Матрос смотрел на меня так умоляюще, как будто от покупки зависела его жизнь.

– Один, или можешь выкинуть, – сурово заявил я.

– Согласен!

Он с такой готовностью закивал, что я даже забеспокоился: вдруг взболтает содержимое черепа.

«Николь покажу, – решил я, пряча покупку в карман. – Возможно, у нее получится разгадать тайну этого предмета. А нет, так выкину: один геллер невелика потеря. Возможно, я жизнь человеку спас».

Когда мы отошли от «Небесного странника» на несколько десятков шагов, сзади послышался удивленный посвист Энди. Обернувшись и увидев, с какой скоростью мчится в сторону Монтосела продавец ненужных вещей, мне самому едва удалось удержаться от того, чтобы не свистнуть.

«Ему лет полста, не меньше, – сделал я вывод, когда мы приблизились к „Мантельскому удальцу“. – Хотя чего удивительного: летучие корабли не морские, бывает, и по веку служат, а то и по полтора-два».

Люк в борту «Удальца» был открыт полностью, рядом с ним с палубы спускался трап, но вахтенного обнаружить не удалось. Зато откуда-то сверху донесся пьяный женский смех, к нему тут же присоединился второй, тоже явно нетрезвый, после чего раздался дружный мужской гогот.

«Весело живут», – скривился я, поднимаясь по трапу. Через трюм попасть на палубу было бы удобнее, но из раскрытого люка раздавался чей-то богатырский храп и еще какая-то возня, и потому мы выбрали именно этот путь.

«Так вот где они все собрались, таинственные островные красотки!», – ошеломленно подумал я, оказавшись на палубе.

А их тут хватало, красоток-паури – десятка полтора, не меньше. И выглядели они так, что все рассказы о них просто поблекли, как блекнет свет масляного фонаря при ярком дневном солнце. Жемчуг зубов, нет, не разноцветный, каким славится архипелаг – белый перламутр, большие блестящие глаза, стройные, почти не прикрытые одеждой смуглые фигурки… Разве что губы у некоторых были немного полноваты, но тут уж на любителя.

«А улыбки-то, какие у них улыбки!»

Должен признаться, я настолько не ожидал увидеть всю эту картину, что даже слегка растерялся. Надеюсь, на моем лице не отразилось ничего, потому что помимо красавиц-островитянок, на палубе находилось еще человек тридцать матросов «Мантельского удальца», и выражение их лиц не предвещало ничего хорошего.

«Да какой же это „Мантельский удалец“, когда настоящий „Мантельский вертеп“!»

Матросы смотрели на меня неприязненно, как будто я заявился забрать у них тот бочонок рома, что стоял посреди палубы, красавиц-паурянок, а самих их отправить на разгрузку трюма, доверху заполненного мешками с солью, причем без всякой надежды на оплату.

– Капитан у себя? – указал я через плечо большим пальцем.

Устройством «Мантельский удалец» ничем не отличался от тех летучих двухмачтовых кораблей, на которых мне приходилось бывать или работать до этого.

Высокие надстройки на носу и корме, грот с бизанью, и расположенный между ними кабестан, с идущими от него под палубу тягами на л’хассы. Разве что бизань несла косые паруса, но так тоже бывает достаточно часто. Вот в ее сторону я и ткнул пальцем, потому что капитанская каюта должна находиться за ней – в кормовой надстройке.

– И кто им интересуется? – вальяжно поднимаясь на ноги, поинтересовался один из матросов, бородатый здоровяк, до этого сидевший в обнимку сразу с двумя девицами, ткани со всей одежды которых едва ли хватило бы приличной женщине на одну юбку.

Я поморщился: такого мощного перегара за каких-то пару дней беспробудной пьянки ни за что не добиться, тут необходима неделя, две. Его качнуло в мою сторону, и в следующий миг он уже летел к борту, хотя, как мне показалось, Аделард едва задел его плечом.

– Капитан у себя? – повторил я, обводя всех взглядом, причем стараясь каждому заглянуть в глаза.

Возможно, все они в душе добрейшие люди, и если долго бить палкой, то их доброта и наружу вылезет, но сейчас им спуску давать было нельзя. Ответил самый молодой из них, почти мальчишка, обнимавший свою красотку с таким видом, как будто умрет, но мне ее не отдаст:

– Да, господин.

Я развернулся и пошел по направлению к капитанской каюте, помахивая свернутой в трубку картой, на которой собирался нанести опасные места.

Уже у самых дверей бросил через плечо Ларду с Родом:

– Останетесь здесь.

Все-таки вваливаться в чужую каюту с людьми, выглядевшими настоящими головорезами, не очень вежливо – не долги выбивать пришел. Коротко стукнув, потянул дверь на себя и, убедившись, что она поддалась, усмехнулся:

«Не очень удобно получится, если войду не в самый подходящий момент, застав хозяина валяющимся на постели в объятьях обнаженной красотки. Понятно, что в каюту капитана никто без разрешения не войдет, и все-таки мог бы и закрыть ее на задвижку. Хотя, возможно, он просто спит пьяный, и тогда вообще никакого разговора не получится».

К моему удивлению, капитан сидел за столом и читал какую-то книгу. На звук открываемой двери он, не отрываясь от нее, спросил:

– Что там за шум на палубе?

Затем все же поднял голову и, посмотрев на меня, изумленно воскликнул:

– Люк!

– Адеберт!

В моем голосе изумления было нисколько не меньше.

Вот кого уж точно я не ожидал увидеть, так это Адеберта Кеннета, давнего моего знакомого. Да что знакомого: лучшего друга, а у меня их не так много, друзей. В последний раз я видел Адеберта года три назад. Затем он надолго пропал из виду, и мне только удалось узнать, что он, приобретя корабль в собственность, куда-то исчез. И вдруг такая неожиданная встреча! Воистину, мне повезло. Стоило только жалеть о том, что я не поинтересовался именем капитана «Мантельского удальца» еще у губернатора.

Судя по нему, наша встреча явилась для него не меньшей неожиданностью.

– Ты здесь каким чудом оказался? – удивленно спросил он, вскакивая на ноги.

Затем были дружеские мужские объятия, после чего Кеннет гостеприимно указывал на одно из двух кресел, имеющихся в его каюте, помимо другой мебели – стола, шкафа, буфета с застекленными дверцами, заставленных книгами полок и отгороженной ширмой постели.

– Наверное, не меньшим, чем ты, – усевшись, заглянул я в открытую книгу, лежавшую на столе.

«Вот это да! – в очередной раз подряд поразился я, и было с чего. Судя по тому куску диалога, что мне удалось прочитать, книга оказалась любовным романом.

– Это надо же! Здесь, на Островах, когда стоит только открыть дверь, и к нему, нисколько не сомневаюсь, гурьбой бросятся все эти красотки, он читает книгу, где какая-то Кайли плачется на груди у какого-то Дарса, что они надолго расстаются, и ей будет очень трудно пережить разлуку! И это Адеберт, с которым я!.. С которым мы!.. Да если только вспомнить одни наши похождения в Борнместире или том же Дигране! А что мы умудрились вытворить в Месанте, когда только быстрые ноги нас и спасли от разъяренных мужей белошвеек. А как они за нами гнались, крича во весь голос все мыслимые и немыслимые угрозы! И как веселился народ, наблюдая все это!»

Тогда оба мы служили навигаторами – я уже на «Барракуде», а он еще на «Кузнеце счастья». Нет, это чему же необходимо было случиться, чтобы он так изменился?! Глядя на меня капитан «Мантельского удальца» улыбнулся, вероятно, вспоминая о том же.

– Выпьем за встречу, Люк? – спросил он, все еще улыбаясь. И когда я кивнул, достал из застекленного буфета бутылку вина и два бокала.

– Вино из аугев? – с видом знатока поинтересовался я, глядя на то, как он разливает по бокалам.

– Да. Успел его оценить?

Ответить у меня не получилось: на палубе послышался какой-то шум.

«Там Родриг с Лардом, а я уже успел о них позабыть! Вдруг команда решила выяснить, что же происходит в каюте их капитана, и парни костьми лягут, не пуская сюда никого без моего разрешения».

Я вскочил, собираясь броситься наружу, когда Адеберт, успокаивая меня жестом, пинком открыл дверь.

– Так! – послышался снаружи его рев, сразу же меня успокоивший: разговаривать подобным образом можно только тем, кто держит свою команду в кулаке. – Ко мне в гости пришел мой лучший друг. Всем ясно, что можно и чего нельзя?