Пользуясь предоставленными нам правами, мы не воспользовались общественной посадочной площадкой, а приземлились прямо на лужайке перед госпиталем. Взбежав по ступеням, я сунул свой жетон в щель электронного привратника. Когда эту же операцию проделал Дэйв, дверь перед нами бесшумно распахнулась.

Мы расположились в приемном покое на креслах перед экраном видеотелефона. Вскоре экран вспыхнул, и перед нами предстало изображение главного врача:

– Добрый день. Насколько я понял по вашим жетонам, вы представляете группу «Перехват»?

Дэйв указал на меня:

– Мы не просто представляем. Это начальник нашей группы.

По рыхловатому лицу главного врача блуждало недоумение, и я невольно позавидовал нашим предшественникам. Раньше никому не нужно было пояснять, каковы права и функции служб, обеспечивающих общественный порядок, теперь это приходится делать на каждом шагу. Наверное, в двадцать первом, по старому летоисчислению, веке так смотрели бы на золотаря, вдруг появившегося в городе на лошадке, запряженной в повозку с огромной бочкой, из которой торчит деревянная ручка черпака.

– Мы расследуем обстоятельства, связанные с получением телесных повреждений сотрудниками охранного поста. Они недавно поступили к вам, – сказал я. – Хотелось бы побеседовать с ними.

Главный врач пожевал губами и вздохнул:

– Ничем не могу вам помочь, они нуждаются в отдыхе. Такой стресс не проходит бесследно…

Я смотрел на его картофелеобразный нос и медленно закипал, досадуя на меланхолическую непреклонность этого эскулапа.

– Мы наделены особыми полномочиями, – сухо проговорил Дэйв.

Врач сочувственно закивал:

– Я как представитель медицины, насколько вам известно, тоже…

– Свяжитесь с ОБП, – сдерживая раздражение, посоветовал я.

Бесцветные брови эскулапа сошлись на переносице.

– С Отделом по борьбе с преступностью, – пояснил Дэйв.

Пожав плечами, врач протянул руку к пульту, отыскал на нем одну из пяти красных клавиш и утопил ее. Мы нетерпеливо заерзали в креслах, но в этот момент экран погас. Очевидно, главврач счел ненужным наше присутствие при его беседе с шефом.

Вскоре экран снова вспыхнул. Физиономия эскулапа утратила выражение меланхолии, он сердито смотрел на нас. Дэйв незаметно подмигнул мне, дескать, видал, как ему шеф всыпал?!

– Я могу дать вам возможность поговорить только с одним из сотрудников охраны, Йожефом Сабовчиком. Он пострадал меньше других.

Дэйв уже открыл было рот, чтоб возмутиться, но я, опередив его, поспешно согласился:

– Спасибо, доктор.

– Сейчас подключат к видеотелефону его палату.

Тут я сам не стерпел:

– Нет, так дело не пойдет! Нам нужен личный контакт. Надеюсь, руководство Отдела достаточно красноречиво описало наши полномочия?

Последняя фраза была сказана мной с такой интонацией, что эскулап, недовольно зыркнув глазами, металлическим голосом, словно пользуясь синтезатором речи, произнес:

– Хорошо. Поднимайтесь на двадцать седьмой этаж. Палата двадцать семь дробь шестнадцать.

Миловидная сестра проводила нас до дверей палаты.

– Как самочувствие Сабовчика?

Девушка не успела ответить, как дверь уехала в сторону, и мы увидели, что Сабовчик чувствует себя вполне сносно. Он задумчиво стоял посреди гостиной на одной руке, ногами жонглируя футбольным мячом. Юноша так увлекся, что пришел в себя, лишь узрев в полуметре от собственного носа стройные ноги медсестры. Он прыжком поставил себя на ноги, захлопал глазами, под одним из которых была внушительная опухоль.

– Не беспокойтесь, Йожеф, – улыбнулась девушка. – Доктор разрешил вам заниматься чем угодно. Только прошу вас при малейших признаках усталости сообщить мне… А сейчас с вами хотели побеседовать сотрудники группы «Перехват». Познакомьтесь, пожалуйста, – она посмотрела на меня, – начальник группы Асен Геров, – она перевела взгляд на Дэйва, – и его заместитель Каллаган.

Сабовчик уставился на нас с откровенным любопытством, к которому примешивался восторг:

– Правда?!

– Что? – не понял я.

– Правда, что вы начальник «Перехвата»?

– Так получилось, – развел я руками.

– Всю жизнь мечтал хотя бы одного сотрудника «Перехвата» увидеть! – воскликнул Сабовчик, глядя то на меня, то на Дэйва. – А тут сразу двое!

Я покосился на заместителя, который не сводил глаз с медсестры, и поблагодарил девушку:

– Спасибо, я думаю, у нас не возникнет трудностей при общении с вашим пациентом.

Медсестра кивнула и оставила нас наедине с Сабовчиком.

Парень смущенно предложил нам сесть, а сам остался стоять, переминаясь с ноги на ногу.

– Устраивайся, – мотнул головой в сторону кресла Дэйв и язвительно добавил: – Больной ведь.

Йожеф залился краской, но последовал совету, виновато буркнув:

– Какой я больной? Заперли сюда, говорят, надо пройти курс психологического лечения. А что мне лечиться? Синяк вон только.

Дэйв добродушно похлопал его по колену:

– Не переживай. Врачи лучше нас знают, что надо, что не надо.

– Йожеф, расскажи, что там у вас произошло, – попросил я.

Сабовчик отвел глаза:

– Откуда мы знали, что они чокнутые?

– Почему чокнутые?

– А разве нормальный полезет в зараженную местность? Ведь там еще только ведутся работы по обеззараживанию. За последние пятьдесят лет, говорят, никто туда и не пробовал проникнуть.

Дэйв вынул из кармана портативный опознаватель:

– Если чье-либо лицо покажется тебе знакомым, скажешь.

На миниатюрном экране через равные промежутки времени стали появляться портреты самых разных людей: сначала крупным планом, потом в полный рост, затем эти люди начинали двигаться, разговаривать, сердиться, смеяться. Когда на экране возник Айкен, Сабовчик произнес:

– Он!

– Нажми-ка на эту кнопочку, – предложил Дэйв.

Сабовчик ткнул пальцем, и в левом верхнем углу экрана выплыла красная точка. Потом снова замелькали незнакомые лица. Йожеф безошибочно опознал всех четырех отшельников.

– Теперь давайте по порядку о происшедших событиях, – сказал я.

Йожеф наморщил курносый нос, раздумчиво почесал затылок.

– Мы только что заступили на смену. Начальник караула поехал проверять посты, а мы сели поиграть в шахматы. Вы не подумайте, это у нас разрешается!.. Собственно, играли двое: Ли Зен и Гуго Стадлер, а остальные болели – кто за Ли, кто за Гуго. Слышим, в караулке запищало, значит, какой-то объект на подходе. Игру-то прекратили, но особо не насторожились. Мало ли, может, какой шальной турист завернул к нам? Потом уже визуально стали наблюдать за ботом, попытались выйти с ним на связь – бесполезно, решили, что проверяющие нагрянули. Привели в порядок форму, заняли каждый свою позицию. Подлетает этот самый бот. Гуго – он за старшего остался, – как полагается, вышел из караулки, хотел выяснить, что к чему. Из бота вылез тот, которого я третьим по счету опознал.

– После опознания на экране была его фамилия, – напомнил я.

Сабовчик закивал:

– Извините, я помню – Веркрюисс. Ну вот, стали они о чем-то с Гуго разговаривать. Вижу, Гуго горячится, ничего доказать этому Веркрюиссу не может, решил прийти ему на подмогу. Конечно же у меня никаких подозрений не возникло. Подошел. А он убеждает Гуго, что их бот не подвержен воздействию радиации, и просит пропустить через полигон. Вежливо так. Тем временем все наши ребята подошли, давай наперебой уговаривать Веркрюисса, чтобы они обогнули полигон западнее. А им, видно, только этого и надо было. В общем, я только боковым зрением уловил, как бот, мгновенно набрав скорость, несется на нас. Да! Я еще заметил странную реакцию Веркрюисса – он вдруг упал на землю. Другие ребята тоже почуяли недоброе, успели отпрыгнуть, а Гуго замешкался, и бот шибанул его в плечо. Пока мы в себя приходили, выскочил этот – Айкен. Я бросился к нему, но ничего не успел сделать, как он послал меня в нокаут. Вначале под глаз дал, потом в солнечное сплетение…

От обиды на глаза Сабовчика навернулись слезы, и договорил он уже совсем упавшим голосом: