Краткая история успеха шефа пронеслась у Алика в голове, пока он закрывал дверь начальственного кабинета. Восхищение ловким пройдохой и предчувствие большого куша распирали легкие.

«Все-таки ЛМ гений, – думал Алик, шагая по извилистым коридорам конторы. – Вытряхивает из этого гребаного государства деньги, как мелочь из свиньи-копилки. Два с половиной миллиарда, два с половиной! И они будут ему еще и благодарны. Потому что не тырит тупо, как другие, не рвет бабки государевы в офшор при первом же шухере. Дело делает. Показать есть что, да еще и долю малую откатывает. Спокойно с ним, безопасно, весело, а главное, надежно.

Тем не менее эти два с половиной миллиарда надо было еще освоить. Двести лет назад люди осваивали Америку и Сибирь, а на долю Алика выпало осваивать денежные потоки. Освоить два с половиной миллиарда за месяц до конца года – это тоже своего рода подвиг, по крайней мере интеллектуальный.

Алик зашел в кабинет, попросил у секретарши кофе, закурил сигарету и принялся размышлять: «Итак, что мы имеем? С одной стороны, два с половиной миллиарда, выделенных в виде субсидии на модернизацию, инновации и еще черт знает что. Это, безусловно, плюс. С другой стороны, за них надо отчитываться, и отчитываться быстро, через месяц почти. Это минус. Наклепать компьютеров, микросхем и т. п. – не успеем чисто физически. Да и кому они нужны, много на них не спилишь, а откаты в таких делах подразумеваются немаленькие. Не вариант… Купить оборудование? Лучше. Хрен его знает, сколько это оборудование стоит, цену можно завысить существенно. Одна беда – ну не нужно уже никакого оборудования, цеха уже скоро от него лопнут. Не вариант. А что, если учредить что-нибудь грандиозное, какую-нибудь фигню такую по поддержке инноваций, модернизации, научных разработок и т. д. – такой некоммерческий фондище, за все хорошее и против всего плохого. Да и запульнуть туда два с половиной миллиарда. Теплее… теплее… Но не пойдет. Уж больно липой пахнет, обосрутся чиновники под такую тему бабло выделять. Даже за долю обосрутся. Что же делать? Неужели нельзя ничего придумать? Да нет, это невозможно. Вот они, бабки, нагнись и возьми. Только надо голову включить. Ну же… ну же… Это же я, я, Алик всемогущий, интеллектуальный терминатор, крупнейший специалист по хитрожопым схемам, прогонам, отгонам и выгонам. Ну же… ну… давай. Если не придумаю, на помойку меня надо, в мелкие чиновники, в лизоблюды корпоративные, в «Единую Россию», нет, хуже, в «Справедливую». Оборудование – нет, фонд – нет, компьютеры – нет. Что? Что еще? Что?..»

Алик сидел, обхватив голову руками. Лицо его покраснело, в пепельнице дымились полузатушенные бычки. Во взгляде сквозило безумие. Неожиданно зазвонил мобильный. Погруженный в себя, Алик не сразу услышал звонок, а когда услышал, коротко взглянул на надрывающийся телефон. На экране всплыла странная аббревиатура, Андребан звонит. В голове у Алика мелькнула какая-то мысль. Мысль явно была связана с миллиардами и загадочным Андребаном. Поймать мысль он не успел и совсем уже было собрался выключить мешающий телефон, даже потянулся пальцем к красной кнопке… но в последний момент передумал и нажал на зеленую. Андребан означало: Андрей – банкир.

– Привет героям пилы и хай-тека. Как жизнь, Алик?

– А почему пилы?

– Потому что пилите.

– Не, мы не пилим, мы рубим.

– Капусту?

– Хорош подкалывать, банкиров мы рубим, которые работать мешают.

– Ну, тогда я коротко: деньги есть?

– А чего, совсем фигово, банкротиться собираетесь?

– Да ты что! Тьфу, тьфу, тьфу. Банкротство у нас по бизнес-плану через год после продажи иностранному инвестору, то есть года через три. А сейчас, сам понимаешь, конец года, физики кредиты гребут мешками, баланс красивый делать надо. Капитал уже на пределе, увеличивать собираемся. Короче, возьму дорого, отдам в феврале. Я знаю, вы же бюджетники практически, вам в декабре Дед Мороз столько мешков с баблом накидает, не будете знать, куда девать…

Андрей говорил еще какие-то слова, хохмил, уговаривал, источал непоколебимую уверенность в завтрашнем дне, но Алик его не слушал. Что-то он такое важное сказал. Очень важное. Что-то, связанное с освоением миллиардов. Что-то… И тут его осенило.

– Стоп, – приглушенным от волнения голосом сказал он. – Ты где сейчас?

– В лавке сижу, баблом жонглирую, где ж мне еще быть-то.

– Денег, значит, хочешь?

– Хочу, конечно.

– Тогда сиди на месте, жди. Буду минут через сорок. Поговорим.

Офис Магаданпромбанка находился, как ни странно, не в центре солнечного Магадана, а посреди серых арбатских переулков в Москве. С другой стороны, ничего удивительного, схема известная. Купят лихие московские банкиры мелкий региональный банчок, вся ценность которого и состоит лишь в лицензии, откроют представительство в Москве, соберут с зажравшихся столичных жителей миллиардов дцать рублей, запульнут их в какой-нибудь лучезарный офшор. Попутно обналичат и выгонят за кордон пяток-другой миллиардов долларов и тихо отойдут в мир иной: иногда в фигуральном (сладкая заграничная жизнь в теплых странах), а иногда и в буквальном (кладбище, крематорий, Бутырская тюрьма) смысле слова. Это смотря кому и сколько заносили, ну и от везения, конечно, зависит сильно.

Магаданпромбанк как будто бы укладывался в эту схему. И купили его лихие банкиры за три копейки, и денег со столичных жителей собрали немало. Но тут неожиданно в государстве случилась потребительская вакханалия на почве растущих нефтяных котировок. И стали людишки брать кредиты задорого и, что самое удивительное, отдавать их тоже стали. Короче, поперла фишка. И превратились бывшие лихие банкиры в просто банкиров, уважаемых и полезных членов общества, честно зашибающих свою ростовщическую копейку.

Главаря уважаемых банкиров звали Андрей Маратович Куличик. Рослый, чуть рыхловатый молодой человек лет 35, голубоглазый блондин, под два метра ростом, с лицом, в котором парадоксальным образом совмещались черты и древних викингов, и еще более древних евреев. Взгляд у него был пиратский, а улыбка детская. Женщины его любили, мужчины хотели с ним дружить. Андрей Маратович встретил Алика как дорогого гостя и уважаемого клиента в приемной, проводил в кабинет, организовал кофе и начал расспрашивать о жизни:

– Здравствуй, здравствуй, дорогой Алексей Алексеевич. Как жизнь молодая бюджетная? Все жируете на модернизации? Как вам новые веяния в Министерстве связи?

– Веяния новые, а связи старые, так что живем помаленьку. Вы тоже, я смотрю, не тужите.

– Мы не тужим, мы тужимся, из последних сил тужимся детишкам на молочишко копеечку заработать. Пашем с утра до ночи, света белого не видим. Ты же знаешь, мы банкиры рыночные, розничные, а розница – это тяжелый кусок хлеба. Это не…

– Ага, я прям ща расплачусь… – притворно всхлипнув, сказал Алик. – Любите ли вы розницу? Любите ли вы розницу так, как люблю ее я? Люди, львы, орлы, куропатки – все берут потребительские кредиты. Вы любите себя в рознице или розницу в себе? И вообще, любите ли вы в розницу или в розницу любят вас?

Он патетически продекламировал эту бредовую компиляцию из русско-советской классики, не выдержал и заржал. Смеялся и Андрей. Ритуальный танец банкира с клиентом подошел к концу. Пора было переходить к делу.

– Ты что-то говорил о деньгах? – отсмеявшись, как бы между прочим спросил банкир. Процесс торговли начался, уступать нельзя было даже в малом.

– Я? – удивился Алик. – Я – о деньгах? Да нет вроде бы. Это ты о деньгах говоришь постоянно, профессия у тебя такая. Ну, вспоминай, час назад ты мне позвонил, спросил, есть ли деньги, да вот у меня и на мобильнике твой звонок есть. Показать?

– Вот нудный ты, Алик. Ну хорошо, я говорил о деньгах. Чего к словам-то цепляться?

– Я не цепляюсь. Я за точность формулировок. Говорил и говорил. Говори.

– Чего говорить-то?

– Не знаю. Чего хотел.

– А, ну да. Так вот, о деньгах. Деньги нужны до февраля.