После убийства Влада главным подозреваемым все называли Сергея Лисовского. Действительно, Листьев своей рекламной реформой автоматически перекрывал ему источник доходов. В тот злополучный период я как раз работала с Лисовским. Я не знаю, каким образом, но именно он был посредником в выпуске на Первом канале программы, которую мы готовили вместе с агентством мировых новостей „Рейтер“. Задолго до рокового первого марта 95-го года Лисовский предупредил нашу команду: „Мы уходим с Первого на другую кнопку. Нас не устраивают условия“. Я точно знаю, что шли переговоры с Пятым, петербургским каналом. Лисовский выбрал метод дипломатии и поиска компромиссов. Да, он был жестким, но не жестоким. Вообще мне кажется, что его кто-то очень грамотно подставил с этим убийством, выбрав именно то время, когда у него, по логике, должен был назреть с Листьевым очевидный для всех конфликт на почве рекламы. Скажите мне, станет ли человек убивать другого, зная, что заподозрят в первую очередь именно его?

Борис Березовский никогда не скрывал, что не Листьева видит на посту генерального директора. Его фаворитом была Ирэна Стефановна Лесневская. Листьев не укладывался в формулу Бориса Абрамыча. К тому же Березовский терпел только одну форму общения: безоговорочное подчинение ему и его интересам вплоть до слепого поклонения. А у Листьева была своя формула телевидения, и он отстаивал ее до конца – и как профессионал, и как личность. Заискивать перед Березовским он не стал с самого начала. Они были на „ты“, я это точно знаю, и их беседы были довольно жесткими.

Что же случилось поздно вечером 1 марта 1995 года? Был сигнал из спецслужб, занимающихся техническим контролем. Влад позвонил с ОРТ и сказал, что выезжает. Потом был зафиксирован еще один звонок: „Он выехал“. Чей это был звонок – неизвестно. Хотя потом в оперативных сводках все ссылались на какого-то криминального авторитета. Влад подъедет на машине к своему дому на Новокузнецкой и, не заметив ничего подозрительного, вой дет в подъезд. Но там, внутри, он кого-то увидит и бросится бежать по лестнице. Первая пуля попадет ему в спину, вторая, смертельная, – в голову…

…Через два часа после трагедии в штаб по раскрытию преступления придет анонимный факс с сообщением о том, что основным подозреваемым следует считать Бориса Березовского. После гибели Листьева финансовые потоки Первого канала начнет контролировать ближайший соратник Бориса Березовского – Бадри Патаркацишвили. По подсчетам аналитиков, при объемах потенциального дохода от рекламы в 400 миллионов долларов в год в статью доходов ОРТ попадало не более 100 миллионов долларов.

А еще через 11 месяцев, 25 января 1996 года, в своей квартире, выстрелами в грудь и голову убьют директора рекламного агентства „Время, вперед!“ Олега Слабынько, который в 93-м году был в „Останкино“ генеральным директором. А еще через полтора года, 8 мая 1997 года, будет сбит машиной первый заместитель управляющего делами ОРТ Анатолий Курочкин. 9 июля 2004 года в Москве убьют главного редактора русской версии „Форбс“ Пола Хлебникова, который назвал Бориса Березовского организатором убийства Владислава Листьева и обвинил в разграблении России.

Можно ли было избежать гибели Влада? На мой взгляд, нет. Он был обречен. И дело не только в его личностных качествах, борьбе за профессиональную модель телевидения и стремлении направить рекламные доходы в легальное русло. В стране тогда повсеместно утверждался в правах бандитский капитализм – с молчаливого согласия власти. Его яркий представитель в лице Березовского был вхож в семью Ельцина, был ее спонсором, и это стало знаком для остальных. Этот бандитский капитализм шел напролом, сметая на своем пути все и всех. Листьев хотел ему противостоять, не понимая, что противостоит Системе, одобренной на самом верху. Честное и талантливое телевидение, которое он хотел делать, государству было больше не нужно. Этой Системе надо было либо подчиниться – как это сделали Доренко и Невзоров, при этом умерев морально, либо уходить – как я, либо погибнуть – как Листьев.

В другой стране и в другое время Влад смог бы создать супертелевидение. В России такой руководитель и такой журналист был больше не нужен. Он был препятствием для тех, кто превращал телевидение в совокупность безвкусных зрелищ, заигрываний и кривляний. Впрочем, это было уже не телевидение, а скорее способ получения доходов от рекламы».

Я скопипастил эти строчки, не поправив ни единой запятой: не хочу, чтобы меня заподозрили в манипулировании чужим мнением. Однако считаю нужным заметить: этот пост несколько эмоционален. И Мишина, по-моему, чересчур строга в отношении своей тезки Лесневской. Я помню, как происходило самовыдвижение Влада на роковую позицию (об этом опять-таки ниже), и считаю, что если бы БАБ желал видеть во главе ОРТ «свою подругу», то сумел бы тогда продавить ее кандидатуру.

В комментариях Ирина тоже, по мне, немного грешит. Вот лишь несколько примеров. Допустим, на вопрос о детях убитого: «А что случилось с его детьми?» – замечает: «Сын умер». При этом Александр Владиславович жив-здоров, вместе со своей очаровательной супругой Яной растит внука. Возможно, имелся в виду первенец, но его Всевышний прибрал еще в советское время.

Ирина сетует: «Не вписался в эту систему. А вот Якубович ничего, нормалды… долю свою имеет». Вообще не понимаю: Леонид был и остался одним из самых лояльных сподвижников и друзей Влада; что, должен был совершить харакири, уйдя вслед за тем, кому своей ТВ-карьерой обязан? Странно как-то.

«Листьев отстоял бы профессионалов и личности не стал бы изгонять с ТВ… гомосятины на Первом точно было бы меньше. Влад это не переносил. К сожалению, этот канал утратил репутацию „первого“… Мне правда очень жаль», – переживает Мишина. Ну да, она уже не работает на Первом, однако Влад «слил» очень многих профи и мотивировал свои кадровые решения не всегда внятно.

«Его смерть ознаменовала конец эпохи перемен и надежд. На ТВ окончательно пришла цензура, и из искусства оно превратилось в бизнес. Я переживала его смерть и как личную, и как профессиональную трагедию… Были разные предложения… Но в любом случае Листьев отстаивал профессиональную модель ТВ. После него об этом практически никто и не думал… Если бы он был жив, наше телевидение развивалось бы, скорее всего, иначе», – утверждает Мишина. А мне кажется, оно развивалось по тем лекалам, которые именно Влад набросал. Дима Быков через три года после убийства Листьева написал: «Когда перестройка дошла до некоторого предела и обязана была перейти в иное качество, у Горбачева на это иное качество не хватило храбрости и дальновидности, а у передовой интеллигенции не было уже того кредита народного доверия, которое требовалось для решительного рывка. Пошли пресловутые пустые прилавки, безработица – короче, массы-то еще готовы были терпеть, но интеллигенция, привыкшая быть во всем виноватой, уже сомневалась, а туда ли мы идем… И „Взгляд“ справедливо рассудил, что бороться бессмысленно, – пора расходиться и делать свое дело применительно к реальности. Это ответ истинных прагматиков. Наиболее эгоистичный, но и наиболее здравый выход – он хоть к чему-то ведет. С этого момента „Взгляд“ перестал быть символом свободы и стал символом преуспеяния. Да и „Взгляда“, строго говоря, уже не было: был „ВИD“, в котором тон задавал Листьев. Говорю именно о тоне, а не о коммерческой, скажем, стороне дела. Листьев первым почувствовал или подумал (хотя я до сих пор не убежден, что он все оценил правильно), что пришла пора равняться на обывателя. Интеллигенция свое сделала: система выглядела разрушенной, а капитализм – завоеванным. Хватит сражаться, пора жить. Политизация отходит в прошлое, „караул устал“, давайте создавать телевидение по западным моделям, но с поправкой на особенности нашего обывателя (определенная зажатость, консерватизм, любовь к стабильности, ностальгия)».

Время, подобно Мефистофелю, провоцирует своих героев, искушая их иллюзией величия. Фауст Николаевич Листьев, которого Время выбрало своим героем в начале 90-х, утратил наитие человеческое, обретя профессиональное; ему показалось, что он может Временем повелевать. И оно отомстило, поставив всех и вся на свои места. Не без любопытства я все эти годы внимал мудовым рыданиям насчет того, каким бы, мол, было наше телевидение, промахнись киллер(ы) 1 марта 1995 года. Честным, правильным, достойным, а не «Фабрикой чудес». Абсурд. Вопрос про курицу и яйцо. Медиа, спору нет, власть № 4, но не ТВ формирует социум, а ровно напротив – СМИ реагируют на требования расклада. Телевидение и его вектор корректируются все тем же Мефистофелем-Временем, а не медиаменеджерами. Останься Листьев во главе ОРТ, сейчас все было бы точно так. Не плохо и не хорошо, а так, как есть и быть должно.