Ела я практически одна — похоже, в это время в королевской семье ещё продолжались разборки. Из-за меня… Вообще-то я девушка совестливая, мне было порядком стыдно за свою несдержанность и, как следствие, унижение гордячки принцессы. Вот что теперь делать? Может, пойти и извиниться перед всеми сразу? Или прихватить свою заколку и потихоньку смыться, пока они тут все не перессорились? Ой, нет, я же собиралась подарить заколку королеве… Тогда можно и в свою комнату не заходить, а просто сейчас встать и уйти.
Я решительно отставила почти нетронутую тарелку и направилась к выходу, гордая своим благородным порывом. Никто меня не останавливал. Я пересекла широкий двор и миновала въездные ворота, за которыми начинался город. Стражники озадаченно уставились на меня, но заговорить и тем более задержать не пытались.
И тут позади послышался дробный лошадиный топот. Я заставила себя не оглядываться и ускорила шаги.
— Лериэла!!
Растрёпанный юноша преградил мне дорогу и так резко осадил коня, что тот взвился на дыбы. Я испугалась, что он сейчас упадёт и расшибётся о булыжник, но Лориан отбросил поводья и легко соскочил на землю. Подбежал ко мне, обжёг отчаянным взглядом и, не сдержавшись, обнял за плечи.
— Лериэла… Зачем?
Я против воли опустила глаза.
— Прости. Но так будет лучше. Я не хочу стать причиной раздора в вашей семье. Пожалуйста, дай мне уйти.
Он медленно опустился на колени, прямо в пыль.
— Нет… Я не смогу жить без тебя…
Я ласково коснулась его волос.
— Ты сможешь. Лориан…
Его плечи задрожали, и я осеклась на полуслове. Позабыв про платье, присела рядом с ним и прижала к груди мокрое от слёз лицо. Бедный мой любимый мальчик! Никуда я от тебя не уйду…
Вот так и случилось, что я осталась в королевском замке. Через три недели была назначена свадьба. Вообще-то для подготовки такого события требовалось на порядок больше времени, но Лориан смущённо признался, что не может ждать так долго. Его мама, как обычно, пошла навстречу желанию сына, и тут же развила бурную деятельность: подписывала многочисленные приглашения, руководила дворцовыми «дизайнерами» и поварами, попутно приставила ко мне учителей — танцев, местных светских манер (не в обиду, на всякий случай…) и истории Оберона. Так что я вместо бестолкового «путанья под ногами» тоже была занята делом. Уроки вызывали у меня живой интерес, чего нельзя было сказать об утомительных примерках свадебного платья, когда приходилось по несколько часов стоять неподвижно посреди мельтешащих модисток.
Иллара со мной не разговаривала, за исключением принудительного «здрастье — до свидания». Королева держалась с ней как обычно, а вот Лориан стал явно избегать, что не добавило бедной девушке счастья. Один раз я решилась поговорить с ней, попробовать наладить отношения, извиниться, что ли — но была встречена в штыки и больше попыток не возобновляла.
Как-то вечером, зайдя перед ужином в свою комнату, я увидела на столе вазу с цветком необычайной красоты. Махровый, тёмно-красный, размером чуть больше ладони, он источал приятный терпкий аромат. Наверняка это подарок Лориана…
Я развернула незамеченный сразу листок бумаги и убедилась, что моё предположение верно.
«Любимая, — писал он. — Гиара — самый редкий и прекрасный цветок нашего королевства, но он неизменно померкнет рядом с твоей дивной красотой. И всё же мне будет приятно, если он тебе понравится. Может, ты даже захочешь приколоть его к платью или заплести в волосы, и все ещё раз поразятся, насколько ты безупречна…»
Я хихикнула, потом вздохнула. Пресловутая «безупречность», как ни странно, начала меня потихоньку раздражать. Дома хоть было чем заняться — то ноготь сломается, то голова грязная, то — ужас! — прыщик аккурат перед свиданием вскочит… Наведение красоты требовало времени и некоторых усилий, а тут моя «принцессовость» казалась словно нарисованной, причём раз и навсегда. С утра в лицо водичкой побрызгать, волосы кое-как причесать, если Рина не успеет отобрать гребень, каждый день новое платье напялить — и готово, сиди себе посвистывай. А все вокруг смотрят и восхищаются… Когда я к этому привыкну?!
Я решила сделать Лориану приятное и в самом деле приткнуть цветок куда-нибудь в волосы. У меня и платье как раз красное, подойдёт…
Рину я уже полдня не видела, припрягли куда-то, так что я сама с удовольствием поковырялась в шпильках и нацелилась на гиару. И тут в дверь постучали — к моей досаде, это оказалась неутомимая помощница. С криком «госпожа, я сама!» она выхватила цветок из вазы и стала пристраивать в район левого уха.
— Рина, давай повыше, а? Ой, ты бы его хоть обрезала сначала, он же мокрый…
— Простите…
Я смахнула со щеки покатившуюся каплю и вдруг увидела, что это никакая не вода.
— Рина, это кровь! Ты поранилась?
Девушка ойкнула и рефлекторно сунула оцарапанный палец в рот.
— Ну и шипы у вашей гиары, прямо километровые! Тебе очень больно?
Она махнула рукой и виновато улыбнулась.
— Напугала я вас, госпожа Лериэла… Гиара цветёт редко, чуть ли не раз в десять лет, я и забыла про шипы. Хорошо, что я вовремя вернулась, а вот если бы вы поцарапались…
— Тоже никто бы не умер. Возьми чистый лоскуток, перевяжи…
— А причёска?
— Я, пожалуй, передумала носить такую шипастость близко от лица. Пусть стоит себе в вазе, а мы будем любоваться, хорошо?
— Конечно. А то вдруг она сползёт куда-нибудь в глаз…
Тут вошёл слуга с сообщением, что пора идти на ужин, и я выбросила этот эпизод из головы.
Сегодня накрыли в парадной столовой по случаю приезда иностранной делегации из соседнего королевства. Пока шёл разговор о политике, мы с Лорианом тихонько шептались о своём. Я на всякий случай извинилась, что явилась без гиары, и вдруг увидела на его лице откровенное непонимание.
— Подожди… Ты хочешь сказать, что кто-то прислал тебе гиару?
— И ещё записку… Разве не ты?
— Нет. А что было в записке?
— Что-что… Что может быть в любовной записке?
Лориан ревниво сощурился.
— Там была моя подпись?
— Нет, но у меня и мысли не могло возникнуть, что её писал кто-то другой. И, главное, зачем?
Мы как по команде подняли глаза — и если Лориан подозрительно разглядывал сидящих за столом мужчин, то я почему-то сразу посмотрела на Иллару. И тут же поймала её ответный напряжённый взгляд. Показалось, или она что-то знает? Если это её попытка заставить Лориана усомниться в моей верности, то она чрезвычайно глупа. А ведь «Ира» отнюдь не глупая девочка…
Тут дверь со стуком распахнулась, пропуская Рину. Девушка, не обращая внимания на предостерегающий жест дворецкого, отыскала меня глазами и, подбежав, рухнула на колени.
— Госпожа, простите меняяя!
— Рина, всё хорошо, потом поговорим…
Под многочисленными удивлёнными взглядами я почувствовала себя неловко. Что могла натворить бедная девушка, чтобы так потерять голову? Не иначе взяла втихаря мою заколку и сломала её… Что ж, переживу!
Но Рина захлёбывалась слезами и ни в какую не желала вставать. Бормотала что-то про зависть, про то, что не всегда старательно делает свою работу, а два раза и вовсе проспала, какую-то чушь о своих родителях, и что она не хочет замуж за конюха Фикору… Тут сама королева не выдержала и подошла к нам, и Рина с энтузиазмом вцепилась ей в подол и, периодически стуча лбом об пол, продолжила каяться в своих нелепых грехах. Все, особенно иностранцы, были в шоке от такого представления и спрашивали соседей, является ли это местной традицией. Я опасалась, что Лориана в гневе влепит девушке хорошую королевскую затрещину и прикажет тут же выставить вон, но она вдруг махнула тому самому носатому дедуле — верховному идилю. Насколько я понимала, эта должность представляла собой нечто среднее между первосвященником и придворным колдуном (да уж, какая «сказка» без колдовства!)
Старичок резво закосолапил к нам, подозрительно воззрился на виновницу переполоха и, кивнув королеве, положил скрещенные руки Рине на лоб. Она сразу же умолкла, а потом подняла голову и с изумлением огляделась.
