Офицеры чуть было не столкнулись. Полковник Уильямс стоял, упершись руками в бока и оттягивая матерчатый ремень. Манцетти отчаянно жестикулировал руками, выражая извинения. Не было слышно, что именно они обсуждают, но ситуация явно не предвещала ничего хорошего.

– Интересно, что нас ждет? – сказал Райдер офицерам, сидящим за его столом. Он взял вилкой последний кусок омлета, поднес его к губам и сразу почувствовал запах женского тела на своих руках, оставшийся даже после того, как он принял душ.

«Сегодня вечером», – пообещал он самому себе.

Наблюдая с ужасом за разговором Уильямса и Манцетти, офицеры вдруг увидели, что Манцетти указал рукой на их стол, и тотчас же полковник Уильямс направился к ним. Подполковник остался стоять на месте, на его лице было написано удивление. Уильямс казался сердитым.

– Дерьмо, – пробормотал Дикер.

У Райдера было чувство, что у него в голове звонит набатный колокол, а в животе он ощущал тяжесть от съеденного омлета.

– Не похоже, чтобы это были хорошие новости, – сказал уорент-офицер, насмехавшийся над Дикером. Все офицеры старались не смотреть на приближающегося полковника и делали вид, что едят.

Райдер уже догадался, что это каким-то образом связано с ним. Внедрение в японскую компьютерную систему было очень серьезным делом и требовало тщательного изучения. Так как его работа была сверхсекретной, то даже его товарищи, сидящие с ним за столом, не знали о том, что произошло позавчера. Но у Райдера не было сомнений в том, что полковник Уильямс получил нужную информацию.

Полковник остановился около их стола. Его фигура возвышалась над ними. Такер Уильямс участвовал во всех сражениях армии США со времен Заира. Он был знаменит своим усердием и бескомпромиссностью, а когда сердился, то на щеках и на лбу у него проступали шрамы от болезни Рансимана, оставшиеся, несмотря на искусную работу американских хирургов-косметологов. Говорили, что он был старым приятелем легенды номер один американской армии полковника Джорджа Тейлора. А злые языки болтали, что сходство между ними состояло в том, что десятки удобно устроившихся и довольных жизнью офицеров подали в отставку только потому, что не желали работать с ними.

Сейчас же лицо Уильямса было совершенно гладким, и шрамов не было видно. Он больше не выглядел сердитым, и Райдер почувствовал облегчение.

При появлении полковника все уорент-офицеры вскочили, и только Дикер Синкевич поднялся медленно, словно показывая, насколько долго он служил в армии США.

– Старший уорент-офицер Райдер? – спросил Уильямс. Он быстро оглядел лица стоявших перед ним офицеров, прежде чем остановил свой взгляд на Райдере. У полковника не было достаточно времени, чтобы как следует выучить имена всех офицеров, а на плохо сидящих гражданских костюмах и спортивных куртках не было нашивок с именами. – Мне нужно поговорить с вами. – Он посмотрел на остальных офицеров. – Ребята, продолжайте завтракать. А вы, Райдер, пойдемте со мной.

В гостинице не было места, где можно было бы безопасно поговорить, и полковник направился к свободному столу, расположенному немного в отдалении от того места, где сидели завтракающие офицеры, отмахнувшись от официантов, как от назойливых мух. Райдер шел вслед за полковником подобно преступнику, ожидающему приговора. Он с трудом верил в происшедшие в нем перемены. Раньше он был очень исполнительным, каким и должен быть каждый офицер. После развода он жил ради работы, а сейчас он наконец был в самом центре настоящего дела, возможно, даже главным действующим лицом, но не мог ничего с собой поделать и думал только о женщине, с которой познакомился лишь вчера вечером. С этой иностранкой, не всегда понятной ему, знакомство с которой не могло быть одобрено начальством.

– Садитесь, – сказал полковник. Он медленно опустился на стул напротив Райдера, бросив фуражку на стол. Он даже не стал снимать портупею и запыленный плащ.

Уильямс посмотрел на Райдера проницательными глазами, как будто говорившими: и не вздумай дурачить меня. Служба в армии научила молодого офицера тому, что такие глаза были у всех, кто вершил людскими судьбами.

– Кажется, вы сорвали банк? – сказал Уильямс. – Поздравляю.

Райдер кивнул в знак благодарности, чувствуя себя неуверенно.

Полковник еще раз оглядел зал, чтобы убедиться, что никого из официантов нет рядом.

– Какой здесь гадюшник, – сказал полковник с отвращением. – Боже, я вижу, мне придется почистить это местечко. Я никогда не видел такого скопления сукиных сынов после похмелья. Странно, что мы хоть чего-то добились.

Райдер уставился на скатерть.

– Старший уорент-офицер, – продолжал полковник. – Я собираюсь забрать вас отсюда и предоставить возможность заняться настоящим делом. Это не означает, что то, что вы уже сделали, не было сработано отлично. Но это было только начало. Вы открыли для нас новые возможности. Черт подери, вы меня слушаете?

Райдер весь сжался, потрясенный тем, что полковник видит его насквозь.

– Да, сэр, я вас слушаю.

– Что-то страшное происходит там. И это еще не конец, если интуиция старого солдата хоть чего-нибудь да стоит. Я не спал всю ночь и вместе с моим полевым штабом разрабатывал особый план на случай непредвиденных обстоятельств. И все это благодаря тебе, сынок. Ты понимаешь, что президенту США уже сообщили о… твоем вчерашнем успехе?

Райдер не знал об этом.

– Да-да, – продолжал Уильямс, – самому президенту, черт его дери. Мы голову сломали, стараясь придумать, как использовать то, что ты нам дал. Сейчас нам не хватает только одного, – полковник взглянул на Райдера.

– Чего, сэр?

– Тебя. Ты нужен нам. Но я скажу тебе честно, что если мы будем осуществлять этот план, то там будет так же страшно, как в аду, – полковник радостно засмеялся. – Но ты будешь в хороших руках. Тебе придется работать под руководством моего старого друга. Мы вместе жили в палатках на Азорах. Сейчас он ни хрена не знает о наших планах. Он немного занят в настоящий момент, но я знаю старину Джорджа Тейлора достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, в чем я смогу его убедить, а в чем нет. И он наверняка клюнет на нашу идею. Ему понравится наш план. – При воспоминании об этом полковник улыбнулся. – В любом случае, мы собираемся заставить тебя работать. Нужно еще обсудить массу деталей. Если нам повезет, возможно, нам никогда не придется осуществлять этот план. Но, Боже правый, мы должны быть готовы.

– Сэр, если вы говорите о внедрении в японскую систему управления, то нам понадобится поддержка русских. У них есть…

– Об этом мы позаботились, – полковник махнул рукой. – Я тоже не вчера родился. Вы получите все, что вам нужно, еще до того, как свяжетесь со стариной Джорджем Тейлором. – Уильямс огляделся вокруг, и в его взгляде опять появилось раздражение. – А сейчас идите наверх и упакуйте вещи. Встретимся в холле через полчаса. Я собираюсь выпить чашку кофе и съесть какое-нибудь дерьмо. Когда мы поедем, я расскажу вам, что происходит на самом деле. Нас ждет самолет, он доставит нас к месту действия.

– Полчаса? – спросил Райдер тихо.

– Счет уже пошел, старший уорент-офицер.

– А мы не вернемся сюда, сэр?

Полковник с отвращением оглядел зал.

– Нет, если это будет зависеть от меня. Поэтому ничего не оставляйте здесь, господин Райдер.

Оказавшись в стареньком лифте, Райдер закрыл глаза, прижался головой и плечами к дешевой обшивке. Лифт заскрипел и начал движение, разгоняя запахи нашатырного спирта и сырых сигарет. Ему было стыдно. Он не мог ни о чем думать, кроме той женщины, и при одной мысли о ней у него сжималось сердце.

Перед уходом Райдер зашел в комнату Дикера Синкевича. Старик складывал бумаги и всякие мелочи, готовясь к рабочему дню.

– Ну и что хотел полковник? – спросил он Райдера.

– Я должен ехать с ним.

Синкевич перестал складывать бумаги в портфель и взглянул на молодого уорент-офицера.

– В чем, черт возьми, дело, парень?

– Я просто должен ехать. Предстоит работа с секретным проектом. Послушай, мне нужна твоя помощь. Помоги мне, пожалуйста, Дикер. – Райдер вытащил запечатанный белый конверт. – Это для той девушки… для той женщины, которую я встретил.