– Пожар! Сейчас бомба рванёт!

Никто из них не воспринял мой выкрик как глупую шутку. Вмиг протрезвев, белобрысый парень со всей силы лягнул ногой по стеклу окна, и осколки посыпались внутрь салона. Срывая штору, белобрысый рявкнул:

– Пожар, бомба на корабле!

Музыка и пение оборвались. Поднялся шум и гвалт, загрохотали столы и стулья, зазвенела полетевшая на пол посуда. Я заскочил в вестибюль. В этом содоме, казалось, никому, кроме меня, не пришло в голову устремиться в раздевалку. Я оттолкнул напуганного швейцара, вдруг растерявшего прежнюю невозмутимость, и среди развеса дорогой верхней одежды сорвал с крючка свой плащ. Лицензия моя была запаяна в пластик, предстоящее купание ей не могло повредить, и уже на обратном пути к выходу я упрятал её в задний карман брюк.

Послышался хлопок, и корабль сильно встряхнуло. И тут я увидал Вику. Осатаневшая человеческая толпа придавила её к косяку двустворчатой двери, затем выпихнула в вестибюль. Я‑то ожидал взрыва, который произошёл, и потому сохранял контроль над собой, не позволял панике увлечь и меня. Судя по размеру чемодана с взрывным устройством, бомба не должна была разворотить корпус. Главную опасность представляли канистры с бензином, быстро распространяющийся из‑за них пожар. Однако знал об этом я один. Отбросив плащ, я схватил Вику за локоть и вытащил её из толпы. Мой невозмутимый вид, очевидно, показался ей признаком сумасшествия. Она попыталась вырваться, замахнулась на меня, но я перехватил и другую её руку.

– Успокойтесь! – тихо сказал я, неожиданно отметив, что глаза у неё большие и синие. – Ничего страшного не произойдёт. Уверяю вас.

Не знаю, все ли слова она услышала и поняла, но я ощутил, как по её телу пробежала нервная дрожь, затем она начала приходить в себя.

– Что случилось? – выдохнула она.

– Небольшой взрыв и пожар. Только и всего.

– Но они… – она в замешательстве повернула голову к толпе, которая потеряла человеческий вид в стремлении прорваться из замкнутого помещения на палубу. Кое‑кто там уже перевалился за борт: до нас доносились всплески прыгающих и падающих в реку участников прогулки.

– Не надо им мешать, – сказал я. – Мы воспользуемся советом классика, поёдём другим путём.

Отпустив её, я поднял стул, словно ещё сохраняющий тепло швейцарской задницы и тем напоминающий только что покинутое птицей гнездо. Размахнулся им и врезал ножками по закалённому стеклу широкого окна, за которым виделся другой борт. Быстро отколов ножками пилообразные выступы разбитого стекла, я сорвал с ближайшего крючка чёрный кожаный плащ и перебросил наружу, накрыл осколки. Затем ступил на стул, с его помощью осторожно преодолел оконный проём и очутился на тёмном и малолюдном палубном проходе. Моему примеру последовала Вика, и я поддержал её, когда у неё подвернулся каблук.

Похоже было, пожар подбирался к двигателям, – корабль замедлял ход, и мы пропустили двух матросов, бегущих с багром и ведром к корме, где разгоралось неистовое пламя. Провожая их взглядом, я снял с крюка спасательный круг, после чего объяснил девушке, что нам пора расстаться.

– Пока тушат огонь, советую переждать здесь, – сказал я. – Не уверен, что вас скоро снимут с этого корыта, но прыгать в холодную воду незачем. Всё равно придётся лезть обратно. А в мокром костюме, неприятно и… – я выразительно оглядел её с головы до ног, – будете выглядеть мокрой курицей.

– Я буду выглядеть так, как мне нравится, – отрезала она и вполне спокойно осмотрелась. – Почему вы уверены, там только пожар?

– Я видел бомбу. Она небольшая.

– Вот как?

Девушка пронзила меня подозрительным взглядом.

– Нет! – я вскинул руки ладонями к ней. Не знаю, зачем я продолжал говорить, когда надо было сматываться, и как можно быстрее. – Подложил не я.

– А кто же?

Ответить, данный вопрос не ко мне, я не успел. От кормы на фоне игры пламени и теней занятых тушение матросов отделилась фигура коренастого парня, и в его руке вспыхнул красный луч пронзающего мрак лазерного прицела. Прежде чем парень предупредил кого‑то позади себя «Он здесь!» – я рванулся за спину Вики, рассчитывая, что меня за ней не видно, и в темноте не ясно будет, куда я делся. Луч дёрнулся, уткнулся в грудь девушки, но парень ждал старшего сообщника. Рядом с ним выросла высокая фигура, в которой я узнал того, кто нападал на меня с ножом. На этот раз у него в руке был скорострельный пистолет с длинной обоймой. Теперь я не смог бы незаметно прыгнуть за борт, они бы расстреляли меня, как охотники утку. Не мешкая ни секунды, я обхватил, прижал девушку.

– Она моя заложница! Дочь мафиози! – крикнул я громко, чтобы слышали те двое. А на ухо ей шепнул: – Вдохните глубже!

Мне показалось, высокий оттолкнул ствол оружия коренастого парня. Луч вскинулся, и с неслышным выстрелом пуля звякнула, отскочила от стального навеса верхней палубы. Я не стал ждать, что за этим последует, откинул пробковый круг подальше от корабля и вместе с Викой перевалился через ограждение.

– Негодяй! … – в ярости прошипела девушка при нашем падении. И относилось это ко мне, а не к стрелявшему.

Осенняя река, в которую мы погрузились, не позволила ей развить тему, а женщины, как известно, страшно не любят, когда их прерывают на полуслове. Едва мы вынырнули на поверхность, прижатые друг к другу, вроде сиамских близнецов, моя пойманная русалка тут же возобновила шипение.

– … Пусти негодяй! Как смеешь?! Животное! Скотина!

Ход корабля уже замедлился, и нас прибило течением к низу кормы. Рядом, пронзая расцвеченную пожаром воду, стал рыскать луч лазерного прицела.

– Вдохнули ещё раз! – живо предупредил я и вторично утащил Вику под воду. Она перестала вырываться и даже стала помогать мне, тоже плыть в очень холодном чреве реки, пока в лёгких хватало воздуха. К моему облегчению, в этот раз мы вынырнули в заметном отдалении от кормы, по другую сторону от неё. Тихо отплёвываясь, тяжело дыша, я освободил девушку от своей хватки.

– Моя причёска?! – она ладонями провела по волосам. – Костюм! Как я теперь поднимусь обратно?

Если она рассчитывала, я покраснею от раскаяния и утоплюсь, её ждало разочарование.

– Как остальные, – без тени смущения ответил я и показал рукой на корабль и вылавливаемых сверху участников презентации. – Там вас ждёт целое братство принявших очистительное купание.

– Очистительное?! Посмотрите, какая вода?! Она попала мне в рот!

– В ней ведь плавают утки, не дохнут. Я видел.

– Вы чудовище. Отпустите ж меня!

Я перестал её придерживать. Несмотря на одежду, она хорошо держалась на поверхности, и мне это понравилось. Догонять корабль, судя по поведению, она не собиралась. Мы молча смотрели, как он удаляется. Наконец там выловили последнего из тех, кто в панике выпрыгивал или свалился за борт после взрыва. Их спасатели тоже сосредоточились на тушении пожара, – тени мужчин замельтешили вокруг огня. Вёдра на верёвках звучно плюхались в реку, наполнялись и вытягивались на палубу, слышно было, как вода шипела, побеждая пламя. Я не заметил на корме своих преследователей, и решил, им больше не до меня.

– Мне так плыть неудобно, – объявила Вика, словно была принцессой.

Такое обращение не грело душу, но я сдержался.

– Сейчас вернусь.

Однако едва я заработал руками и оказался от неё на расстоянии в несколько метров, перед моим носом взбила грязно‑прозрачные лепестки, булькнула пуля. Я не стал испытывать судьбу, ждать следующего неслышного, а потому особенно опасного выстрела и ушёл под воду, проплыл обратно и вынырнул возле Вики.

– Там спасательный круг, – сказал я, указав подбородком на заметное пятно, медленно сносимое к набережной. – Придётся нам плыть парочкой, лебедем с лебёдушкой, – пошутил я. – Похоже, в вас они стрелять не смеют.

Не произнося ни слова, она умело заработала руками и ногами, и вскоре мы нагнали недавно покрашенный круг. Она первой ухватилась за него. Высматривая, где нам подняться на набережную, мы поплыли против течения. Корабль удалялся, и опасения быть подстреленным постепенно исчезали.