– Спасибо за интересный рассказ, – вежливо сказал О'Райли. – Но у меня ещё никто не вставал после двух пуль. Да и одной вполне хватало.

– Речь не о том, – полковник поднял палец, – что Индио живучий, как кошка. Главное – другое, если он затеял ограбить банк, он его ограбит. Я ещё не знаю, как он это сделает, но я знаю, что он это сделает. И ни на секунду не покажется нам в открытую, поскольку будет всё время прикрыт своими людьми. Для этого он и набрал их в таком количестве. Сам подумай, почему он всегда действовал малыми силами, втроём или вчетвером, а тут набрал больше дюжины? Ведь каждому из них придётся заплатить долю. Ты думал об этом?

– Да, – кивнул О'Райли. – Но я видел только шестерых. Конечно, если их будет больше, попасть в Индио будет труднее. Ну и что? Я просто уложу всех, кто будет рядом с ним.

– Правильно, мой мальчик, – улыбнулся полковник. – Именно это мы и сделаем. Уложим их всех, и не будем ждать, когда они ограбят банк. Ты рассказал о своём плане, теперь я расскажу о своём. Точнее, о том, что я мог бы сделать, если бы действовал в одиночку. Я собирался устроить им засаду. В тот самый момент, когда они раскроются перед нападением, я открываю огонь на поражение. Я уже нашёл четыре точки, откуда можно перекрыть им все пути.

– Один стрелок в четырёх точках…

– Смена позиции, элементарный приём. Стреляешь из-под лестницы, потом перебегаешь за угол конюшни, а там уже лежит пара заряженных ружей. Дело займёт не больше пяти минут, если застать их врасплох.

– Вы знаете, полковник, эти парни не похожи на людей, которых можно застать врасплох.

– В том-то и дело, мой мальчик. Но даже не это главное. Мы с тобой не учли, что банк охраняется по всем правилам. Как только бандиты начнут штурм, сюда за две минуты стянутся шестнадцать стрелков, и люди Индио окажутся в огневом мешке. Ты говоришь, он увидит это и даст дёру? Ты плохо его знаешь. Сопротивление только распаляет его, и он будет драться до последнего патрона. Он не отступит, и его убьют. Даже если мы с тобой примем участие в этой перестрелке, награду за Индио получит охрана, а не мы, сколько бы наших пуль ни нашли в нём после боя. Тебя устраивает такой исход?

– Вы знаете мой ответ, – мрачно сказал О'Райли.

– Значит, надо действовать иначе. Давай посмотрим на всё это дело с другой стороны. Где ещё рядом с Эль Пасо могут быть лакомые кусочки для Индио? Небольшой банк в Сан-Хуане. И почтовая станция там же. А теперь представь, что в Эль Пасо направляется дилижанс с грузом золота. Его хорошо охраняют, но вот он делает последнюю остановку в Сан-Хуане. Охрана расслабляется, и тут на них из-за всех углов нападают люди Индио. Их много, и они стреляют первыми. Они выиграют эту схватку и захватят груз.

– Откуда вы знаете про груз?

– Я не знаю, я только предполагаю.

– Предположить можно всё что угодно, – возразил О'Райли. – Он может напасть на дилижанс на любой другой станции.

– Нет. Только на предпоследней, когда все уже почти дома. И до границы отсюда рукой подать.

– Ладно. Тогда что его люди делают в Эль Пасо?

– Не знаю. Вполне возможно, следят за охраной. Чтобы никто не кинулся на помощь в Сан-Хуан. Если оттуда по телеграфу сообщат о нападении, то местные охранники отправятся на перехват. Индио может оставить пару стрелков в засаде, и они задержат подкрепление.

Полковник выбил золу из трубки на жестяную тарелку и продул мундштук. О'Райли задумчиво следил за его действиями.

– Нет, – сказал он. – Вы, полковник, рассуждаете как военный. Для Индио все это слишком сложно. Откуда он может знать про дилижанс с золотом? Зачем следить за охраной? Слишком сложно. Он будет тупо штурмовать банк в Эль Пасо. Потому что это большой банк, и в нём наверняка достаточно денег. Ему нужна уверенность, а в этом банке он может быть уверен. Вот так, все очень просто.

Полковник Мортимер стоял у окна, скрестив руки, и смотрел в темноту. Он смотрел на своё отражение в стекле и одновременно наблюдал, как его ночной гость вертит в пальцах огрызок сигары, разминает, подносит к носу, но не закуривает.

В самом начале разговора всё казалось проще. Ему хотелось просто договориться с юнцом, чтобы не мешать друг другу. С годами полковник все острее ощущал своё одиночество, а за последнее время ему и поговорить было не с кем. Иногда он мог заговорить со случайным попутчиком в вагоне, но после долгой оживлённой беседы останавливался на середине фразы, невнятно извинялся и снова замыкался в раковине молчания. В такие моменты он подозревал, что его внезапная болтливость – симптом душевного расстройства, и следующим шагом будут разговоры с самим собой.

Чтение библии было для него заменой общения с людьми, но сейчас Мортимер почувствовал, как неполноценна эта замена. Библия не могла ни ответить, ни возразить, ни согласиться. А этот заносчивый великан, который годился полковнику в сыновья, говорил с ним на равных и заставлял думать. Мысль о том, что Индио может и не объявиться в Эль Пасо, пришла совершенно неожиданно, и полковник понимал, что все его расчёты были бесполезны.

Дуглас Мортимер попытался вспомнить, каким он был в двадцать пять лет. Какие аргументы тогда казались ему самыми убедительными? Чьё мнение было для него важным?

Он усмехнулся, поймав себя на мысли, что в двадцать пять лет он был таким же, как сейчас. Но это говорит не о том, что ему удалось остаться молодым, а только о том, что он рано состарился. Единственный аргумент, который был и оставался для него самым убедительным, – это собственный опыт. И ничье мнение не было для него важным. Он никогда ни с кем не спорил. Если его начальник отдавал ошибочный приказ, то Дуглас Мортимер исполнял его, но при этом делал все, чтобы уменьшить вред. Когда ему приказали бросить эскадрон на окопавшегося противника, он только попросил лишний час времени. Ему дали полчаса, и он провёл эти тридцать минут на самом высоком дереве на вершине холма, оглядывая местность, где ему предписывалось красиво погибнуть вместе со всем эскадроном под перекрёстным огнём. Через полчаса его «бешеные крабы» вылетели на кукурузное поле, усеянное телами людей и лошадей, но не развернулись в цепь, а узкой колонной ринулись на левый фланг противника. Да, первые ряды были выкошены, но остальные доскакали до окопов, спрыгнули в них и вышибли противника оттуда. Ему было двадцать пять, и он был уверен, что не доживёт до двадцати шести.

Какие ещё аргументы… Он отвернулся от окна и прервал затянувшееся молчание:

– То, что я рассказал тебе, мой мальчик, это моя фантазия. Но она ничуть не сложнее той истории, которую рассказал ты. Мы с тобой фантазируем, живём предположениями. Но это всё же не истина, так? Значит, пока мы живём обманом. А правду знает только Индио.

– Почему бы нам не спросить его самого, что он затеял? – усмехнулся О'Райли.

– Именно это я и хочу тебе предложить, – сказал полковник. Он начал откупоривать бутылку, но так и остановился, вытащив пробку наполовину. – Мы должны опередить всех. И бандитов, и охрану. Мы должны напасть на Индио первыми.

– Отличная мысль, полковник. Он сам оставил вам адрес, или вы узнали его из газет?

Полковник Мортимер подлил виски в стаканы и опустился в кресло, покусывая кончик погасшей трубки.

– Чтобы говорить дальше, мне надо знать твоё решение, – сказал он наконец. – Если ты согласен действовать вместе со мной, то мы говорим о нашем общем деле. Если отказываешься, поговорим о виски. Или о погоде.

– Виски как виски, – О'Райли отпил изрядный глоток. – Бывает и хуже. Ладно, полковник. Я согласен.

– Равноправное партнёрство, – напомнил полковник.

– Ну да, пятьдесят на пятьдесят. Так откуда вы знаете, где сейчас прячется Эль Индио?

– А разве я сказал, что знаю? – улыбнулся полковник Мортимер. – Неужели ты думаешь, что я нуждался бы в партнёрах, если бы знал это?

– Хорошо, вы не знаете. Я тоже не знаю. А кто тогда знает?

– Санчо Перес, – ответил полковник. – Эти двое, Индио и Санчо, были вместе с самого первого своего убийства. Они были вместе даже в тот момент, когда Баркер стрелял в Индио. Санчо тогда удрал.