Госпожа Такико, как и обещала мужу, встретила гостью, как и подобает гостеприимной хозяйке, не забыв сообщить, что он – в императорском дворце, но вот-вот прибудет.

Хитоми проводили в небольшой приёмный зал, где она расположилась на шёлковых подушках. Обходительные служанки принесли четыре жаровни, дабы нагреть помещение, но гостья не ощущала холода.

Господин Хиросэ прибыл из Яшмового дома в час Обезьяны. Встреча давних знакомых, а также некогда любовников, прошла сдержанно. Женщина не без удовольствия заметила, что Хиросэ почти не постарел и не утратил своей военной выправки.

После светских формальностей Хиросэ признался:

– Не ожидал, что вы вспомните обо мне, госпожа Хитоми.

Женщина улыбнулась.

– Отчего же? Помнится, мы доверяли друг другу в Исияме…

– Да, но много воды с тех пор утекло. Так что же привело вас в Киото?

– Я писала вам в письме, что живу в поместье Момодзоно, которое принадлежит канцлеру сёгуна…

– Да, я припоминаю это обстоятельство. Влияние Тоётоми уже охватывает императорскую столицу, что не может не настораживать.

– Вы помните мою дочь Ихару?

– Конечно, ей, наверное, уже минуло пятнадцать вёсен.

– Вы совершенно правы, господин Хиросэ. Поэтому я здесь… Вы человек влиятельный и близкий к императорскому двору – помогите найти для Ихары достойного жениха.

Хиросэ рассмеялся.

– Найти жениха! Для такой красавицы, как Ихара – пустяковое дело! Но…

Хитоми напряглась.

– Разве есть какие-то препятствия? – удивилась она.

– Нет… Просто госпожа Аояги подыскивает для императора новых наложниц…

Гостья тотчас проглотила наживку.

– Неужели?! – почти воскликнула она от радости, едва сдерживая эмоции.

– Я думаю, не стоит говорить вам о том, что мальчиков, рождённых наложницами, император признаёт законными наследниками трона, а девочек же – принцессами.

Хитоми разволновалась до такой степени, что ей стало жарко. Она раскрыла веер и начала им обмахиваться.

– Если наш план воплотиться, то….

– То я не попрошу ничего сверхъестественного, поверьте, – заверил начальник стражи. – Просто, если понадобиться, Ихара замолвит за меня слово перед императором.

– Можете не сомневаться!

– Но-о-о… – неожиданно протянул Хиросэ.

Гостья снова напряглась.

– Что-то не так? – заволновалась она.

Хозяин улыбнулся.

– Я всё же попросил бы вас об одной услуге…

Хитоми ощутила в его словах бывшего любовника подвох, но отступать было некуда.

– Какой?

– Вы можете услышать и увидеть в Момодзоно много интересного.

Несмотря на то, что Хитоми ещё недавно было жарко, внутри у неё всё похолодело.

– Вы предлагаете мне шпионить за господином Уми-Сайто?

– Вот именно. Я рад, что вы называете вещи своим именами.

– Но…но…

– Я понимаю, госпожа Хитоми, что вы никогда этим не занимались. Но, как говориться: жизнь всему научит!

– Я право затрудняюсь ответить… – в растерянности медлила гостья.

– Поверьте, в этом нет ничего сложного, а тем более постыдного! Я подозреваю, что сёгун замышляет захватить Киото, – признался господин Хиросэ. – Все шепчутся об этом… Император потерял интерес к жизни и к власти, он не сможет противостоять Тоётоми, и смиренно примет свою судьбу – уйдёт в монастырь.

Хитоми пришла в ужас.

– Но это означает войну!

– Вряд ли. Император и оглянуться не успеет, как Тоётоми усядется на трон Аматэрасу. Он даже состряпал себе родословную, согласно которой является отпрыском побочной императорской линии.

– Но тогда и мы бессильны что-либо сделать! – воскликнула она.

– Отнюдь! Ваша дочь – прекрасное создание. Я сделаю всё, что бы именно она возлегла на ложе императора и вернула ему вкус жизни. Надеюсь, она унаследовала от вас искусство любить мужчину?

– Она ещё невинна, но посвящена во все тонкости…

– Прекрасно! Невинность – это то, что нам нужно! Так, что? Вы согласны помогать мне?

Женщина задумалась. С одной стороны – шпионить в доме канцлера было делом небезопасным, с другой – если она действительно узнает нечто важное и тогда…. Она сможет просить у императора награду: и ею непременно будет замок Адзути!

– Я согласна.

Господин Хиросэ рассмеялся, довольный собой.

– Выпьем немного сливового вина за успех нашего предприятия.

Он хлопнул в ладоши, в зал вошла служанка с серебряным подносом, на котором стоял кувшин с вином и две крошечные фарфоровые чашечки.

– В конце этой луны во дворце состоится церемония, на которой будут представлены все юные девушки из знатных семейств Киото. Я сообщу вам заранее, – пообещал Хиросэ и пригубил вина. – Остальное – моя забота…

Госпожа Хитоми вернулась в Момодзоно, когда час Собаки был уже на исходе. Она сильно устала, тотчас направившись в свои покои и, приказав служанке помочь раздеться.

Хитоми легла на футон, мысли путались… Она пребывала в смятении: шпионить за человеком, который привязан к ней, с которым она делит ложе? Но… в то же время: её место может в любое время занять Югей или Ива. Что поделать – такова уж участь наложницы.

Служанка, обеспокоенная тем, что госпожа не ужинала, принесла поднос с едой. Хитоми едва прикоснулась к ней и вскоре заснула. Ей снился Адзути: вот она бежит по берегу Бива вместе с сестрой… Они собирают полевые цветы. Та кричит: «Юрико! Юрико!»

Вдова внезапно проснулась, словно её толкнули.

– Сколько времени прошло, но никто не называл меня – Юрико … Я и забыла о том, кто я есть на самом деле…

Женщина поднялась с футона, спать более не хотелось. Неожиданно ей захотелось выйти на воздух. Она накинула два тёплых кимоно, запахнула их и просто подвязала длинным шарфом.

Хитоми раздвинула фусуме – дом безмолвствовал – проследовала по длинному коридору и покинула Южные покои. Женщину обдало ночной прохладой, она жадно вдохнула свежий холодный воздух.

Погода стояла тихая и безветренная, поэтому Хитоми решила немного пройтись по дорожке, выложенной камнем, ведущей к пруду. Вдоль дорожки виднелись кованые фонари, их масляные фитили медленно и блекло тлели, но этого вполне хватало, дабы освещать путь.

Хитоми направилась по дорожке и ужё достаточно отдалилась от Южных покоев, приблизившись сначала к Восточному павильону, выполненному в китайском стиле, а затем к Павильону любования луной. Неожиданно она заметила, что за сёдзи последнего теплится огонь – внутри явно что-то происходило.

Женщина растерялась. Первым её побуждением было: вернуться назад и лечь спать, но потом верх взяло, скорее, ни любопытство, а желание узнать, как можно больше о замыслах канцлера.

Она подхватила полы длинных кимоно и, стараясь идти как можно тише, не шелестя просторными одеждами, и не издавая цоканья о каменную дорожку деревянными гета.

Приблизившись к Павильону любования луной, она огляделась: стражи не было видно. Затем женщина приблизилась к окну с затворёнными ставнями и замерла, чётко различив разговор двух мужчин. Голос одного из них, несомненно, принадлежал господину канцлеру.

– Когда Верховный сёгун приблизиться к императорской столице? – спрашивал он у собеседника, голос которого Хитоми слышала впервые, вероятно, то был один из многочисленных самураев Тоётоми.

– Как только вы закончите Нисиномию, ибо Верховный сёгун считает для себя оскорбительным пребывание в бывшем на тот момент императорском дворце….

– Работы предстоит ещё слишком много. Не следует затягивать нападение на столицу, – высказался канцлер.

– Вряд ли состояние Гендзи изменится через две-три луны…

– Вероятнее всего, не изменится, но… боги могут поменять своё расположение к Исияме.

– Не нам судить о милости богов, для этого у Верховного сёгуна есть прорицатели, самые лучшие в Поднебесной. Они указывают, что для захвата Киото наиболее благоприятна середина одиннадцатой луны… – высказался самурай.

– В таком случае, если все сроки определены: что требуется от меня?