Но все было несколько туманно и отдаленно — в сознании всплывали только отрывочные воспоминания.

На следующее утро он проснулся в тоннеле невдалеке от индж-лавки, не представляя, как добрался сюда. К тому же, один.

И его мучило грандиозное похмелье.

Форрестер смутно припоминал, что Уитлоу предупреждал и об этом. Общественные инджойеры не оснащались автономными контурами слежения. А момент «торможения» он должен был выбрать сам, индж обслуживал до тех пор, пока в него подкладывали деньги.

Очевидно, он долго «подкармливал» инджойер.

Форрестер печально покачал головой. Движение вызвало водопад боли в затылке.

Произошло что-то неладное?

Он вяло попытался вспомнить, и в сознании возникала мозаика лиц, охваченных массовым ужасом.

Нечто прервало гулянку, разогнало напуганных и подвыпивших посетителей ресторана. Даже итальянец и балерина очнулись от пьяного забытья и дали деру.

Но что это было?

Форрестер не был уверен, но подозревал, что сейчас о вчерашнем лучше не вспоминать.

Пошатываясь, он добрел до конца тоннеля, спустился по металлическим ступенькам и открыл дверь. Он стоял и смотрел на кусты, цветы, траву, недовольно отворачиваясь от ласковых прикосновений теплого ветра. Был уже день. Исключая отдаленный шум ховеркаров, он не слышал больше ни звука.

Нельзя делать выводы, отталкиваясь только от двадцатичетырехчасового опыта. Несомненно, все его беды произошли по его же вине. А место среди забытых людей — в этом Форрестер с готовностью признался — явно оказалось не для него. Но существует ли в этом новом мире место для него?

Неожиданно появился Уитлоу, счастливый и довольный, как будто в мире не существовало похмелья. Форрестер посмотрел на него и сделал вывод, что пока ты жив, следует продолжать жить.

— Все в порядке? — радостно подмигнул Уитлоу. — Ну и нагрузился же ты вчера вечером!

— Меня уже известили, — мрачно огрызнулся Форрестер. — И любым подробностям я поверю на слово. Уитлоу, как бы мне снова получить работу?

— Зачем?

— Надоели детские игры, — малодушно сказал Форрестер. — Я никого не осуждаю, но сам не хочу вести такую жизнь.

— Достань денег, — посоветовал Уитлоу. — Иначе никто и слушать тебя не станет.

— Отлично. А стартовый капитал придется зарабатывать жульничеством?

— Точно! — закричал Уитлоу. — И у меня приятное известие, Чак. Астронавт опять ошивается поблизости. Обработаешь его еще разок, а?

Они прошли под пилонами через газон, выискивая открытое небо. Уитлоу заметил, что астронавт в одноместном флайере бесцельно летает по окрестностям. По предположению Уитлоу, астронавт собирается приземлиться и снова погулять по району забытых людей, но сейчас его почему-то уже не было видно.

— Прости, — извинился Уитлоу. — Но я уверен, он где-то поблизости.

Форрестер пожал плечами. Положа руку на сердце, он никому не хотел зла. Даже соратникам псевдореволюционера Тайко, призывавшего к крушению строя. Форрестер решил, что если выбрать работу, найти занятие, которое принесет пользу и доставит удовлетворение…

— Что я говорил, Чак! — вскричал Уитлоу. — Видишь? Там!

Форрестер взглянул вверх. Уитлоу оказался прав. Из кабины флайера внимательно и прямо на них смотрел астронавт. Он поднес инджойер к губам и отдал команду: флайер пошел на снижение в направлении посадочной площадки.

— Он садится, — отметил этот факт Форрестер.

Уитлоу, потирая подбородок, наблюдал за посадкой флайера.

— Да, — оживленно произнес он. Глаза его тревожно заблестели.

— В чем дело? — спросил Форрестер.

— Что? — Уитлоу нахмурился и вновь посмотрел на флайер. — Да ничего, Чак. Дурное предчувствие, вот и все.

— В каком смысле?

— Ну… Ничего, Чак. У летунов порой бывают странные представления о развлечениях и… Чак, пожалуй, надо сматываться. — Он резко повернулся, схватил Форрестера за руку и потянул за собой.

Тревога Уитлоу передалась Форрестеру, и он побежал следом за ним. Уитлоу струсил, анализировал на бегу Форрестер, что типично для этого века трусости, когда надежда на бессмертие инициирует преувеличенный страх перед перманентной — абсолютной, необратимой — смертью.

Но животный страх пришел и к нему, стоило ощутить над головой мощный поток воздуха.

Флайер кружил над ними.

— Это он! — закричал Форрестер. — Ты прав. Он охотится за нами.

Форрестер припустил, как ужаленный. Уитлоу, увертываясь, рванул в другую сторону. А флайер, то снижаясь, то набирая высоту, описывал круги.

Странно, с запозданием осознал Форрестер, но он не заметил в кабине астронавта.

И в этот момент он услышал крик Уитлоу. Астронавта не могло быть в кабине. Он запрограммировал автопилот флайера и сейчас стоял около желтого конусообразного здания на пути Уитлоу и держал в руках кнут.

Уитлоу тщетно попытался свернуть, изменить направление. Астронавт легко потряс ручку кнута, и тот ожил, взвился в небо и с шипением обмотался вокруг шеи Уитлоу, который судорожно захрипел и повалился на землю.

Форрестер развернулся и побежал.

Впереди по ховертрассе, шумно рассекая воздух, пулями мчались машины.

И если он попадет под колеса, то смерть придет так же неминуемо, как и от руки убийцы.

Медлить было нельзя, он ринулся напролом через широкое полотно дороги и к собственному удивлению добрался до противоположной стороны целым и невредимым. Полицейский с любопытством следил, как Форрестер обернулся и посмотрел назад.

Астронавт с выражением восторженной радости повторно взмахнул кнутом. За ревом ховеркаров Форрестер отчетливо расслышал крик Уитлоу.

Уитлоу пытался вставать, но его вновь и вновь валили наземь удары кнута, которые наносил их благодетель из космоса. После очередной попытки кнут оставил на лице Уитлоу кровоточащую отметину. Еще одна попытка — очередное падение, и Уитлоу затих.

Форрестер отвернулся и заплакал.

«Я имею на это полное право», — отчаянно твердил он себе. Кто может равнодушно наблюдать, как друга забивают насмерть? Особенно, когда ты лишь по счастливой случайности не оказался на месте жертвы.

Но он еще не потерял шанс стать жертвой.

Форрестер побежал и оказался в крепких металлических объятиях полицейского.

— Человек Форрестер, — сказал фараон, неотрывно глядя в его глаза. — Доброе утро. Вам поступило сообщение.

— Отпусти! — закричал Форрестер.

— Зачитываю сообщение, — неумолимо продолжал полицейский. — Человек Форрестер, согласны ли вы принять повторное предложение по найму? Оно поступило от того, кого вы называете Сирианин Четыре.

— Да отпустите же меня, черт подери! — взмолился Форрестер. — Нет. Или да… Я не знаю! Я хочу выбраться отсюда!..

— Ваш перспективный работодатель, человек Форрестер, — сообщил полицейский, разжав лапы, — находится неподалеку. Если вы пожелаете, он готов немедленно встретиться с вами.

— Пусть отправляется ко всем чертям! — прорычал Форрестер, и пошел в единственно возможном направлении, выбранном полицейским, который стоял столбом, указывая на ховеркар сирианина. За Ховером Форрестер разглядел нечто среднее между сверкающим грибом и хромовой трубочкой для мороженого. Газовый выхлоп из сопел пригнул головки маков в сторону Форрестера. Аппарат стремительно приближался к нему. Форрестер замер как вкопанный и с явным опозданием увидел скафандр, а за стеклом шлема сверкало кольцо зеленых глаз.

Это был его сирианин. Что-то блеснуло и ужалило Форрестера.

Форрестер очнулся на земле и смотрел на круговые движения скафандра с реактивной тягой.

— Я не обещал вернуться и работать на тебя, — сказал он.

Сирианин молчал, длинное щупальце, ужалившее Форрестера, вяло извивалось сбоку.

— Не слишком уж и нужна мне работа, — пробормотал он, пытаясь закрыть глаза.

Сирианин ввел в тело очень странное вещество, сообразил Форрестер, чувствуя, что не может двигаться. А сирианин начал менять облик.

Он уже не был похож на сирианина…