“Что же в действительности произошло в Иеру­салиме? Если существует настоящий Бог на Небесах, значит, мне нужно быть осторожным во всем, даже в беседах с этим пророком. Конечно, если Даврий дос­тавит мне Его сюда. А что делать, если Он окажется шарлатаном? Да, но ведь Даврий привезет и доказа­тельства, тем более нужно внимательно выслушать Ирода и Пилата. Вот мерзавцы, они меня живьем уби­ли. Сами все видели, а от меня скрыли, ну, я им при­помню. И почему мы такие люди, сразу спешим убить, распять при появлении чего-то нового? А Нерон, я смотрю на него и вижу, как пророк: дай ему власть в руки, он натворит такое, что Бог действительно сойдет на Землю и накажет всех. Да и я хорош, упустил из своих рук, может быть, счастье свое, а может быть, и наоборот, кто его знает. Но ведь еще Юлий Цезарь говорил, что он видел “огненную колесницу”, движущу­юся по Небесам. Ему-то я верю сполна. И, если он видел, то значит, там неведомо где что-то есть. И он видел, как эта колесница опускалась на землю. Спра­шивается, зачем, и кто колесницей управлял, не могла же она сама по себе двигаться, ей наездник нужен, и, судя по всему, нужен не один. Я представляю себя мчавшегося на той колеснице. Как бы мне завидовали все члены сената. Хотя бы раз увидеть чудотворную колесницу. Ну, Даврий, преподнеси мне удовольствие и доставь сюда пророка. Что со мной, я размечтался, как малое дитя”, — подумал Тиверий.

У Нерона же были свои мысли: “Тиверий, Тиверий, глупец ты. Я не дождусь того момента, когда ты поки­нешь престол, ибо я должен занять твое место, тогда я вам покажу, на что я способен. Всех пророков уничтожу, они у меня будут все распяты на крестах. И пусть всегда вос­кресают. Не позволю никому веру нашу погубить. В идо­лах не один я чувствую силу, все чувствуют ее, и я эти чувства укреплю еще сильней, и ты, Тиверий, убедишься. И чтоб ты скорее сдох. А может, его отравить?”

Тиверий резко обернулся: “Что это такое меня толкнуло, главное, такое неприятное, темное и холод­ное? Нужно отдохнуть”.

Нерон от таких мыслей получил необыкновенное удовольствие, он мечтал все больше и больше. К нему обращались члены сената, но он их не слышал, над ним витала слава, которую он сам придумал, и эта слава своим умилением ввела его в необыкновенное состоя­ние, которое пьянило его разум.

Рим жил будничной жизнью. Жители даже не подозревали о том, что было обсуждено в сенате. Лишь спустя несколько лет они узнают все о своем Спасите­ле, а пока же его имя знали и чтили немногие, ибо боялись расправы. Но все равно они чтили имя Иису­са Христа. По вечерам собирались по несколько че­ловек и делились слухами о Нем, хотя тайно все радо­вались тому, что Бог живет на Земле и готовит всем путь в Царствие Небесное.

Тиверий же во сне летел на черном орле. Ему было неприятно, ибо орел кричал: “Я есть Нерон, я есть Нерон”.

“Уважаемые члены сената, — обратился Нерон,

— я прошу вас, когда из Иерусалима вернется Даврий, немедленно направьте его ко мне”. — “А как же быть с Кесарем?” — “Ну, с ним я сам договорюсь. И вот еще что. Если с Даврием прибудет сюда тот про­рок, его сразу нужно упрятать в темницу, и будьте доб­ры исполнить мою волю”. — “Что ж, мы все так и сделаем”. — Ну, а если Даврий не согласится?” — “Тогда отравите его, а всю вину возложите на пророка. Всем все понятно?” — Да”. — “Молодцы, вот и до­говорились. Я сейчас удаляюсь, мне что-то не по себе. Вы же решайте все дела пока без меня”.

“Уважаемые, — обратился ко всем некий Клав­дий, — вы как хотите, но лично я не могу пойти на это, ибо чувствую, что Нерон хочет втянуть нас в грязное дело. Каково ваше мнение?” — “Да, Клавдий, мы тоже почувствовали. Так что будем делать, как быть нам?”

— “Если у кого-то есть свои предложения, то я слу­шаю”. — “Знаешь, Клавдий, нам посылать гонца в Иерусалим. Давайте пошлем своего человека, который все и расскажет Даврию и предупредит его”. — “Ге­ниально. Правильное решение. Лично я давно знаю Даврия, и он поймет все, в этом я уверен. Тем более я промолчал, но я слышал о пророке, имя Ему — Иисус Христос. Он не простой человек. Он истинный Бог, который явился к нам с Небес. И мать Его, непороч­ная Дева Мария, является истинной Матерью Божь­ей. И нам нужно верить, но пока держать все при себе. И еще вот что скажу: Он действительно воскрес после смерти своей и доказал всем то, что люди бес­смертны”. — “Клавдий, а как же тогда быть с идола­ми?” — “Пока не знаю, но чувствую, что мы ошибались и ошибаемся в них. Ведь металл есть металл, а чело­век есть человек и верить нужно сознательному, а не железному”. — “Да, Клавдий, ты говоришь хорошо, но откуда ты все это знаешь?” — “Помните ли вы того представителя из Иерусалима, которого Тиверий не выслушал до конца?” — “Да, припоминаем”. — “Вот он мне все и рассказал об Иисусе Христе, ибо тот человек многое видел и много знает об Иисусе”. — “А он видел Его?” — “Да, видел, но никому не говорит, боится”. — “А как же он тебе рассказал?” Клавдий улыбнулся. “В общем, я его угостил вином, и он мне открылся”. — “И ты поверил нетрезвому человеку?”

— “Да, поверил, потому, что не зря его сюда прислали из Иерусалима. И вот еще что: здесь, в Риме, есть у меня один знакомый гладиатор по имени Иссаиль, он тоже встречался с Иисусом неоднократно и беседовал с Ним. Я лично жалею о том, почему не я оказался на месте гладиатора”. — “Клавдий, рассказывай нам об Иисусе больше, приятно слушать”. — “Нет, на сегод­ня хватит, хотя о нем можно говорить днями. И все-таки, кого же мы отправим в Иерусалим?” — “Есть такой человек, по имени Артема”. — “Что ж, тогда снарядите его, и пусть он отправляется в путь и поже­лайте ему удачи. И я вас попрошу, вы все знаете, где находится седьмой холм”. — “Да, знаем”. — “Там на холме стоит небольшой дом”. — “Тот дом, возле кото­рого растут два огромных дерева?” — “Да, именно тот дом. Сегодня вечером там собираются люди. В об­щем, если кто не боится, приходите туда, и вы многое узнаете об Иисусе”. — “Клавдий, почему ты раньше молчал?” — “Так ведь вы меня не спрашивали”. — “Ты прав, но признайся, ты боялся говорить нам?” — “Да, но сейчас я никого не боюсь, ибо больше вас знаю о том, чего не знаете вы. Если кто решится, то приходите и попрошу пока молчать”. — “Хорошо, Клавдий, жди нас там. Но где же мы все разместимся, ведь дом небольшой?” — “Ну и что, будете приходить группами, ведь там каждый день собираются люди”. — “Все понятно. Скажи, Клавдий, а там говорили о “луне”, спускавшейся на землю?” — “Когда придете, узнаете. Все, наше время истекло, пора расходиться по домам”.

Утром Тиверий решил встретиться с Нероном и пригласил его к себе. “Нерон, слушай меня, сегодня ночью ты мне приснился, и я решил, что кто-то из нас заболеет, ибо сон был ужасный”. — “Ты меня для этого и позвал?” — Да нет, я хочу спросить тебя — послали ли вы гонца в Иерусалим?” — “Да, Тиверий, еще вчера он был отправлен в Иерусалим”. — “Хо­рошо, теперь нужно только терпение. О чем же я тебя еще хотел спросить, да, вот когда я вчера покинул сенат, вы обо мне говорили что-нибудь?” — “Да нет”. — “Странно, что же тогда меня…” — “А что случи­лось?” — “Да нет, мне, наверное, показалось. Нерон, можешь идти”. — “Тиверий, я тебя не понял”. — “Нерон, извини меня, я подумал, а вообще иди, это уже мое дело”. — “Ты сегодня какой-то странный”. — “Ничего, пройдет”.

“Смотри, какой чувствительный, я не успел подумать о нем, а он уже ощутил. Значит, дорогой, тебя сломить можно одними мыслями, что я и буду делать, и ты это будешь ощущать на себе каждый день”. Нерон как ни­когда был весел и, идя к себе, даже запел. Ой, что со мной, а то могут подумать, что я… А вообще, пускай дума­ют, что хотят, главное, что я знаю, что у меня все получится.

Тиверий же поник головой, но не от того, что ему было плохо, а от своего нетерпения. Интерес делал свое дело и брал Тиверия в руки, обнимая его.

Сенат был занят своими делами, а их было очень много. Когда в палату зашел Нерон, все обратили на него внимание. “Смотрите, он сегодня весь цветет, с чего бы?” — “Я вас приветствую и думаю, что сегодня вы мне позволите отдохнуть”. — “Конечно, мы не против, можешь отдыхать. Нерон, у тебя случайно се­годня не день рождения?” — “Увы нет, но день для