И тут началось..
Где-то после полуночи, но еще до рассвета, я с Купом и Михаэлем под мышкой вывалился на задний двор “Меча Бревтона”. Швырнув пьяницу прямиком в однокомнатный домик с вырезанным сердечком на двери, я развернулся к плавно качающемуся эльфу:
– Ты как, нормально?
– Хор-р-рошо… – утвердительно кивнул эльф, чуть не растянувшись на ровном месте.
– Что, даже и не тошнит? – искренне огорчился я, краем уха прислушиваясь к творящемуся в нужнике. Там что-то постоянно кряхтело и мокро падало, сопровождаемое хлюпаньем и изредка прерываемое благим матом.
– А у нас с тобою все в порядке! – попытался… запеть Куп, ловя меня за руку.
– Вижу… – Я еще сильней расстроился. Что-то совсем стал плох мой товарищ. Хотя мы с ним раньше вместе ни разу и не пьянствовали, но мне казалось, что эльф не новичок в такого рода предприятиях. Может, просто давно в пирушках не участвовал? Так или иначе, он мне был нужен более трезвым.
– Куп, – ухватился я за его плечо, – ты меня прощаешь?
– У… за… увс-с-се!..
– Спасибо, друг, и еще раз извини, – Быстро оглянувшись по сторонам, я вкатил эльфу вполсилы под дых.
Тот, выкатив глаза, замер… качнулся… и, переломившись пополам, выдал себе под ноги дикую смесь пива и вина.
Его трясло, выворачивало наизнанку, прям как Михаэля в своей конуре. Не знаю, кто из них победил в этом состязании, по крайней мере, за стол они вернулись до нитки мокрыми от умывания дождевой водой и более трезвыми, чем когда из-за него вставали.
Мастер Айдо встретил нас свободным от объедков и луж столом, на котором красовались пузатые потные кувшины и огромная дымящаяся сковорода. При виде пива и вина Михаэля развернуло на месте и вынесло обратно на задний двор.
– Так, ты сегодня больше не пьешь! – сгреб я куртку эльфа в кулак. – Много кушай, затем падай на лавку, будто пьян, и не дай тебе Небо, если этот малый хотя бы подумает, что ты трезв! – И рванул следом за собутыльником.
Как я и думал, до открытой с сердечком двери тот добежать не успел и поэтому сделал свое грязное дело прямо у ближайшего деревца. С облегчением вздохнув, я пристроился у ствола какого-то растения, искренне любуясь на дело рук своих. Мой первый насильно споенный… Есть чем гордиться! А, между прочим, погодка стоит что надо! Свежо, звездочки, полные луны – красота. Прямо как у нас в Вечной Долине. Вслед за мыслью о доме появился нечеткий, но явственный образ мамули, грозящей пальчиком и надрывающейся по поводу безвременной женитьбы. Я тяжко вздохнул, выпуская сквозь зубы улетучивающееся настроение. Из двери кабака вылетел мальчишка, тащивший корытце с грязной водой и другой дрянью. Даже не взглянув на нас, он пролетел мимо, остановившись у здоровенной бочки. Вылив помои внутрь, он, развернувшись, дунул обратно в трактир. А это идея! Засунуть сейчас этого пройдоху в бочку. Завтра утром его вывезут из города и опрокинут вместе с помоями в какую-нибудь яму. Захочет жить – всплывет. Если будет еще жив, конечно. Безусловно, это больше похоже на запланированное извращенное убийство, чем на превышение самообороны в минуту ковыряния в памяти. Ведь откуда-то я знаю его рожу! Хорошо, что делать со всем этим? Ну ведь в конце концов не шею же ему ломать, если… если… ломать… шею… ломать…
От этой мысли меня аж оторвало от дерева.
Ломать шею… шею ломать… Меня затрясло, от картинок недавнего прошлого застучало в висках. Шею ломать!!!
– Михаэль! – как можно нежнее позвал я. Тот, не прерываясь, отмахнулся рукой. – Сержант, может, хватит дурить, там же пиво греется!
Он и вправду перестал дурить, и, медленно разгибаясь, повернулся лицом ко мне:
– Что ты сказал, тролль?
– А что ты услышал? – вроде как не понимая, удивился я.
– Сержант!
– Сир?!
– Деревня и все, что в ней, – ваше. Я удаляюсь.
– Да, сир! – улыбнулся Михаэль.
– Парни! – проорал король Гиер в толпу, резким жестом указывая на сжавшуюся в страхе Винетту. – уступаю право первой добычи! – Его голос эхом прогремел над онемевшей зимней деревушкой. Он криво усмехнулся: – Ну, кроме вот этой. Так сказать, для зачина…
Блеснуло лезвие, и взлохмаченная голова сына деревенского старосты подкатилась под ноги враз посеревшего отца. Тело рухнуло следом, брызгая кровью на кожаные сапоги убийцы. Толпа, увидев кровь, охнула, прянув назад.
– Каков удар, а?! – Король отработанным движением вернул оружие в ножны и, перешагнув бьющееся в агонии тело, пошел сквозь “золотых” прочь. Улыбающийся во весь рот Михаэль шагнул в сторону, давая дорогу своему королю.
– Так что ты услышал, дорогой? – как можно наивнее захлопал я глазами. – Тебе, наверное, показалось, друг. Пойдем посидим, поедим, поболтаем. Только умойся сначала.
– Да, конечно… – провел тот по лицу рукой и, не спуская с меня глаз, деревянно шагая, направился прямиком к помойной бочке.
– Михаэль, ты что? – чуть было не заржал я во все горло. – Умывальная там, – ткнул я пальцем на другую сторону двора.
– И правда, что это со мной? – натянуто улыбнулся бывший “золотой”. – Не надо было все подряд смешивать, а то пьем без разбору.
– Правильно, это же целая наука: пить так, чтобы потом не рвало, а наутро не болела голова. И это после огромного количества выпитого! Пойдем я тебя научу – я же очень хороший учитель. Ведь ты не откажешься взять у меня урок? Нет? Ну и прекрасно…
Впереди маячили опущенные плечи, над которыми взад-вперед болталась пригорюнившаяся голова сержанта гвардии его покойного величества Гиера-какого-то-там.
В пирующий зал он зашел как на эшафот. Так же обреченно уселся возле выдающего пьяно-сонные рулады эльфа и сам взялся за кружку, заботливо наполненную мастером Айдо.
– Ну, – поднял я вино, – за друзей! За старых добрых друзей, которые рано или поздно снова встречают друг друга!
Что я такого сказал? Михаэль поперхнулся и, проливая полкружки на себя, закашлялся.
Сержант, бледней белого, размазав по лицу зерстское, таки допил свою порцию. Бор-От налил по новой. Несчастный выпил и эту, подцепил со сковороды кусок жареной баранины в уксусе и, упершись взглядом в никуда, начал так настойчиво ее пережевывать, словно это была последняя еда в его жизни. Ничего не говоря, то есть понимающе, я подливал и подливал ему, пока из серого он не стал красным, а уж потом и вовсе синим.
Раннее утро зал “Меча Бревтона” встретил пустым, если только не считать нас четверых. Да и то мы и Айдо надутыми сычами сидим напротив друг друга, а эльф с Михаэлем на лавках дрыхнут. В моей лапе кружка, и если я ее выпью, то она станет последней. Не в том смысле, что в этой жизни, а в том, что я уже под завязку заправлен пивом и вином, и одна-единственная капля может отправить меня на боковую.
И на кой я столько пил? Можно же было не до дна каждый раз, а я… Ладно, хоть этот трупом лежит и скорей всего до завтрашнего утра не очнется. Не убивать же его было! Ну, старый знакомец из тех, кого лучше в гробу видеть. Ну, не понравилось мне, как он себя повел. Но это же еще не повод для убийства. Мало ли кого и куда жизнь может забросить. Вот только зачем он мне сказки про Репьевый Куст сказывал, это интересный вопрос. Однако и это можно объяснить – встретил меня, красивого, узнал, да только поздно. Что теперь, в грехах да в судьбе каяться? А так вроде местный, встретились да разошлись. Конечно, то, что он появился в моей жизни уж очень… вовремя. Прямо вместе с Купом и этой идеей заделаться королевским послом. Ох, боги, как голова-то раскалывается от всех этих мыслей, и не только этих.
– Господин Лукка, – осторожно разбудил меня трактирщик прикосновением пальца к плечу, – вы просили комнаты. Так что пойдете или здесь спать останетесь?
– А?! – повернулся я к нему, походя смахивая локтем на пол пустую посуду и залезая в пивную лужу пятерней. – Чего тебе?
– Я хотел бы знать, провожать вас в комнаты или нет, – подобрал губы трактирщик.
