и дай жить другим - вот мой девиз.

На индикаторной панели загорелись цветные огоньки, что-то зажужжало. Шан-юн вся кипела.

- Сейчас мы отправим вас в Анализатор, мисс Ся, и ядолжен вам сообщить, что, если вы по-прежнему помышляете о сопротивлении, это неблагоприятно отразится на вашей медицинской карте.

Из кокона донеслось приглушенное фырканье. С мелодичным звуком подъехал лифт.

- Ага, ну вот. Не стоит волноваться, мисс Ся. Поверьте мне. Вы пройдете анализ и оценку сразу после того, как техники удалят кокон и эту Полосатую Дыру, которую вы поместили в свое тело.

Другая обезьяна яростно закивала, наклоняясь над Шан-юн с баллончиком в руке.

- Совершенно верно. Помните - наша работа заключается в том, чтобы вылечить вас.

Он впрыснул ей в ноздри аэрозоль. Комната опрокинулась и ударила Шан-юн в висок.

Когда обезьяны покатили койку с онемевшим телом к лифту, она еще не потеряла сознания и, чувствуя, как тьма разрывает ее мысли на смешные маленькие кусочки, расслышала слова Фрэнка:

- Откровенно говоря, Тед, от этих ненормальных у меня мурашки по коже бегут.

Камера, в которой очнулась Ся Шан-юн, оказалась сырой, вонючей, практически лишенной света, и узница в ужасе решила, что здесь наверняка живут крысы.

Разумеется, это было невозможно.

Будущее не таково. Вы это знаете, и я это тоже знаю.

А люди, живущие в будущем, знают это гораздо лучше нас.

Черт побери, если есть хоть что-то, в чем мы твердо уверены, так это в том, что в будущем чисто.

Все стерильно. Домашние тапочки аккуратно ставят под кровать, прежде чем улечься спать - в 10.15 или даже раньше.

Будущее - это не банановая республика. Согласен, в ближайшие годы нас ждет короткий период неприятностей, с этими аятоллами, духовными пастырями и прочим, но ничто на свете не совершенно, даже утопия.

Там просто не может быть полной крыс камеры со ржавыми цепями и бурыми пятнами на каменных стенах, подозрительно напоминающими засохшую кровь (не слишком давно засохшую). Профсоюзы, правительство, общественность этого не допустят. Будущее - последний оплот аккуратности.

Ся Шан-юн понимала это не хуже нас с вами, и именно поэтому она сидела и дрожала мелкой дрожью, прижав руки ко рту и вонзив ровные белые зубы в костяшки пальцев.

Но, к ее чести, она довольно быстро прекратила это занятие, села на деревянной скамье и испустила крик.

В обнаженную ягодицу угодила заноза.

Ся Шан-юн потрясла головой, чтобы изгнать из мозгов туман. Сквозь крошечное, забранное решеткой окошечко в противоположной стене едва пробивался свет - так сильно оно было заляпано грязью. Лучик сверкнул на струйке какой-то жидкости, бежавшей по стене, сложенной из грубо обтесанных и на ощупь твердых, как железо, блоков, - очевидно, стену сложили заключенные.

- Чушь какая-то, - пробормотала Ся Шан-юн.

Дрожа - вы бы тоже задрожали, проведя всю свою жизнь в зданиях с центральным отоплением и внезапно очутившись нагишом на отвратительном сквозняке, - она спустила ноги на пол.

Это была вторая ошибка, и она тут же горько пожалела, что не осталась на койке.

В этой камере сырыми были не только стены. На полу стояла вода.

Шан-юн поспешно убрала с пола перепачканные ступни и, присев на корточки, обхватила себя руками, чтобы согреться.

Необходимо отметить, что она обладала большой практикой в подобном деле. В ее необыкновенно глупом мире другой человек ни за что не стал бы обнимать ее, так что ей пришлось научиться делать это самой. Никто не обнимает уродливых людей, если можно этого избежать, а люди будущего еще лучше нас преуспели в искусстве уклоняться от того, что, хотя и может порадовать ближнего, не приносит никакой выгоды.

- Скользкие полы, - недоверчиво прошептала Ся Шан-юн. - Решетки на окнах.

Состояние, в котором находилась Ся Шан-юн, описано специалистом по социальной психологии Леоном Фес-тингером^[3] как когнитивный диссонанс. Между ее привычными представлениями и обстановкой, в которой она оказалась, возникло непреодолимое противоречие.

Вспомним, что Ся Шан-юн считала существующий социальный порядок безнадежным и полностью прогнившим; она пришла к ужасному решению взорвать главную государственную базу данных при помощи Полосатой Дыры, спрятанной внутри собственного тела.

Да, верно, ей было легче решиться на этот отчаянный поступок - ее физическое тело не представляло для нее абсолютно никакой ценности. Если люди обнимают вас, когда вы грустите, если они считают вас милым, то вы начинаете заботиться о своей красоте и здоровье, и вам это нравится. Последнее, что может прийти вам в голову, - это разнести себя на кусочки ради каких-то политических целей.

И все же даже в самых безумных проклятиях в адрес государства, в самых неистовых анархических фантазиях Ся Шан-юн и представить не могла, что они дойдут до подобного варварства.

- Вы, мерзкие злодеи, - внезапно завопила она во весь голос, спрыгнув с койки на покрытый липкой дрянью пол и бессмысленно молотя по равнодушной каменной стене, - выпустите меня отсюда!

За этим всплеском эмоций последовал такой же внезапный вопль у нее из-за спины.

Короткие черные волоски на шее Ся Шан-юн встали дыбом и попытались было спастись бегством, но из-за корней это оказалось невозможным.