Ну, надо было мне шутить с колдуном?..

Он ведь поверил. И пошел. К целительнице.

И целительница поверила. Моей болтовне.

А потом шаман ко мне пришел. За жизнь поговорить. И не за жизнь вообще, а одного конкретно взятого болтуна.

Блин, ну почему нельзя быть умным постоянно? А то в одном деле гений, а во всех остальных дурак дураком.

Еще Пал Нилыч говорил: «Алексей, мне кажется, что своей головой вы пользуетесь только по большим праздникам». В другой раз еще и круче загнул: Думаю, в одной из прошлых жизней вы были самцом богомола. Почему? Да привычки у вас те же остались. Надеюсь, для вас не новость, что самка богомола откусывает своему партнеру голову, чтоб не отвлекался во время процесса. Вот и вы ведете себя так, будто привыкли обходиться без головы. Да и сам мыслительный процесс, пока еще незнакомое для вас понятие…

Ну, шутки у Пал Нилыча всегда были кусачие. А когда у старика портилось настроение, его шутки отращивали себе такие зубы акуле в пору утопиться от зависти.

Я сидел на камне и пялился на другой камень, что едва виднелся вдали. Меж горными пиками.

— Интересно, сколько до него идти?

— Недолго.

Вообще-то, я спросил не у шамана, а у солнечного ветра. Или у бабочки, которую раз за разом сдувало с цветка. А она делала круг и опять пыталась при… цветиться. Так, наверно, можно сказать.

— А недолго это сколько?

— Ты спрашиваешь, чтобы знать или чтобы поговорить?

— Поговорить я и с ним могу, если мне не нужен ответ.

С кем это с ним, шаман спрашивать не стал. Кроме нас двоих, поблизости был только нортор. Где-то в тени. Неподвижный. И не очень заметный.

— Вот сколько, — старик протянул ко мне руки с поджатыми пальцами.

— Девять дней? Так долго?

— Если удача не отвернется.

— Блин, караван там вряд ли пройдет…

— Караван там можно провести. Но зачем? Вожак поалов в другую сторону смотрит.

— Ну, вожака и развернуть можнообычно. Если понадобится.

— А тебе понадобилось в ту сторону?

— Кажись, да.

— Я могу спросить зачем?

— Можешь, многоуважаемый. Вот только не знаю, смогу ли ответить.

— Если это тайна Многодоброго. Или Многомудрого…

И шаман выразительно посмотрел на мою руку. Правую. Я регулярно и машинально тер ее. То об колено, то об камень, а то и пальцами по ладони проводил.

Посмотрел и я на ладонь. Так и есть: след от ожога потемнел. И слегка припух.

— Знаешь, что это? протягиваю шаману свою конечность.

Старик отвел глаза.

— Я слышал про этот знак.

— А когда он чешется. С самого утра… К чему бы это?

К дождю, — пришла дурацкая мысль. И еще более дурацкий анекдот вспомнился. Ёжик, тебе бы помыться… Кажется, так он заканчивался.

— Я… догадываюсь… что это значит.

— Тогда шепотом. И мне на ушко.

Вообще-то я пошутил. Насчет ушка. Но мне ответили. Так, как я попросил.

— ОН сообщает служителю, что рядом есть подходящее место. Осталось только найти и…

— И чего?

— И дать ЕМУ это место.

Старик замолчал, засмотрелся на бабочку.

— Это всё, что ты можешь сказать? не выдержал я.

— Непосвященным нельзя говорить о ЕГО ритуалах. И видеть их нельзя.

— Даже шаманам?

— На мне нет ЕГО знака.

— Можно организовать…

— Не надо!

Старик аж дернулся.

— Ладно, как хочешь. Мое дело предложить.

— Служитель не предлагает. И не выбирает. Это ОН выбирает себе служителя.

— Старик, не трави душу. И без того тошно.

Помолчали. Бабочка все-таки оседлала свой цветок. Не знаю, что она в нем нашла? Маленький, невзрачный и без запаха.

Почему-то вспомнилась целительница. Такая же тощая, невзрачная и… Блин, говорят, некрасивых женщин не бывает. Тот, кто это сказал, тиу не видел. Чтоб она показалась красивой, надо захлебнуться в водке.

— Наверно, я здорово тебе напортачил с целительницей. Колдуна вот зачем-то послал к ней…

— Ты правильно поступил, Многомудрый. Мне показалось, что шаман улыбнулся. Колдун после тебя… дух будущего целителя получит больше мудрости и силы. Но…

— С тиу как? Всё нормально?

— Она тиу.

Ясненько. Типа, чего ей сделается?.. Такая ни в огне, ни в воде, а бешеные слоны ее и сами боятся.

— А с рыжим нашим чего?

Шаман улыбнулся. На этот раз точно.

— С ним не так хорошо, как с тобой. Его унесли слуги. Через несколько дней… силы вернутся к нему.

— Понятно. Не всё так хорошо, как хотелось бы. Пирожки в ближайшее время мы есть не будем.

— Какие пирожки?

Объяснил я шаману этот черный прикол. Старик покачал головой.

— Нет. Умирать он не станет. Ни в ближайшие дни, ни потом. Он же из клана ми-ту.

— Отож. Я скорчил соответствующую морду. Этих тварей, кажись, трудно убить.

— Очень трудно, — поправил меня шаман. И еще, Многодобрый… ми-ту не умеют прощать.

— Боюсь, я тоже плохо забываю обиды.

— Ты тоже, — эхом отозвался старик. Хочу тебе сказать, Многомудрый…

Я отдернул пальцы от ладони. Блин, хоть перевязывай её.

— …я видел много караванов. Этот самый необычный.

— Да? И чего с ним не так?

— Всё так. Но кое-кто в нем лишний.

— И кто же?

— Ты или ми-ту.

Бабочка опять стала наворачивать круги над цветком.

— Ты прав, старик, я в нем лишний. Я! Вот только вернуться не получается.

— И не получится, — обрадовал меня шаман. Боги любят играть в такие игры.

— Да? Это они сами тебе сказали?

— Нет. Мне сказал Наставник.

— А ему кто?

— Не знаю. Тогда я не додумался до такого вопроса. А теперь…

— Ну да, не спросишь. Не тревожить же мертвого из-за такой ерунды.

— Многодобрый, поднять можно только того, кто не прошел Огненные Врата. А я сам сжег тело Наставника.

— Вообще-то, я пошутил насчет спросить.

Надеюсь, шаман тоже. Насчет поднятия мертвых. Я ведь уже начал привыкать к этому миру. А мне здесь только оживших мертвецов не хватает.

— Так, что там с шутками богов?

Старик подбрасывал в руке камешки. Белый, темный, полосатый. И заговорил, не отрываясь от своего занятия.

— Ты и ми-ту, как ветер и песок. Как вода и огонь. Каждый хорош, когда один, но вместе!..

— Знаешь, старик, я видел как-то извержение вулкана. В океане. Это не рассказать. Это видеть надо. И пережить. Мы тогда чуть не навернулись на той яхте. Но кадры получились, обалдеть! Сами себе потом не верили, что это всё в натуре.