— Много ещё не продал? — спросила девушка.
Лори молча кивнул в сторону набитой сумки
— Ты что, немой? Или иностранец? — Девушка недовольно надула губы.
— Ничего я не немой, — проворчал Лори. — И за яичницу спасибо. Меня зовут Лори Рой, А тебя?
— Кенни.
— Местная?
— Нет, я с Севера, Лори улыбнулся.
— Что зубы скалишь? — Она подозрительно досмотрела на него.
— Смешно, — Лори пожал плечами, — кого ни спросишь, все приезжие. Кто с Юга, кто с Севера. Здесь небось и нет местных-то.
— А сам ты откуда? — В голосе Кенни была заинтересованность.
Лори помрачнел.
— Откуда приехал, там меня нет, — ответил он не слишком любезно.
— Ну и пожалуйста. — Кенни повернулась и отошла своей быстрой, лёгкой походкой.
Лори посидел ещё в надежде, что она снова подойдёт, но не дождался. С преувеличенно тяжким вздохом он вскинул на плечо потемневший от дождя ремень своей сумки и, приложив палец к козырьку фуражки в знак прощания, вышел на улицу.
Весь день, что он бродил, разнося газеты, ему не давало покоя двойственноe чувство. Он то ощущал какую-то лёгкость, радость на душе, вспоминая белозубую улыбку Кенни, её серые весёлые глаза, то мрачнел, ругая себя за грубость, яичницу дала, поговорить хотела, а он её обидел.
Вечером, лёжа в своей комнате со скошенным потолком, слушая тихую музыку, лившуюся из маленького транзистора, Лори мечтал.
Вот он сидит в роскошном — красное дерево, чёрная кожа — кабинете господина Дона, главного редактора «Утренней почты» (Лори ни разу, конечно, не был в этом кабинете, но слышал рассказы о нём). По интерфону звучат голос секретарши: «Господин Рой, к вам дама». Лори нажимает кнопку, и входит Кенни. Не возьмёт ли господин главный редактор её машинисткой? Лори смотрит ей в глаза покровительственно и многозначительно, вызывает секретаршу и диктует; «Назначить Кенни (чёрт, как её фамилия?) заместителем главного редактора…» Нет, это, пожалуй, слишком. Скорее, заведующей отделом рекламы. Или ещё лучше — главным художником, Да! У них главный художник тоже женщина, правда старая. А тут будет молодая…
Мечты Лори прерывает приход Арка, Он ворчит на дождь, на ботинки, которые протекают. — Не ропщи, — говорит ему Лори, — Бог всё видит. Дождь — наказание за грехи.
— Дурак! — не по-христиански огрызается Арк, Он уходит на кухню готовить ужин. Эту обязанность они с Лори выполняют по очереди, но не равноценно, Арк идёт с утра на рынок, покупает свежие овощи, когда есть деньги — мясо, и готовит солидно. Лори между делом забегает в один из огромных продовольственных магазинов, хватает несколько (банок консервов, чего-нибудь замороженного (опять же как позволяют средства) и без особенного усердия вечером разогревает всё это на плите. Но сегодня еда его вообще не интересует. Сегодня он любому ужину предпочёл бы простую яичницу, лишь бы её подала Кенни.
В мечтах прошло ещё два дня.
На третий Лори не выдержал.
— Слушай, Арк, тебе когда-нибудь нравились девчонки? Только по-настоящему, а не так?
Арк изумлённо смотрит на Лори.
— Ну, чего уставился? — смущённо ворчит тот. — Никогда девчонок не видел? Всё с ангелами знаешься?
— Жениться решил? — спрашивает Арк. — Брак — благо. Но… — он делает паузу, — всё взвесь!
— Дурак ты всё-таки, — Лори с жалостью смотрит на своего товарища. — Брак! В нашем городе браки не заключают, а только расторгают. Тем весь город и держится: И лет мне ещё мало. И вообще я тебе о любви толкую, а ты мне о браке! При чём одно к другому?
Арк, в свою очередь, с презрением смотрит на Лори:
— Распутник!
Лори машет рукой и поворачивается к стене.
На другое утро, спрятав самолюбие поглубже на дно сумки, он зашёл в знакомое кафе. Газет продать удалось больше, а вот Кенни он не увидел. Спросить не решился и на следующее утро пришёл снова. На этот раз была её смена, и, свежая, круглолицая, улыбающаяся, она быстро двигалась по залу.
Но на Лори она не обратила ни малейшего внимания. Потолкавшись между столиками и продав несколько газет, он, разочарованный, покинул кафе.
Мрачный шёл Лори по улице. Немного утешили мечты. В большом сером «кадиллаке» он подъезжает к кафе, заходит, небрежно заказывает икру и омаров (Лори никогда не видел ни того, ни другого, но знал, что дороже нет). Все перешёптываются при его появлении. Сияя, Кенни мчится к его столику. Хозяин сам выходит из-за стойки — ещё бы, его удостоил посещением владелец крупнейшего в городе игорного дома «Зодиак». Лори съедает икру, заедает её омарами; не глядя на Кенни, бросает на стол крупную купюру и уезжает в своём роскошном «кадиллаке». Пусть знает…
Вечером Арк сам затеял разговор.
— Дьявол запутал в свои сети, — констатировал он. — Влюбился?
Лори молчал.
— Уступить соблазну — грех, не уступить — мука, — неожиданно сообщил Арк.
От удивления Лори даже привстал на койке.
— Ты что это проповедуешь? А? Муку я терпеть не намерен, значит, надо уступить соблазну? Так по-твоему?
— Грех… — начал было Арк, но Лори перебил его:
— Грех или не грех, а пойду завтра и приглашу в кино. Деньжата есть.
Он подкинул на ладони серебро, выигранное им накануне у ребят в кости.
Распродав довольно быстро все газеты (ему повезло: ночью было совершено убийство), он решительным шагом направился в кафе. Он шёл не попрошайничать, он шёл, как солидный клиент, выпить кофе и мог заплатить за него сам. Форменную фуражку газеты он оставил дома, а бунтующие волосы укротил с помощью бриолина и причесал (едва ли не впервые в жизни).
Но чем ближе подходил Лори к кафе, тем менее победным и уверенным становился его шаг. Вошёл он туда совсем робко, сел в углу и молча дожидался, пока к нему подойдут. Чтобы не было сомнений в его платёжеспособности, несколько серебряных монет он положил перед собой на мрамор стола. Наконец Кенни соблаговолила заметить его и подойти.
— Так пришёл или подать чего? — спросила она.
— Кофе дай. — От волнения голос Лори стал хриплым. — Ты что, простудился, — спросила Кенни, — или прокричал голос со своими газетами? Желток дать в кофе?
Лори не успел ответить. Она быстро отошла и через несколько минут принесла большую кружку молока и бутылку содовой воды.
— Смешай и выпей, это лучше всего помогает.
— Слушай, — Лори обрёл наконец дар речи, — ты когда свою волынку кончаешь? — И, сообразив, что не очень ясно выразился, добавил; — Ну, когда у вас закрывают?
Кенни рассмеялась. Всё лицо её преобразилось. Из холодного и равнодушного оно вдруг стало счастливым и радостным — засверкали зубы, весёлые зайчики заплясали в серых глазах, румянец покрыл щёки.
— Закрывают поздно, а я свободна в восемь. Вон на ту скамейку приходи! — Она указала через окно на каменную мшистую скамью, стоявшую под единственным деревом посреди маленького зелёного сквера.
Лори ничего не успел сказать, Кенни уже спешила к какому-то настойчиво звавшему её клиенту.
За час до назначенного срока Лори уже сидел на скамье, нетерпеливо поглядывая на дверь кафе.
Когда Кенни наконец появилась, Лори не узнал её. Он с изумлением разглядывал стоящую перед ним девушку, стройную, длинноногую, в обтягивающих белых штанах. Длинные, прямые, цвета спелой ржи волосы Кенни спадали по обе стороны лица, отчего оно казалось уже не круглым, а овальным. Губы она слегка накрасила.
Переполнившие его чувства изумления и восхищения Лори выразил кратко.
— Ух ты! — выдохнул он.
— Нравлюсь? — спросила Кенни, сияя.
— Ты какая-то другая, — Лори внимательно оглядывал её со всех сторон.
— А какая лучше? — осведомилась Кенни.
Лори находился в затруднении. Но тут же нашёл выход:
— Пойдём в кино, а?
— Пойдём, — проговорила Кенни и взяла его под руку. Первый раз в жизни девушка брала Лори под руку, и он слегка покраснел.
Предварительно был собран солидный капитал: все сбережения Лори за неделю, деньги, выигранные в кости у ребят, и ещё кое-что подкинул Арк. У него частенько бывали деньжата, потому что жил он экономно и воздержанно.
