Расскажем еще об одном деятеле РОВС, знаменитом в прошлом матросе Степане Максимовиче Петриченко, известном вожаке Кронштадтского восстания в марте 1921 года. После подавления мятежа он бежал в Финляндию и там поначалу активно занимался антисоветской деятельностью. Когда весной 1922 года была объявлена ВЦИК амнистия, он решил вернуться на родину. Этим своим намерением он поделился с друзьями. Кто-то из «друзей» донес на него, и 21 мая 1922 года Петриченко арестовали, и он оказался в тюрьме, в которой провел несколько месяцев. После освобождения из тюрьмы Петриченко отошел от активной политической деятельности, стал квалифицированным плотником.
В августе 1927 года Петриченко пришел в советское консульство в Риге и обратился с заявлением на имя Всесоюзного старосты Михаила Калинина с ходатайством о возвращении на родину. По просьбе советского представителя Петриченко составил обстоятельный доклад о Кронштадтском восстании, рассказал о своей роли в нем, о деятельности бывших участников этого восстания и о работе антисоветских эмигрантских организаций в Финляндии, которые представляли некоторую угрозу для безопасности Советского Союза. О просьбе Петриченко доложили Г.Г. Ягоде и И.В. Сталину, и было принято решение установить с ним негласный контакт, дать ему проверочное задание и, при успешном его выполнении, закрепить на постоянной агентурной работе по месту жительства в Финляндии. Советская спецслужба регулярно получала через Петриченко информацию о замыслах и планах белоэмигрантских организаций в Финляндии, их контактах с единомышленниками в других странах Европы, сведения о финской разведке и контрразведке. С С.М. Петриченко работали известные советские разведчики З.И. Рыбкина (Ирина) и Г.С. Сыроежкин. С середины 30-х годов Петриченко был ориентирован на работу против гитлеровской Германии. В январе 1941 года он сообщил о военных приготовлениях Финляндии, о размещении в стране немецких офицеров, о концентрации дивизий вермахта на территории оккупированной Польши. В марте сорок первого Петриченко информировал Центр о прибытии в район Петсамо немецкой дивизии, а через некоторое время спустя — о получении резервистами военного обмундирования, что означало приведение их в полную боевую готовность.
После начала Великой Отечественной войны С.М. Петриченко был интернирован, а затем арестован финскими властями и до 1944 года содержался в тюрьме. 25 сентября 1944 года он был освобожден, однако в апреле 1945 года вновь арестован и передан советским властям. 24 апреля 1945 года С.М. Петриченко за то, что, являясь руководителем Кронштадтского мятежа в 1921 г., бежал за границу, проживал в Финляндии, вступил в антисоветскую организацию РОВС, занимался переброской членов РОВС на территорию СССР для подрывной антисоветской деятельности», был арестован органами ГУКР СМЕРШ. Особым совещанием при НКВД СССР он был приговорен к 10 годам ИТЛ. Умер в 1947 году в Соликамском лагере[42].
Иностранными деятелями в СМЕРШе занимался также 2-й отдел во главе с полковником Сергеем Николаевичем Карташевым, который запомнился сотрудникам феноменальной памятью. Среди сотрудников его отдела были офицеры, владеющие иностранными языками.
Не будем перечислять всех «бывших», кто был арестован СМЕРШем за границей и вывезен на территорию СССР. Их было немало. Мы остановились на деятелях РОВС.
Следует заметить, что репрессиям подвергались не все белые эмигранты. Так, например, в Югославии до самой смерти благополучно жил бывший начальник Морского управления Ставки царя Николая II контр-адмирал А.Д. Бубнов, преподававший в Югославии в военно-морской академии (умер в 1963 году в Дубровнике); белые казачьи генералы А.П. Филимонов (умер в 1948 году в Осеке) и М.А. Фостиков (умер в 1966 году в Белграде); последний градоначальник императорского Петербурга генерал-майор А.П. Балк (умер в 1957 году). СМЕРШ также занимался судьбой 36 освобожденных из немецкого плена генералов РККА. 25 из них в итоге обрели свободу, а 11 генералов за сотрудничество с немцами оказались в советской тюрьме под следствием СМЕРШа. Среди политических деятелей, с которыми у большевиков были старые счеты, можно назвать в первую очередь бывшего депутата Государственной думы Василия Витальевича Шульгина, причастного к деятельности РОВС. Он был арестован 24 декабря 1944 года смершевцами 3-го Украинского фронта в Югославии, в городе Нови-Сад. Начальником УКР СМЕРШ 3-го Украинского фронта был знаменитый генерал Петр Иванович Ивашутин (настоящая фамилия Ивашутич). Впоследствии короткое время он исполнял обязанности председателя КГБ СССР, а затем возглавил военную разведку — ГРУ, побил все рекорды «долгожительства», руководя ею в течение почти 25 лет.
Общение с Шульгиным запомнилось сотрудникам СМЕРШ. Еще бы.
— Вот я и приобщился к истории, — шутливо сказал один из них.
Член Государственной думы Василий Витальевич Шульгин, помещик Волынской губернии, присутствовал при отречении Николая Второго от престола. Он был убежденным монархистом, в годы гражданской войны состоял при штабе Деникина. Возглавлял подпольную организацию «Азбука», действовавшую против большевиков с ведома главнокомандующего Добровольческой армией генерала Деникина. Это был закоренелый враг молодого Советского государства. Шульгин очень интересовался судьбой своего сына, пропавшего без вести в Крыму в 1920 году. Ходили слухи, что сын Шульгина якобы взят в плен буденовцами. В 1921 году, когда Крым был уже советским, Шульгин совершил туда опасное путешествие с целью найти сына. Шульгин и с ним десять человек отправились из Варны на шхуне, высадились возле Гурзуфа. Но сына тогда Шульгин не нашел. В 1924 году ему пришла мысль обратиться в «Трест» (легендированную контрреволюционную организацию).
«Можете ли вы мне помочь разыскать сына?» — запросил Шульгин руководителя «Треста». Получив утвердительный ответ, спросил о возможности приезда в Москву его самого. «Гарантировать полную безопасность не могу, но приглашаю вас в Москву» — ответил руководитель «Треста».
Поездка Шульгина в Советскую Россию была необходима иностранному отделу ГПУ. После гибели Сиднея Рейли-Розенблюма нужно было продемонстрировать всей эмиграции, что «Тресту» ничего не угрожает, а происшедшее со знаменитым шпионом — роковая случайность.
И вот Шульгин, живший в Югославии, в Смерски-Карловицах, с документами на имя Иосифа Карловича Шварца, по приглашению «Треста» отправился в Россию. В ночь на 23 декабря он благополучно перешел границу. В книге «Три столицы», которую Шульгин написал после возвращения в Югославию, он интересно рассказывал о переходе границы, о револьверах «в обеих руках», утомительных перебежках по глубокому снегу, о метели — все было так, как написано. Но только переход был абсолютно безопасным — он осуществлялся через «окно» в районе Столбцов, контролируемое чекистами. Одним словом, это была игра нашей разведки. Шульгина отправили в Киев. Побывал он в Москве, Ленинграде… Главное, что волновало Шульгина, была судьба его сына, пропавшего без вести.
Чекисты использовали поездку Шульгина с максимальной пользой. Дзержинский посоветовал руководителям «Треста» намекнуть гостю оттуда, что было бы неплохо тому после возвращения в Югославию написать книгу о своей поездке. Бывший депутат Государственной думы с восторгом согласился. Из Югославии он пересылал части написанного, которые с особым вниманием читали на Лубянке. В результате Шульгин создал гимн Советской России, попутно доказав успешность организации «Трест».
Книга Шульгина «Три столицы» была злобой дня в кругах эмиграции. Она внесла разлад в белую эмиграцию. Автор нескольких книг Шульгин писал: «Очень важно, чтобы эмиграция знала, что Россия жива и не собирается помирать». Автор хвалил «Трест», его руководителей. Шульгин хорошо «поработал» на мельницу ОГПУ Поездка Шульгина в Советскую Россию — удачная операция чекистов. Они лихо морочили голову всей эмиграции.
После ареста Шульгина в 1944 году сопровождавший его в поездке из Югославии в Москву смершевец с интересом рассматривал бывшего врага: «Вот он какой, осколок монархии…»
