ИОАНН БОГОСЛОВ-ЗЕВЕДЕЕВ,

91 от РХ.

РИМ. “Юлий, мир тебе”.—”Даврии, проходи, но изви­ни меня, я не один”.—”А с кем ты?”—”У меня в гостях одна моя знакомая”.—”Ну, Юлий, ты молодец, не успел раны залечить…”—”Даврии, согласись со мной, ведь годы идут”.—”Да нет, Юлий, я просто к слову. Так где же твоя знакомая, познакомь меня с ней”.—”Натали, иди к нам, не стесняйся. Познакомься, это Даврий. Я тебе очень много рассказывал о нем”. Натали посмотрела на Даврия. “Да, таким я его и представляла себе. Мне очень приятно, что у тебя есть такой друг”.—”Натали, это не друг, а Бог и Ан­гел-Хранитель!” Даврию от таких слов стало неловко, и он покраснел. “Натали, мне очень приятно с тобой познако­миться, и я рад и спокоен за Юлия. На мой взгляд, он не ошибся в выборе, и думаю, что его жизнь приобретет новое счастье”.—”Спасибо тебе, Даврий, за твое беспокойство”.— “Натали, это не беспокойство, а это мой чисто человеческий долг, и я его исполнил. Думаю, если бы такое случилось со мной, то Юлий поступил бы точно так же. Жизнь есть жизнь, и мы должны уважать друг друга. Извините, мне пора. Натали, береги Юлия, ибо таких добрых людей мало можно встретить на этом белом свете. И смотрите, я всегда вас буду ждать в гости. Мой дом — ваш дом и никогда не обходите его стороной. Все, будьте счастливы, а мне нужно идти на службу. Но я с вами не прощаюсь”.

День был прекрасным, и настроение у Даврия было на высоте. Он радовался всему, как малое дитя, ибо чувствовал, что живет и трудится не зря.

ИЕРУСАЛИМ. “Господа, — обратился Ирод к Александру и Константину, — лично мне хочется, что­бы вы сами встретились и поговорили с Иоанном Кре­стителем, думаю, что он вам понравится. Я вам говорил, что он умен, он намного умнее своих сверстников, и вам стоит поговорить с ним. Да, он считает себя Учителем. Если ему нравится, то пусть так и считает себя, но не выше”.—”Антипа, а где и когда нам можно будет с ним встретиться?”—”У меня есть осведомители, и они укажут место его нахождения. А вы знаете, господа, судя по всему, я тоже отправлюсь с вами”. Иродиада не выдержала, встала из-за стола. “Ты не царь, а слу­га нищих”, — подумала она и удалилась.

“Антипа, что это с ней?”—”Она устала, да и не женские это дела”.—”Да-да, ты прав. Что ж, Антипа, мы ждем сведений и думаем, что на днях мы встретимся с этим пророком”.—”Хорошо, я вас предупрежу”.

И вот спустя пять дней, осведомители доложили о месте нахождения Иоанна Крестителя. Антипа воз­радовался вместе с Константином и Александром. Иродиада же с Соломией вели себя иначе, их одолева­ла злость, они негодовали. Что у матери, что у дочери открылись звериные чувства, и они снова уединились в одной из палат, дабы построить планы более жестокие, чем предыдущие.

Недалеко от Иерусалима, у берегов Иордана, все же, вопреки всему, произошла эта встреча. Увидев Иоан­на, Александр и Константин, посмотрев на его вне­шность и одеяния, сразу засомневались. “Неужели этот человек есть пророк?” — подумал Александр. Ирод же вел себя иначе. “Слуги, позовите Иоанна ко мне”. Через несколько минут Иоанн подошел к Ироду. “Гос­подин,— обратился он,— неужели вам мало той бе­седы, что уже была?”—”Нет, Иоанн, достаточно и той беседы, меня привело к тебе другое. Вот представите­ли из Рима, только пойми меня правильно, ради своего интереса, и только, хотят побеседовать с тобой”. — “А вы?”—”Да нет, с меня уж хватит”. — “Тогда я не про­тив. Идемте вон на то место. Это мое самое любимое место”. Они подошли к двум деревьям и присели в тени. Иоанн внимательно посмотрел на всех пришед­ших к нему, о чем-то подумал и после сказал: “Господа, я вас слушаю, но сначала назовите мне ваши име­на”.— “Я — Александр”, “А я — Константин”. — “Благодарю вас, а я же Иоанн — сын пророка Заха­рия”. — “Иоанн, мы наслышаны о вас, — обратился Александр, — и прошу вас ответить мне: вы действи­тельно считаете себя пророком?”—”Александр, мне трудно ответить на это, но отвечу я тебе так: во-первых, я считаю себя человеком Божьим, или рожденным Бо­гом, и ежели вы считаете меня пророком, то значит все так и есть”. — “Вы видели Бога?”—”Я утверждать не буду, ибо со временем и вы Его увидите”. В этот миг Константин покраснел, но все же обратился к Иоанну: “Иоанн, ответь мне, пожалуйста, допустим, лично я уви­жу его при жизни?”—”Константин, все возможно, но после жизни твоей это точно произойдет”. В данный момент Ирода затрясло, он думал и боялся: если Иоанн разгневал Александра и Константина, то власти Рима могут разгневаться на него. Александр внимательно смотрел на Иоанна, Иоанн это почувствовал и обра­тился: “Александр, в чем дело?” — “Да нет, нет, я смот­рю на тебя и в данный момент радуюсь потому, что я таких людей, как ты не видел никогда. Скажи мне, Иоанн, огненная колесница — это от Бога? Или они исходят от преисподней?” — “Все, что видит человечес­кий глаз, все это от Бога”. Ирод не выдержал: “Иоанн, ответь им: ты от кого?” Иоанн улыбнулся. “Зачем я буду отвечать, они и сами теперь поймут, от кого я, и тем более, они”. Константин встал и подошел к Иоанну. “Если ты пророк, то предскажи мне мою судьбу, ты сможешь это сделать?” Иоанн внимательно посмотрел на Констанина. “Да, я это смогу сделать. Ты прожи­вешь от рода своего 67 лет”. Неведомая сила затрясла Константина. “А почему так мало?” — спросил он. “Понимаешь, Константин, тебя лошадь твоя приговорит к смерти”. — Да, это выглядит очень странно, но ты можешь что-то исправить?” — “Константин, свою судьбу не каждый может обойти стороной, и лично я не могу все время находиться рядом с тобой. Но с увереннос­тью говорю, что все так и будет”. — “Иоанн, я еще молод, и до моей даты смерти в запасе есть еще много времени. Скажи, может мне стоит уехать из Рима?” — “Константин, не нужно никуда уезжать, я повторяю, что от судьбы никуда не уйдешь”. — “Ну что ж, спа­сибо и на этом. И еще попрошу тебя, ответь мне еще на один вопрос: будут ли у меня дети?” — “Да, у тебя будет три мальчика”. Константин улыбнулся. “Иоанн, тогда мне не страшно будет умирать и огромное спаси­бо тебе, что ты есть и живешь на этом белом свете. Иоанн, может, тебе дать денег?” — “Нет, Константин, спасибо. Мое богатство — есть Царствие Небесное, и я питаюсь только от него, ибо моя душа и глас Божий глаголят всегда мне об этом. А деньги — просто нич­то”. — “Ну, хотя бы немного, чтобы одеться, ибо я смотрю, что твои одежды уже износились?” — “Моя одежда — есть ум и моя душа, а то, что я выгляжу оборванцем, то это ни о чем не говорит. Для меня главное, что я слышу глагол Божий, вот и все”. — “Ты можешь ответить мне, что же собой представляет Цар­ствие Божье?” Иоанн задумался, после приподнялся, подошел ближе к Константину. “Царствие Божье — есть все, что вы видите пред собой, а другое — таин­ство Божье должно быть запечатано от неверных, ибо если они откроют все запрещенное, то сразу произойдет нечто страшное”. — “Иоанн, это может коснуться и Рима?” — “Причем здесь Рим, вся Земля будет оку­тана мраком”. — “Все, Иоанн, с меня предостаточно, лучше я буду жить так, как жил”. — “Что ж, мир тебе, ибо ты, хотя я промолчу. Александр, пожалуйста, по­дойди ко мне. Я вижу, что ты в чем-то сомневаешься”. — “Иоанн, ты прав, я сомневаюсь, нет-нет, не в тебе, а в истинных Небесах”. — “Александр, пойми, наши Небеса, только учти, это не мои слова, а слова моего Отца: “Поверит тот, кто верит в Небеса, да, в них уви­деть нечто необыкновенное сразу невозможно, но когда вы убедитесь в своей вере, тогда и увидите все воз­можное”. — Иоанн, я это понимаю. Мне нравится ночное небо в тот момент, когда светятся звезды, в даль неведомую. И ты можешь сказать, что там есть?” — “Да, смогу. Там находятся наши братья и наши Боги, что сотворили нас”. — “Хорошо, я согласен с этим и у меня возник вопрос: сам-то ты веришь ли во все, ибо я вижу пред собой не статую, а человека, который ут­верждает, что он есть Бог”. — “Александр, пойми я верю во все ведомое и неведомое”. — “И чем ты это можешь доказать?” — “Смотри сюда, вот я беру виног­радную лозу в руки, подхожу к тебе, и она всего-навсего приподнимется над тобой, ибо она чувствует тебя. Но учти, она чувствует только через мой дух”. Иоанн подо­шел к Александру, держа в руках рогань из виноград­ной лозы. Само дерево начало шевелиться в руках Иоанна, Александр испугался. “Все-все, я верю тебе”.