«И глаза Джобе раскрылись, и он услышал его; и весь остаток дней своих он не переставал славить своих духов‑хранителей, спасших его от того, чтобы ,,ступить ногой в это". Но, дав Чакс уйти, когда он мог расправиться с ним, Джобе навлек на себя проклятия друзей‑тембу. Однако Чака всегда был к нему милостив».
Даже издалека Чака разглядел, что у брода, где Мдлака приостановил победоносное продвижение войск Нгозы, развернулась ожесточенная битва. Чака был разъярен до предела, особенно потому, что осторожный Мдлака не советовал ему делить армию на две части. Если та половина, которая двигалась по равнине, не будет иметь успеха, игру придется считать проигранной, а результаты этого дня – унизительными.
Тут прибыли гонцы из этой части войска – ею командовал Нзобо (Дамбуза) и его помощник Ндлела. Они доложили, что весь скот тембу захвачен и угнан, а большая часть женщин и детей уничтожена или взята в плен. Чака смягчился. Ведь эти результаты компенсировали потери, понесенные частями Мдлаки, и к тому же Мдлака, по‑видимому, сумел удержаться у брода.
Поздно вечером Нгоза прекратил боевые действия и отошел к своей столице. Зулусы тоже отошли, чтобы соединиться с другой половиной войска и тем самым сохранить захваченный скот. Обе части встретились близ холма Эталени (Плоская вершина) в современном округе Нкандла. На следующий день Чака отдал приказ: выявить и судить всех трусов и уклонявшихся от боя. Каждый воин, который не мог предъявить ассегай павшего врага, попадал под подозрение и должен был доказать, что сражался храбро.
В конце концов около пятидесяти несчастных были сочтены виновными и казнены на виду у всей армии[103].
После этого перед строем провели захваченных женщин и детей тембу. Чака знал, что теперь, когда женщины и скот в его руках, за ними вскоре последуют многие мужчины тембу, а если они не явятся, он сам найдет женщинам новых мужей, и таким образом это племя быстро сольется с новой нацией, которую он создавал. Он особенно дорожил тембу, которые, подобно зулусам, принадлежали к настоящим нгуни нтунгва[104].
Скота зулусы захватили много, но несравненно меньше, чем за год до того в войне с ндвандве.
Победа, добытая дорогой ценой, не обманула Нгозу. Понимая, что вторичное столкновение с войсками Чаки закончится для него менее благополучно, он решил покинуть родные места. Передвижения тембу, мбата и кузе сопровождались обычными в таких случаях зверствами.
Чака не стал преследовать быстро уходившего Нгозу с его тембу. Он решил построить новую столицу, более достойную короля Великой Зулусии. Для этого Чака выбрал место на южных склонах долины нижней Умлатузи. Здесь, на обширном пространстве, усеянном мимозами (древовидными акациями), и была сооружена новая столица, которая, как и первая, получила название Булавайо.
«Новую столицу вполне можно уподобить гигантской тарелке, покоящейся на широком пологом склоне (направо от современной дороги Эшове – Эмпангени), примерно в семнадцати милях от прежней дороги. Там, где был вход в столицу, растет дерево умкиваан (дикая смоковница). Застроенная территория представляла собой пологий круглый участок шириной в милю. Вокруг столицы тянулась ограда. Полторы тысячи жилищ (хижин) окружали открытый центральный загон для скота, тоже огороженный. В верхнем выгороженном сегменте круга находилась священная резиденция короля и толпы прислуживавших ему девушек. Хижины по обе стороны от нее были заняты двумя тысячами холостых воинов. Главный вход в крааль представлял собой широкий проем в нижнем конце внешней ограды. Через него входили и выходили мужчины и скот. В священной части, предназначенной для короля, имелось два малых входа, каждый из которых охранялся часовым. Одним из них мог пользоваться только король, другой предназначался для его девушек. Король имел также собственный вход во внутренней ограде, окружавшей скотный двор. Этот проем находился непосредственно против хижины Большого совета. Широкий главный вход всегда охранялся караульной ротой, в составе которой находилось несколько офицеров. Комендантом всего крааля был Мбона, строго следивший за выполнением правил этикета и поддержанием порядка».
Уборных у зулусов не было. Их заменяли специально отведенные в кустах участки для мужчин и женщин. Участки эти всегда находились значительно ниже источников и рек, из которых брали воду для питья. Вместо туалетной бумаги пользовались пучками травы или мягкими листьями.
По ночам сотни гиен и шакалов «очищали» эти участки. Днем хищники укрывались вдалеке, а потому их собственные экскременты рассеивались на обширной территории и уничтожались навозными жуками, странствующими муравьями и горячим африканским солнцем, которому помогали ветер и дождь. В дневное же время на участках, отведенных для удовлетворения естественных потребностей, подвизались в первую очередь вороны.
Может возникнуть впечатление, что огромный скотный двор, находившийся в самом центре столицы, отравлял воздух зловонием. На самом деле это не так. Если скот питается одной лишь травой, навоз почти не издает запаха. К тому же он быстро высыхает. Поэтому в зулусском загоне для скота обычно пахнет лучше, чем, скажем, в конюшне. Напротив, навоз скота, который кормят по европейскому образцу концентратами, турнепсом, огородной капустой и т. п., крайне неприятен для обоняния людей. Мне хочется особенно подчеркнуть это обстоятельство, ибо европейцы – даже большинство тех, кто живет в Южной Африке, – никак не могут понять, почему там и в наши дни коровий помет широко употребляется для натирки земляных полов в хижинах, школах и церквах. В степи, где не хватает древесного топлива, из коровьего помета, кроме того, делают брикеты, которые горят не хуже, чем торф; они быстро высыхают на каменных оградах краалей.
Помимо всего прочего загон для скота играл у зулусов роль гигантской мухоловки. Дело в том, что мухи кладут яйца в свежий коровий помет. Но прежде чем личинки успевали развиться, бесчисленные копыта затаптывали их на глубину нескольких дюймов, в сухой навоз.
Как только сооружение нового Булавайо было завершено, Чака построил для своей матери Нанди такой же крааль, но гораздо меньших размеров. Находился он на широкой плоской вершине холма в трех милях к юго‑западу от нового Булавайо. Крааль этот почти опоясывали речки Эматску и Эмбузаан. К востоку от него находился холм Эмпонго. Назвали крааль Эмкиндини (Пояс), по наименованию селения, существовавшего прежде между рекой Мфуле и современным Мелмотом. Старым Эмкиндини управляла незамужняя дочь Нанди – Номц'оба, родная сестра Чаки. Читателю будет полезно запомнить топографию нового Эмкиндини, ибо шесть лет спустя там разыгралась одна из величайших трагедий истории.
В оставшиеся месяцы 1820 года и в первой половине 1821 года Чака не предпринимал походов и занимался организацией своих владений. Он всячески поощрял тех, кто переселялся в опустевшую область ндвандве и другие малонаселенные районы. Все это время он никого из соседей не трогал. Однако сразу же после уборки урожая 1821 года – в мае или июне – сильное племя ц'уну, изменившее союзу с тембу, решило переселиться. В результате через весь Натал – от реки Тугелы на севере до реки Умзимкулу на юге – протянулся широкий кровавый след. Ц'уну оставляли за собой лишь развалины и горе.
Узнав об опустошениях, произведенных в Натале племенем ц'уну, Чака с большим отрядом отправился к своей южной границе на разведку. Здесь он форсировал Тугелу, проник на несколько миль в глубь Натала и двинулся вдоль правого берега реки. Никакого сопротивления он не встречал, пока не достиг высокой горы Описвени, где находилась твердыня клана Попета. Вершина этой одиноко стоящей горы имела круглую форму и обрывалась отвесно. Она служила безопасным и неприступным убежищем для членов клана. Отсюда вождь их Мшика (он же Мапинда), сын Кондлваана, осыпал камнями своих противников. Забирались в это убежище с помощью лестницы, по ней же поднимали корзины с продовольствием. Воду брали из источника наверху. Чака с интересом рассматривал естественную крепость и «бабуинов», которые насмехались над ним, чувствуя себя в безопасности в своем пристанище.
