В полдень следующего дня Иродиада встрети­лась с Сафаитом. Разговор был краток, но Сафаит поставил свои условия и Иродиада согласилась: “Я изменяла многим, думаю, что и на этот раз Господь меня простит,— подумала она,— но этого вновь явленного пророка я все-таки проучу и научу уважать общество”.

Прошло пять дней. Иоанн находился в Иерусали­ме. Он ничего плохого не чувствовал, даже и не помыш­лял о том, что с ним может случиться. Вместе с учени­ками он гулял по городу. Их было девять человек.

“Учитель!”—”Елисуа, ты меня хочешь чем-то об­радовать?”— “Да нет, Учитель, судя по всему, огор­чить”.—”Понимаешь, мы ходим не одни, нас кто-то преследует. И я чувствую, что что-то может случиться, давайте будем осторожны”.—”Елисуа, это тебе ка­жется”.—”Да нет, Учитель, обернись и посмотри, эти люди…”—”Да-да, я вижу, в общем Елисуа, давайте разойдемся в разные стороны”.—”Я согласен, но только останусь с тобой”.—”Хорошо, братья, расходимся все, в этой толпе нас трудно будет найти”. Все так и было сделано. И все же, за Иоанном и Елисуа увязалось несколько человек. “Учитель, нам нужно выйти за го­род”.—”Елисуа, мы уже не успеем, но ты уходи”.— “Нет, Учитель, я не могу оставить тебя одного”.—”Нет, уходи, а я сам как-нибудь разберусь с ними”.—”Учи­тель, я не брошу тебя”.—”Елисуа, уходи”.—”Нет, не могу предать тебя, Иоанн, идем быстрее отсюда”. Но было уже поздно, их окружили.

“Господа, хотя какие из вас господа, вы должны следовать за нами”. Елисуа не выдержал: “И чем мы обязаны вам?” — “Слушай, ты уж помолчи и убирайся, а этот Бог пойдет с нами”. — “Учитель, что будем делать?” — “Елисуа, оставь меня, Бог поможет мне, но только вы ждите в Вифаваре”. — “Учитель, удачи тебе”. — “Елисуа, все так и будет”.

Подвалы встретили Иоанна своей прохладой. “Ну что, Бог, попался, здесь мы тебя кое-чему научим и ты забудешь о своем Боге навсегда, — промолвил один из воинов и ударил Иоанна рукой в живот. — Что, хоро­шо? Пусть, пусть твой Бог поможет тебе”. Иоанн дер­жался, а удары сыпались со всех сторон, кровь пошла носом. “Ну, где твой Бог? Гадина ты ползучая, где Он? Пусть оградит тебя от этих мук. Ты смотри, какой он, может, пред тобой на колени встать?” Иоанн не выдержал и ударил мучающего его, тот замертво упал. “Боже, прости, не хотел я этого, но мои нервы…” — “Иоанн, учти, это Я тебя охраняю и даю силы”. — “Господи, я слышу Тебя, помоги мне в этот раз”. — “Я помогу тебе”.

В этот момент в подвал зашли Сафаит с Иродиа­дой. “Ну что, Всевышний, приятно ли тебе?” — “Вы говорите, что я Всевышний, да, и мне приятно, даже лучше чем вам”. Иоанн пристально смотрел в глаза Иродиаде. “Боже, зачем Ты плодишь таких женщин, это же грех даже с Твоей стороны творить такие…” — “Ну что, пророк”. — Иродиада ударила по лицу Иоанна, борода смягчила удар. “Женщина, ты есть больное мес­то в нашем царствии, и мы с тобой еще встретимся. Это произойдет скоро. Да, я раньше уйду по воле вашей, но учти, что там времени нет и я встречу вас не как зверь, а как Бог”. Иродиада отошла в сторону. “Сафаит, отпус­ти его”. — “Дорогая, тебе что, страшно?” — “Нет, но отпусти его пока и, прежде чем отпустить, вели его на­казать по-мужски”. — “Иродиада, это все будет испол­нено, и это можно будет сделать прямо при тебе”. — “Нет, избавь меня от этого, идем отсюда”.

Иоанн присел. “Боже Ты мой, Ты увел их. Не могу я смотреть на эти лживые лица”. В подвал опус­тилось четыре человека, они были молоды и сильны. У Иоанна просто не хватило сил, а удары сыпались один за другим. Били в живот и по голове, и в конце концов, он потерял сознание. Ударов он уже не чувствовал, но его продолжали бить. Все померкло, и лишь некая влага окропила тело его. На улице шел дождь, Иоанн лежал у огромного дерева. Сияла молния, он не мог понять, где находится. Изо рта сочилось что-то теплое. “Боже, это кровь, но все же я живой”.

“Учитель, Учитель, ты жив?” — “Елисуа, да, я жив, но мне плохо”. Елисуа помог подняться Иоанну. “Идем отсюда”. — “Куда идем?” — “Идем, Иоанн Зеведеев ждет нас”. — “Елисуа, мне больно, они что-то отбили у меня в животе”. — “Учитель, потерпи, скоро тебе станет намного лучше”. Елисуа тащил Иоанна. “Ели­суа, отдохни”. — “Нет, Учитель, осталось совсем не­много”. Вот, наконец-то, показался дом Иоанна Зеведеева, Елисуа втащил Иоанна в дом. Их сразу окру­жили ученики.

“Учитель, как ты себя чувствуешь?” — “Братья, лучше не спрашивайте меня об этом. Елисуа, как бла­годарить тебя, сам не знаю”.—”Учитель, а как мне благодарить тебя?”—”Братья, я не сдался, хотя муки принял нечеловеческие”.—”Учитель, нам стыдно”.— “Братья, об этом не думайте, Бог, и только Он, свершит все за нас. Мне же сейчас дайте чего-то испить, жаж­да меня мучает”. — “Учитель, испей вот вина”.—”Спа­сибо вам. Зеведей, подойди ко мне”. — “Учитель, я слу­шаю тебя”.—”Иоанн, меня скоро не будет, они доведут свое дело до конца, в этом я уверен. Ты же найдешь Иисуса и примешь все от него, все таинства. Меня же не жалейте”.—”Учитель, неужели?”—”Да, Иоанн, это произойдет очень скоро, ибо мое внутреннее я говорит мне об этом, да и все Божье подтверждает”.—”Иоанн, Учитель, успокой свою душу, может быть, это случай­ность?”—”Нет, Иоанн, это моя судьба, а сейчас мне нужно привести себя в должный вид”. Оферь посмот­рел на своего Учителя. “Господи, ради чего человек страдает и, можно сказать, губит себя. Объясни мне, Господи, ради чего? Мне жалко смотреть на него. Он молод, но сколько раз он был бит при мне, я бы не выдержал всего этого. На мой взгляд, лучше ловить рыбу, жить спокойно и без всякого насилия. Боже, если ты сущ, то помоги этому человеку, нашему Учителю”.— “Оферь, о чем ты думаешь?”—”Пармень, я думаю об Учителе нашем. А ты о чем?”—”Я тоже о нем думаю, и чем больше о нем думаю, тем труднее мне становит­ся жить”.—”А почему?” — “Потому, Оферь, что нас мало. И в одном селении я слышал, как женщина сказала: “Люди, смотрите, слуги дьявола идут”, — и я подумал, если мы дьяволы, так кто же тогда все ос­тальные? Да и вообще, как разобраться, где есть Бог, а где дьявол?”—”Пармень, а ты внимательно слушай Учителя и все поймешь”.— Ну, слава Богу, Оферь, ты уже изменился и начинаешь кое-что понимать. Вот я тебя и проверил”.—”Понимаешь, Пармень, мне пона­чалу не нравились все наши похождения, а сейчас я не могу расстаться с нашим Учителем, он для меня есть все”.—”Оферь, а как же быть с рыбой?” Они посмот­рели друг на друга и засмеялись. “Оферь, мы от этого прекрасного человека не уйдем ни на шаг, это есть наша жизнь, и Господь свел именно нас с ним. Вспом­ни тех небесных людей, они явились пред нами не случайно, ибо без них мы кроме своего челнока больше ничего не увидели бы. А сейчас у нас глаза открыты, и мы видим существующий мир уже иначе, чем видели тогда”.—”Да, Пармень, ты прав, хотя наши хранилища скудны, но души наши наполнены чем-то необыкно­венным. И от этого становится намного приятней, как было раньше с нами. “Братья, о чем это вы говорите здесь?”—”Учитель, о жизни мы беседуем. А почему ты не отдыхаешь?”—”Понимаете, я тоже думаю о жизни, а боль моя уже отступила от меня и ушла куда-то далеко”.—”Учитель, мы рады за тебя, и пусть эта радость всегда будет сопровождать тебя и всех нас”.— “Братья, потомки нас не забудут и будут чтить всех нас как и сам Господь Бог. Все, отдыхайте, ибо завтра нам нужно вернуться в Вифавару и продолжить свой труд во благо всех человеков”.—”Учитель, это мы все по­нимаем, а ежели тебя… то как нам быть тогда?”— “Братья, ведь я не один, за мной идет Истина и сам Бог. Так что об этом не думайте, но творите и творите, дабы вся нечисть сгинула и растворилась в бездне небытия”.—”Тогда, Учитель, веди нас ко всему светло­му, и пусть мы будем тоже светлыми, как ты и твой Бог”. Иоанн возрадовался этим словам и мысленно поблагодарил всех своих учеников. И глядя на них, он чуть не проронил слезу. Для него это выглядело удо­вольствием, ибо души всех были соединены в одно целое — в веру, и Веру в Бога — Всевышнего.

ОТ ИОАННА ПРЕДТЕЧИ -

КРЕСТИТЕЛЯ.

О самом себе можно сказать немного. Я был чело­веком хладнокровным и в то же время добродушным. Мои ученики, мои первенцы, радовали меня, ибо они чувствовали в себе нечто Божье и даже более этого, уверенность в будущем никогда не покидала их. Хотя были какие-то моменты и некоторые из них уединя­лись, но после они все же шли ко мне. Я прощал все, ибо изменой я это не считал. Человек может осту­питься, и он запомнит то место, где оступился и пре­дупредит следующего за ним. Вот так мы двигали сво­им мышлением человеческое будущее, ибо видели в нем новое солнце, а в нем доброту и ласку. Мы чув­ствовали, что нас поймут и оценят наши деяния, и своей оценкой укрепят веру Господню. Признаюсь, что за время наших деяний приходилось встречаться и с от­рицательными людьми, которые гневили не только нас, но и самого Всевышнего. О дьявольском просто не хочется говорить, ибо это не заслуживает особого вни­мания. Главное, что мы чувствовали в себе нашего Бога, который нас согревал и утешал в самые трудные ми­нуты. А этих минут, трудных минут, было много. Но мы все терпели. Учтите, терпели ради всех живущих там, где-то впереди. На нашем терпении строилась Вера, и почвой для этой Веры всегда являлись мы, телесные и духовные братья. Многих я утерял, но их жизни были отданы только ради прекрасной жизни. Утерял, может быть, это слово не подходит, но скорее всего, убиенные священничеством, нашли себя и весь смысл жизни там, в Царствии Небесном. Время стро­ит жизнь, жизнь строит человека, в человеке находится душа, которая строит и готовит бессмертную жизнь. Неверующий может с этим не согласиться, но благий человек всегда, в любую минуту, может прочувствовать вечную жизнь. Мы все до единого верили во все и никакого чуда не ждали. Мы творили чудеса, как не­кие “волшебники”, избитые и униженные духовным священством. Мы никогда не хотели быть идолами, мы были всегда человеками со своими мыслями и умами. А это уже о чем-то говорит и всегда будет говорить о том, что разум дан человеку не для наслаждения, а для продолжения всей сущей Истины. Ведь продолжение — есть жизнь, а в ней и вся Вечность, в чем и заклю­чается вся жизнь, то ли это физическая, то ли это духовная часть. Но как бы то ни было — это есть все единое и подвластное только Богу. Все виденное мною и, тем более слышанное мною, я передавал ученикам. Они же несли все сказанное мною, как святость. Люди верили и приближались к нам все ближе и ближе. Осуждать человека — выглядит больно, переубедить оного, о, на это смотреть приятно. И мы все радовались, когда это происходило, но в наших устах все время звучало слово Бог — ВСЕМОГУЩИЙ, РЕАЛЬ­НО ИСТИННЫЙ НАШ БОГ И СИЛА.