Я попыталась стоять спокойно. Легко Сильвии шипеть: ей-то вместе с прислугой и гвардейцами можно двигаться. Если бы я имела такую возможность, тоже чувствовала бы себя намного спокойнее.

Наверное, будь Максон где-то поблизости, было бы легче. С другой стороны, может быть, я только больше тревожилась бы. Не давал покоя вопрос: почему после всего того, что между нами произошло, он вдруг словно забыл о моем существовании?

– Идут! – послышались голоса из-за дверей.

Я была не единственной, кто издал радостный возглас.

– Так, девушки! – провозгласила Сильвия. – Не забываем о манерах! Лакеи и горничные, постройтесь у стены, пожалуйста.

Мы изо всех сил старались держаться мило и с достоинством, как учила нас наставница, но стоило родителям Крисс и Марли переступить через порог, как все пошло не по сценарию. Девушки были единственными дочерьми, и их родители слишком истосковались по ним, чтобы беспокоиться о соблюдении этикета. Они с радостными возгласами устремились к чадам. Марли, позабыв про все на свете, опрометью бросилась из шеренги им навстречу.

Родители Селесты вели себя сдержаннее, хотя явно были рады видеть дочь. Она тоже нарушила строй, но куда более церемонно, чем Марли. Родителей Натали и Элизы я даже не заметила, потому что на пороге выросла невысокая фигурка с буйной копной огненно-рыжих волос и принялась обводить глазами вестибюль.

– Мэй! – замахала я ей.

Она услышала мой голос и побежала мне навстречу. Мама с папой спешили следом. Я упала на колени и обняла сестренку.

– Америка! Я просто глазам своим не верю! – затараторила она с восхищением и завистью в голосе. – Какая же ты красавица!

Слова застревали в горле. Я даже с трудом ее различала – все подернулось пеленой слез.

Мгновение спустя я почувствовала крепкие отцовские объятия. А затем, отбросив привычную внешнюю чопорность, к нам присоединилась мама, и мы вчетвером застыли на дворцовом полу.

До меня донесся вздох. Сильвия. Она недовольна, но мне сейчас было на это просто наплевать.

– До чего же я рада, что вы все здесь, – едва восстановив дыхание, заговорила я.

– Мы тоже рады, котенок, – сказал папа. – Ты представить себе не можешь, как мы по тебе скучали.

Он поцеловал меня в макушку.

Я извернулась, чтобы покрепче его обнять. До этого мгновения я и сама не отдавала себе отчета в том, как сильно хотела их видеть.

Последней я обняла маму. Она казалась на удивление тихой. Странно, что родительница не потребовала отчета о том, как продвигаются дела у нас с Максоном. Но когда я отстранилась, то заметила слезы у нее в глазах.

– Солнышко, ты такая красавица. Прямо как настоящая принцесса.

Я улыбнулась. Приятно, что мама в кои-то веки ничего от меня не требует и не поучает. Сейчас она была просто счастлива, и это значило для меня очень много. Потому что я тоже была счастлива.

Внимание Мэй привлекло что-то позади меня.

– Это он! – ахнула она.

– Хм? – переспросила я, глядя на нее, потом обернулась и увидела, что из-за величественной лестницы на нас смотрит Максон.

Принц с улыбкой подошел к нам, сгрудившимся на полу. Отец немедленно поднялся.

– Ваше высочество, – произнес он с благоговением.

Максон подошел к нему и протянул руку:

– Мистер Сингер, для меня большая часть познакомиться с вами. Я много о вас наслышан. И о вас тоже, миссис Сингер.

Он передвинулся к матери, которая уже успела встать и поправить прическу.

– Ваше высочество, – пискнула она ошеломленно. – Прошу прощения за все это. – Она кивнула в сторону нас с Мэй.

Мы тоже поднялись, но все еще держались друг за друга.

Максон фыркнул:

– Вам не за что извиняться. Иного я от родственников леди Америки и не ожидал. – (Ну вот, теперь мама точно потребует у меня объяснений.) – А вы, должно быть, Мэй.

Сестра покраснела и протянула ему руку для рукопожатия, но вместо этого он поднес ее к губам.

– Я так и не поблагодарил вас за то, что вы тогда не заплакали.

– Что-что? – переспросила она в замешательстве и покраснела еще больше.

– Вам никто не рассказал? – весело произнес Максон. – Мое первое свидание с вашей милой сестрой состоялось исключительно благодаря вам. Я перед вами в неоплатном долгу.

Мэй хихикнула в ответ:

– Всегда пожалуйста.

Максон заложил руки за спину, вспомнив о своих обязанностях хозяина.

– Боюсь, я должен поприветствовать остальных, но прошу вас на минуту задержаться. Я намерен сделать для всех одно небольшое объявление. Надеюсь, скоро нам представится случай поговорить подольше. Очень рад, что вы смогли приехать.

– В жизни он еще более классный! – громким шепотом сообщила мне Мэй. Судя по тому, как дрогнули плечи Максона, он все слышал.

Он подошел к родным Элизы, которые были, без сомнения, самой утонченной группой из всех. Ее старшие братья стояли навытяжку, точно гвардейцы, а родители поклонились Максону, когда тот приблизился. Интересно, это Элиза им велела или просто такое поведение у них в крови? Они все были дотого лощеные, с одинаковыми черными волосами и одинаково безукоризненно одетые.

– Что он имел в виду, когда сказал, что не ожидал от нас иного? – шепотом осведомилась мама. – Это потому, что ты накричала на него при первой встрече? Ты ведь больше так себя не вела?

Я вздохнула:

– Вообще-то, мама, мы с Максоном нередко спорим.

– Что?! – ахнула она. – Чтобы не смела больше этого делать!

– Ах да, а еще я как-то раз ударила его коленом в пах.

В следующее мгновение Мэй залилась хохотом. Она зажала рот руками и попыталась остановиться, но смех рвался у нее из груди судорожными всхлипами. Папа крепко сжимал губы, но я видела, что он тоже с трудом сдерживается.

Мама побелела как снег:

– Америка, ведь это шутка? Скажи, что ты не набрасывалась на принца.

Не знаю почему, но слово «набрасывалась» стало последней каплей. Мы с Мэй и папой согнулись пополам от хохота. Мама только глазами захлопала.

– Мама, прости, – выдавила я.

– Ох, боже милосердный.

Тут она вдруг резко засобиралась познакомиться с родителями Марли, и я не стала ее удерживать.

– Значит, принц предпочитает девушек, которые не боятся дать ему отпор, – произнес папа, когда мы все успокоились. – Теперь он нравится мне еще больше.

Отец принялся оглядываться, любуясь дворцовым великолепием, а я задумалась. Сколько раз за те годы, что мы с Аспеном тайком встречались, они с папой оказывались в одном помещении? Как минимум с десяток, если не больше. И меня не волновало, одобрит он Аспена или нет. Я понимала, что получить от него согласие на брак с представителем низшей касты будет нелегко, но всегда была уверена, что в конечном счете он его даст.

Но почему-то на этот раз напряжение не оставляло меня. Несмотря на то что Максон был Единицей и брак с ним гарантировал нашей семье безбедное существование, я вдруг осознала, что он может не понравиться моему отцу.

Папа не принадлежал к числу повстанцев, он не поджигал дома и все такое прочее. Но я понимала: он недоволен существующим положением вещей. А вдруг он перенесет это недовольство на Максона? Вдруг заявит, что я не должна выходить за принца?

Однако прежде, чем я успела с головой погрузиться в эти размышления, Максон поднялся на несколько ступеней по лестнице, чтобы видеть всех собравшихся.

– Я хочу еще раз поблагодарить вас за то, что приехали. Мы счастливы принять вас во дворце не только для того, чтобы отпраздновать первый Хеллоуин в Иллеа за многие десятилетия, но и для того, чтобы познакомиться со всеми вами. К сожалению, мои родители не смогли присутствовать здесь, но в самое ближайшее время вы с ними встретитесь. Сегодня вечером матери и сестры Элиты, как и сами девушки, приглашены на чай к моей матери. Прием состоится в Женском зале. Ваши дочери проводят вас туда. А джентльменам будут предложены сигары в обществе моего отца и меня самого. За вами будут посланы слуги, так что можете не бояться, что заблудитесь. Сейчас горничные проводят вас в комнаты, отведенные вам на время вашего пребывания во дворце, и снабдят всей одеждой, необходимой как для приема, так и для праздника, который должен состояться сегодня вечером.