Тейлор почувствовал новый прилив ярости и поднял кулак.

– Не надо, – вдруг сказал Мередит. – Я ему верю.

Не опуская кулака, Тейлор удивленно посмотрел на начальника разведки.

– Взгляни на него, – продолжал Мередит, как будто Козлов не мог слышать, о чем они говорят. – Он дьявольски испуган. Он находится в этом состоянии с момента посадки на место дозаправки. Он понятия ни о чем не имел. – Он сделал вид, что сплевывает. – Это несчастный простой офицер, которого мучает зубная боль, а вовсе не камикадзе. Иванов и его тоже надул.

Тейлор опустил кулак, но не разжал его. Он весь горел от ярости.

– Черт побери, – прорычал он, – я просто хочу знать одну вещь. Ответь мне прямо, как вы, чертовы русские, смогли совершить такое. А вся эта ерунда о расположении штаба в Баку – ты говорил правду? Твой рисунок был точным? Или ты все это выдумал?

Козлов открыл рот, чтобы ответить. Двух передних гнилых зубов не было. Он открыл и закрыл рот, кровь ручейком стекала по подбородку русского офицера и капала на военную форму. Он вытер рот рукавом и попытался сказать:

– Все… все правда. Вы верите? Я здесь с вами. Я тоже верил…

Тейлор покачал головой и с отвращением отвернулся.

– Я ему тоже верю, – сказал Райдер. С начала полета он впервые заговорил в присутствии Тейлора.

Тейлор хотел рявкнуть что-то в ответ, но Хэнк Паркер заговорил первым:

– Он говорит правду. Даю голову на отсечение.

Вдруг Тейлор почувствовал себя, как большой кот в маленькой клетке.

– Черт подери, – сказал он, поворачиваясь спиной к Козлову. – Твоя страна выиграет в результате этой операции столько же, столько и моя.

– Я понимаю, – сказал Козлов осторожно, его больные десны продолжали кровоточить.

– Тогда почему? Почему Иванов сделал это?

– Я не знаю.

– Зачем продавать своих единственных друзей? Боже, ведь никто в мире, кроме нас, больше не испытывает к вам симпатии. Кто еще пытался спасти вас?

Испытывая невыразимый стыд, Козлов поднял глаза и посмотрел на пульт управления.

– Я ничего не понимаю. – Он опять вытер подбородок рукавом. – Возможно, произошла ошибка. Я не знаю.

Тейлор ударил опухшей рукой по боковой панели. Рука болела. В ярости он сорвал свежую повязку, которую наложил перед вылетом на операцию.

Боль оставалась, но это больше не имело значения.

– Я тоже не знаю, – устало сказал Тейлор.

– Он нам нужен, – сказал Мередит. – Он нам будет нужен на земле.

– Хорошо, – согласился Тейлор. Он повернулся к Козлову: – Но один неверный шаг, и я сам пристрелю тебя.

Козлов кивнул. Он был мертвенно бледен, а кровь, текущая по подбородку, – ярко-красной. Сейчас он казался меньше, как будто сжался от стыда, и Тейлор почувствовал себя так, как будто ударил ребенка.

– И оружие тебе не дадим, – добавил Тейлор. – Ты нас поведешь, а мы будем стрелять.

Козлов кивнул, он покорно воспринял это новое унижение.

Потеряв интерес к дальнейшему разговору с русским, Тейлор повернулся к Хэнку Паркеру. Потом он склонился над пультом боевого управления и вдруг резко выпрямился.

– Виктор, – сказал он, разглядывая Козлова, стоящего в другом конце небольшого отсека. Русский пальцем ощупывал рот. – Я хочу, что бы ты мне честно сказал еще об одном. Вы… ваши знали что-нибудь о «Скрэмблерах»? И вы решили ничего не говорить нам?

Козлов вытер испачканные кровью пальцы о брюки. Он откашлялся, и чувствовалось, что все горло у него забито.

– Я не знал. Я лично ничего не знал. – Он на минуту замолчал, затем опять начал говорить, уже более решительно. – Генералу Иванову что-то было известно. Но, честно говоря, я не знаю, что именно. Он ничего не сказал мне… до тех пор, пока это не случилось.

– Ну что вы за народ? – с отвращением сказал Тейлор, качая головой. Он повысил голос, и в нем чувствовалась ярость и покорность. – Хоть кто-нибудь в вашей стране помнит, что это значит – говорить правду?

Козлов слегка пожал плечами, потом попытался свести их вместе, как бы стараясь исчезнуть. Он не мог смотреть Тейлору в глаза.

Вдруг стратегическая система связи включилась, это было совершенно непрошеное вмешательство. На другом конце провода усталый голос произнес позывные. Даже они там, в Вашингтоне, устали.

Мередит подтвердил начало связи.

– Полковник Тейлор находится у вас? – спросил офицер связи с другого конца провода.

– Вас понял. Он стоит рядом.

– Включите видеоизображение. С вами будет говорить президент США.

«О черт», – подумал Тейлор, мечтательно вспоминая, что были времена, когда монархи по неделям и месяцам не могли связаться с солдатскими лагерями.

К всеобщему удивлению, на экране появилось не знакомое лицо президента Уотерса, а приятно загорелое и пышущее здоровьем лицо вице-президента, лишь с небольшими кругами от усталости вокруг глаз. Когда Тейлор встал напротив экрана монитора, вице-президент отшатнулся. Они никогда раньше не встречались.

Вице-президент взял себя в руки и наклонился вперед, вся его поза говорила о доверительности и искренности.

– Полковник Тейлор, – сказал он.

– Да, господин вице-президент.

Странное выражение появилось на лице человека на экране.

– Полковник Тейлор, я теперь президент, так как около часа назад у президента Уотерса был инфаркт и он умер во сне.

– Да, сэр, – сказал Тейлор, в уме просчитывая, какие последствия это будет иметь для выполняемой им задачи. Остальное для него не имело сейчас значения.

– Полковник Тейлор, похоже, что вы сейчас не один?

– Да, сэр. Несколько членов моего штаба находятся здесь.

Новый президент посмотрел в сторону, казалось, что он собирается говорить с кем-то, кто находится вне поля действия видеокамеры. Затем он опять посмотрел на экран и сказал:

– Не могли бы вы попросить всех выйти из комнаты, в которой вы находитесь? Я хочу поговорить с вами с глазу на глаз.

Плохой знак. Единственный вопрос был в том, насколько плохой? В другой раз Тейлор, возможно, сказал бы, что его члены штаба должны продолжать выполнять свои обязанности. Но он чувствовал, что это было бы сейчас роковой ошибкой.

– Мерри, – сказал он, отвернувшись на мгновение от монитора.

– Да, сэр, – сказал Мередит. Он быстро начал выводить остальных в узкий проход, ведущий в кабину пилота. Хэнк Паркер вышел первым и направился в кабину, так как он имел право управлять самолетом и сейчас мог спокойно отдохнуть в удобном кресле Тейлора.

После некоторого замешательства все вышли из командного отсека и закрыли люк.

– Господин президент, я один.

Мэддокс кивнул, слегка покусывая нижнюю губу. Было очевидно, что он старается справиться с потрясением от вида шрамов Тейлора и оценить ситуацию.

– Полковник Тейлор, – сказал он. Он говорил так, как говорят жители южных штатов. – Мне не хотелось смущать вас в присутствии ваших подчиненных… однако мне кажется, что задача, которую вы в настоящее время выполняете, возможно, была плохо продумана.

Тейлор даже не моргнул глазом. Он готовил себя к этому заранее.

– Почему, господин президент?

Мэддокс, казалось, был удивлен. Тейлор слышал, как невидимый на экране человек сказал:

– Вам не надо ничего ему объяснять, господин президент. Вам надо только приказать ему поворачивать назад, и он обязан повиноваться.

– Полковник Тейлор, – продолжал Мэддокс. – Я боюсь, у нас нет времени на то, чтобы объяснить вам все наши… соображения. Я приказываю вам немедленно прекратить выполнение задания.

– Господин президент, – сказал Тейлор в отчаянии, хотя он изо всех сил старался скрыть это отчаяние. – Мы уже находимся в районе цели. Через час…

– Полковник, я не собираюсь спорить с вами. Лучшие умы в Вашингтоне посоветовали мне остановить все то, что вы собираетесь там делать. Поэтому разворачивайтесь и возвращайтесь туда, откуда вы начали выполнение этой операции. Вы уже хорошо поработали, и могу уверить вас, родина будет признательна вам.