– А где это фраер, где твой карась? – спросила мулатка томно на немецком. – Сбежал?

– Я его отпустил, Ливочка, – произнес Иван, гуговым голосом, – он нам только помехой будет, все испортит, да забудь ты про него.

– А то, что ты лепил давеча – неужто правда?

– Туфта, Ливочка, туфта. Психа из себя давил, понимаешь? Ну ты иди, ладненько? Чертовски устал, буду спать тут, на диванчике, иди, лапушка.

– Фу-у! Как был ты мужланом, так и остался им. И за что таких любят!

Ивану не пришлось спать в эту ночь. В теле Гуга Хлодрика он почувствовал себя неважно – погрузневшим, постаревшим, необычайно могучим, но вместе с тем неповоротливым. Досаждала искусственная нога – будь прокляты звероноиды, отгрызшие живую Гугову ногу! Причина его бессоницы была, конечно, иной. Иван напряженно продумывал все ходы – шансов на успех прорыва не было. Сейчас они находились самое меньшее в трех кольцах блокады. Как только они начнут дергаться, их обложат еще сильнее – обложат, а потом начнут сжимать кольца. Щадить не будут, каторжников-смертников не щадят. Могут и заложниками пожертвовать… Кстати, о заложниках.

Иван-Гуг подошел к черной панели. Постучал.

Карлик Цай тоже не спал.

На порожке отпрыск инопланетной императорской фамилии замер и пристально установился на Ивана-Гуга – даже белесые бельма вдруг прояснились, высветились. Неужели догадался? – подумал Иван. Любое недоразумение сейчас могло испортить все дело. Нет! Карлик прошел к столу, выложил на него лист белого объемного пластикона.

И языком жестов показал – прослушивают.

Иван-Гуг подошел ближе. И подумал – их наверняка не только прослушивают, но и просматривают, уровневая камера не могла не находиться под видеоконтролем.

«Видеосистемы уничтожены, – языком жестов, безмолвно сказал Цай ван Дау, – я все проверил!»

Пластиконовая объемная карта напомнила Ивану чтото, но что именно он так и не вспомнил, не смог. Это была даже не карта, а скорее схема – переплетения лабиринтов, камеры, ходы, тахты, стволы: заполненные ядовитой водой были окрашены в голубой цвет, жилые, с воздуходувами – в розовый, последних было меньше, намного меньше. Но было еще семь извивистых черных ниточек, уходивших за пределы карты. Иван сразу понял, что это такое.

«Да! – подтвердил карлик Цай, он будто мысли читал, – это те самые ходы и тупики Синдиката. О них охрана не знает, их, попросту говоря, нет. Мы с Гугом решили идти вот этим!» – Он ткнул корявым пальцем в черную ниточку, спиралью спускавшуюся вниз, в глубины планеты.

Иван внутренне содрогнулся, но не показал вида – «Мы с Гугом»! Значит, он раскусил его? Но это невозможно! Неужели он телепат, нежели он способен проникать даже сквозь психозащитные барьеры?! Но почему он так спокоен?

«Я понял сразу, что вы не Гуг, – безмолвно сказал Цай ван Дау, – я не читаю мыслей, но я это умею определять, мы все умеем это делать… вы отправили Гуга к себе. Он вас не простит никогда, плохо вам придется, если вы выберетесь отсюда и встретитесь с Буйным! Но это все неважно сейчас. Дело сделано, надо приступать к другому. Не беспокойтесь, я никому не скажу. Даже эта киска, Ливочка, ни за что не догадается».

«Хорошо! – ответил Иван. – Оставим эту тему. Почему мы должны уходить вниз? Мы сами себя зароем в проклятой Гиргее!».

Карлик скривил губы – желтый клык выступил наружу, придавая лицу хищное выражение. Цай ван Дау смотрел на Гуга-Ивана с явным сомнением в его умственных способностях.

«Пробиваться наверх глупо – восемьдесят километров, сто семьдесят два охранных яруса, десятки тысяч вооруженных андроидов, дублирующие системы многоканального подавления, поверхностная защита, орбитальные фильтры… я вам называю только главное, в промежутках понапихано столько всякой всячины, что черт ноту сломит!».

«Но вниз идти еще глупее, что мы будем делать на стокилометровой глубине, на двухсоткилометровой? Я не собираюсь вечно сидеть в засекреченном тупике!»– Иван умело вел разговор на пальцах, хотя последний раз практиковался лет восемь назад – навыки, заложенные в Школе, из памяти не выветривались, их забивали намертво.

«Нам не дано вечной жизни, – глубокомысленно заметил карлик Цай. И тут же перешел на деловую нотку: – В двух пазухах на разных глубинах Синдикат установил Д-статоры…».

У Ивана сердце забилось учащенно. Они спасены! Д-статоры – это то, что нужно! Если заряда хватит, он перебросит всех за пределы Гиргеи. Но тут же ледяной змейкой скользнуло сомнение.

«С какой стати Синдикату заботиться о гиблых людишках? Каждый статор стоит безумных денег! Зачем Синдикату беглые каторжане?».

«Синдикату нужен ридориум!».

Иван оторопел.

«Они что, решили прибрать к своим рукам всю планету?».

«Не будем отвлекаться. Глядите. И запоминайте!».

Ивану не надо был указывать – планы, карты и прочее подобное с первого взгляда отпечатывалось в его мозгу, он был поисковиком и если бы не мог держать в своей голове нужные сведения, уже сто раз бы погиб. Была б карта верной!

– Я хотел взглянуть на заложников, – сказал он вслух, пускай наблюдатели знают, что их не боятся, что беглые уверены в своих силах.

– Пойдемте, – карлик Цай учтиво вывернул уродливую руку.

Они пролезли в узкий лаз через две многослойные переборки, очутились в темном коридоре с мигающими, пульсационными датчиками и рядом овальных гермолюков. В коридоре явно попахивало метаном. Стены поблескивали от наледи – глубина, холод, об этом не следовало забывать.

Лифт спустил их на шестнадцать этажей вниз, вывалил прямо на общую площадку.

– Рабочая зона, тут не стоит задерживаться.

Мимо них прошел человек в огромном скафандре с силовыми установками, шаромагнитной гидравликой – трехметровый гигант. Виброкайло висело за спиной в титановом чехле. Ребристые следы оставались в наледи. В руках у гиганта был плазменный резак.

– Кого меняешь? – спросил карлик Цай.

– Джила Бешенного, чтоб он околел на стреме! – прозвучал скрежещущий голос, усиленный динамиками скафа.

– Ты, гляди, без эмоций! – зло проговорил Цай ван Дау. – Иди!

Гигант отвернулся, тяжелые шаги гулом прокатились по металлическому полу. Иван покачал головой – все эти посты, дежурства никого не спасут, этих несчастных сожгут, не вынимая их из скафандров. Их не трогают только из-за заложников, вот лучшая защита.

– Камеры каторжников вырезаны прямо в базальте.

Смотрите, вот тут они и спали по четыре часа в сутки, больше не полагалось.

Иван заглянул в открывшийся люк – будто он извне пробил скорлупу большого яйца – два метра на метр – можно только лечь, не встать, ни сесть толком, кусок черного пенорола, кран в стене, в ногах под подстилкой черная округлая дыра. И все!

– Мы бы все издыхали в первый год. Но эти нелюди каждого второго уже через полгода начинают накачивать наркотиками, инъекторы торчат у изголовий – плохо себя чувствуешь, нажимай, получай дозу. А чего со смертниками церемониться! – карлик махнул рукой. – Когда сюда придет Синдикат, условия будут получше – Синдикат умеет повышать производительность труда, ему очень нужен ридориум.

– Зачем? – спросил Иван, вылезая из камеры-яйца. Он оглядывал стену с множеством люков – соты, самые настоящие соты. Одна только эта зона-рассчитана на десятки, сотни тысяч зэков. А вся Гиргея?! Они что, с ума посходили?! Для кого они все это готовят?! Иван ошалел, он был на Гиргее черт-те сколько раз, но не был на зонах… раньше тут и не было этих зон, они начали появляться лет семь-восемь назад. А теперь они везде и повсюду – многомиллиардные затраты. Зачем? Кому это нужно? Откуда такие средства?!

– Продают, – тихо ответил карлик Цай, – все это кудато уходит, и никто не знает, куда, никто в Федерации. Не надо лезть в их игры, это опасная затея.

– Они торгуют с неземлянами?

– Они много чего делают… но они и сдерживают кое-кого. Если бы не Синдикат, на Земле и в Федерации могла быть совсем другая раскладка. Они мешают кому-то придти к нам, понимаете? Они держат земные владения как свою сферу влияния… пока держат.