Убедившись, что с тыла нас не возьмешь, я спустился с кучи камней и присоединился к здоровяку‑шахтеру. Пытаясь вытереть заливавшую глаза кровь, он размазал ее по всему лицу.

– Пошли,– сказал я,– надо подтащить пулемет к корме лодки.

Мы бегом вернулись к сходням и вновь присоединились к Дэвису и второму шахтеру. Я быстро объяснил, что из орудия необходимо выстрелить, прежде чем нас задавят. Дэвиса я оставил у орудия. Потом вместе с верзилой‑шахтером, которого звали Киван, мы подхватили пулемет и поволокли его на самую корму. Третий шахтер. Треворс, нес диски, карабин и несколько гранат.

Глава 3

СЮРПРИЗ ДЛЯ НЕМЦЕВ

Оставив Дэвиса управляться с орудием, я взобрался на мостик «У‑21». Тут я включил лодочный прожектор и развернул его так, чтобы сияющий луч бил прямо за корму, заливая светом всю главную пещеру. Со стороны моря свод ее понижался и уходил под воду, казавшуюся маслянистой и черной при ярком освещении.

– Прицел верный? – спросил я.

– Полный порядок,– откликнулся Дэвис.

Я прижался к леерам мостика.

– Пли!

Дэвис рванул спусковой шнур, и тут же раздался страшный гром. Меня сбило с ног, я чувствовал, как днище лодки с ужасающим скрежетом скребет по голому камню сухого дока. В тот же миг свод грота озарился слепящей вспышкой, послышался взрыв, столь мощный в ограниченном пространстве пещеры, что все мое тело, казалось, оцепенело. Сильный порыв горячего ветра ударил мне в лицо, и в свете прожектора я увидел, как весь дальний конец пещеры с грохотом рушится. Зрелище было ужасное. Лишь теперь я по‑настоящему оценил взрывную силу шестидюймового снаряда. Док, в котором лежала «У‑21», был в полутора сотнях ярдов от места попадания, и несмотря на это, все вокруг меня дрожало и сотрясалось, а со свода сыпались большие камни, глухо бившие в палубу лодки. Потолок главной пещеры обвалился на протяжении по меньшей

мере тридцати ярдов, громадные валуны, падавшие в воду, подняли в бассейне высокую волну. Я крикнул парням, чтобы держались покрепче, но не думаю, что они слышали меня. Впрочем, горняки увидели валящуюся на нас стену воды. Высота ее достигала футов десяти, если не больше, верхушка была почти вровень с палубой. Внезапно очутившись на плаву, лодка вздыбилась, словно лошадь, я распластался на мостике боевой рубки и услышал, как прямо надо мной леерное ограждение ударилось о свод дока. Я ждал, что меня вот‑вот раздавит в лепешку, но лодка, с силой врезавшись носом в торец дока, некоторое время с тошнотворным скрежетом терлась о причал. Вдруг она выровнялась, качка прекратилась. Теперь «У‑21» была на плаву. Сквозь звон в ушах я услышал шум воды, стекавшей из дока через разбитые шлюзовые ворота, и кое‑как поднялся на ноги. Вокруг была тьма кромешная, то и дело ее пронзали крики.

– Вы не ранены, мистер Крейг? – донеслось от орудия.

– Нет, как у вас? – не дожидаясь ответа, я заспешил вниз по трапу боевой рубки В дальнем конце дока что‑то едва заметно светилось. Возможно, после взрывов несколько лампочек все же уцелело. На фоне этого света я едва различал черную массу орудия и несколько копошащихся вокруг него фигур. Вспомнив про фонарь, я вытащил его из кармана и включил. В луче света показались бледные лица троих горняков. Похоже, все были целы и невредимы. К счастью, волна не перехлестнула через палубу, пулемет, винтовки и патроны по‑прежнему валялись возле орудия.

Вооружившись винтовками, мы отправились на корму, усеянную камнями и консервными банками. Один из пулеметов был зажат между лодкой и причалом, и мы вновь втащили его на палубу. Второй исчез с концами. Диски лежали там, где мы их оставили, а еще одну винтовку удалось снять с причала, куда ее выбросило. Мы наспех восстановили бруствер, хотя это оказалось нелегко: сходни разнесло в щепки, и ящики приходилось втягивать по округлым бортам лодки на веревке. Повозившись минут десять, мы все‑таки закончили постройку заслона. Все гранаты скатились за борт, и я опять наведался в минный погреб лодки. Вытаскивая гранаты из держателей, я заметил спасательное снаряжение команды. Оно было почти такое же, как комплект Дэвиса, применяемый на британских подлодках. Под аппараты был выделен специальный стеллаж. Я взял один комплект, состоявший из маски, воздушной подушки с поясными ремнями, чтобы ее можно было приторочить к талии, и небольшого кислородного баллона. Это было как раз то, что нужно.

Выбежав на палубу, я увидел, что главная пещера ярко освещена: на лодке в доке № 6 включили прожектор. Теперь я понял, почему немцы так много кричали, пока в пещере было темно: на маслянистой воде, все еще покрытой зыбью, покачивались три разборные резиновые шлюпки. Две из них плавали днищем кверху.

– Когда мы пальнули из пушки, немцы как раз затеяли вылазку,– предположил я, кивнув на шлюпки и укладывая гранаты за баррикадой.

– Угу,– согласился Киван.– Теперь‑то мы еще долго продержимся.

– Почему?

– Они уже не смогут вывести из доков подлодки. Чувствуете, как днище скребет по скале?

Да, Киван не ошибался. Вода все еще заполняла док, но уровень ее так упал с отливом, что лодка временами касалась днищем камня.

– Слава богу! – воскликнул я. Немцы упустили свой шанс, и самая страшная опасность – расстрел из орудия другой подлодки – отсрочена на десять часов. Я вспомнил о Логане и Морин. Что с ними?

Выстроив баррикаду, я оставил Дэвиса и Треворса держать под прицелом вход в док, а сам вместе с Киваном спрыгнул на причал. Возле стены мы нашли кирки и ломы, с помощью которых накануне ставили деррик‑кран. Оттащив их в конец дока, к перегораживавшим галерею завалам, мы принялись долбить в куче обломков углубление. Карабины мы положили так, чтобы они были под рукой на случай, если выходящий в пещеру конец дока подвергнется штурму. Работать приходилось по большей части голыми руками. Мы все дальше углублялись в груду осколков, отшвыривая камни за спину. Задача, которую мы взялись решить, была под силу лишь гигантам, и я даже обрадовался тому, что двухнедельная тяжелая работа на базе укрепила мои мускулы. Однако Киван, который в течение долгого времени был безработным, трудился сейчас чуть ли не вдвое быстрее меня.

Прошло полчаса, и небольшое углубление, которое я планировал выбить в камне, начало обретать форму. Все же дело шло медленно. У меня болели руки и спина, в придачу мы оба непрестанно кашляли от набивавшейся в легкие каменной пыли.

Будто по команде, мы одновременно прекратили работу, чтобы перевести дух. Я взглянул на часы, стрелки показывали начало четвертого. Свод галереи в десятке футов над нами был неровный и, судя по виду, мог каждую секунду обвалиться. С трех сторон нас окружали растрескавшиеся пласты известняка, достигавшие по высоте свода пещеры. Мы принялись складывать обломки по ближней к концу дока стороне, чтобы соорудить нечто похожее на каменную емкость для жидкости. Вскоре ограда была равна человеческому росту. Я выглянул из‑за нее. Свет прожектора по‑прежнему заливал главную пещеру, оттеняя черный силуэт боевой рубки лодки. В конце дока виднелась наша баррикада. Дэвиса и Треворса видно не было: они лежали в тени ящиков.

Я нагнулся, чтобы возобновить работу, и тут заметил, что стоявший рядом Киван замер на месте и прислушался. Раздался стук осыпающегося камня, потом из‑за обвала, отделявшего нас от пятого дока, послышались голоса, а чуть погодя – непохожий ни на какой другой звон металла о камень.

– Они пытаются расчистить завал,– сказал Киван.

– Сколько это может занять времени? – спросил я.

– Смотря какая толщина,– он взглянул на закупоривший галерею обвал.– Думаю, не меньше часа.

– Отлично! – воскликнул я.– Успеем закончить. Потом подождем, пока они не полезут: сквозняк нам только на руку.

Мы опять принялись за работу, но минут десять спустя пещера вдруг наполнилась треском пулеметных очередей, доносившихся со стороны открытого конца дока. Мигом перемахнув через воздвигаемый нами вал, мы схватили винтовки и со всех ног побежали по причалу.