— В общем, из живых врагов у меня лишь он остался, сейчас забью и спать лягу, — поведала я небу.

— Дай я его потопчу! — с готовностью сунулся вперед Индрик, но я остудила его пыл:

— Молчи уж, землекоп! Сколько подземных галерей ты тут прорыл? Мы, случаем, туда вместе с постройками не рухнем?

Индрика свело судорогой, словно коня настиг радикулит, и он вдруг всхлипнул. Я удивленно приподнялась, обняла его за шею и заглянула в большие лошадиные глаза:

— Ты чего это? Плачешь?

— Я ж из леса-то уж не одну тысячу лет не выходил. Только вышел — и тут оно! Даже взлететь не догадался!

Я погладила единорога по голове, и тут плачу Индрика стало вторить басистое нытье Зори:

— Не губите меня, госпожа ведьма, я и так за вами с самых Куличиков бегом бегу, уже все ноги до жопы стоптал! Скоро по-лошачьи ржать начну!

— А чего ж ты бежишь-то за мной, душегубец? — Я вспомнила, как он пытался расплющить меня о косяки.

— Дык как деньги ваши проклятущие взял, так ноги сами и несут! — Зоря пустил скупую слезу по щеке и трясущимися лапищами протянул мне мой кошель, о котором я ни разу за дорогу и не вспомнила. Наверное, этот день меня все-таки доконал, потому что я начала так хохотать, что живот заболел. Индрик заискивающе подхихикивал, а Зоря не мог понять причину веселья, хотя честно пытался нас поддержать редкими гуканьями.

— Ты путешествовать любишь? — наконец выдавила я, обращаясь к вору-неудачнику. — Хотя какая разница, все равно придется. Кроме крыса, заклинание не снимет никто.

— Крыса — это еще один ваш дядя?

Я собралась было пуститься в объяснения, но махнула рукой, заявив, что желаю спать немедля, и поплелась на сеновал.

Разбудил меня богатырский храп Индрика. Я натянула себе на голову его крыло, но источник храпа помещался где-то в животе, на котором я лежала головой, я посвистела, почмокала, но конь даже ухом не повел! Где-то в ногах поскуливал Зоря, подрагивая во сне конечностями. Несмотря на то что все тело у меня болело, а ноги просто отваливались, спать я с ними больше не могла. Выползла на свет и ужаснулась: при свете дня хутор выглядел просто кошмарно. Весь двор покрыт брызгами смерзшейся крови, на корню убивая желание идти в дом, искать там съестное или греть чай. Мерзкий рватень уже окоченел и выглядел расплющенной жабой. Я про таких в Школе никогда не слышала! Поизучав его с безопасного расстояния, я поняла, что обедать сегодня точно не буду.

И тут на двор влетел, вздымая снежную пыль, Велий на черном мохноногом коне. Судя по пене на морде скакуна, маг гнал бедную скотинку всю ночь. Едва он соскочил на землю, я набросилась на негодяя, безжалостно относящегося к животным, и пока мы обихаживали скотину, с сеновала выползли Индрик и Зоря. Всхрапнув, единорог как бы невзначай вклинивался между нами, а Зоря взирал на нового визитера, всем своим видом выражая покорность судьбе.

— Еле отыскал тебя в этой глуши. Все тропы замело. — Велий тряхнул головой, сбивая с волос снежинки.

— Вообще-то ты запоздал с помощью, — сказала я, — но если хочешь, можешь попинать своего рватня. Вон он, у крыльца.

И Велий, конечно, пошел. В этом был он весь: сначала скачет сломя голову к девушке, а потом меняет ее на какую-то дохлую дрянь. Я с чувством ревности смотрела, какое пристальное внимание он уделяет этой дохлой жабе. Мои коготки бы он не пересчитывал! А уж в глаза зверюге заглядывает, словно ожидает признания в любви!

— Ты еще поцелуй ее, — проворчала я.

Когда Велий пошел обшаривать дома, я поплелась за ним, но очень быстро выскочила на улицу, хватая ртом воздух и радуясь, что ночью было темно, иначе я прекрасно померла бы и без рватня. Индрик сочувственно похлопал меня крылом. На крыльцо вышел Велий, выглядел он тоже не ахти. Сел на лестницу и заявил, что это действительно рватень, причем с таким упреком, будто я сама этого монстра сюда приволокла.

— Куда воевода местный смотрит? — буркнула я. Велий взвился, словно только этих слов от меня и ждал:

— Да их вообще в природе не существует! Где ты нашла это ископаемое? Из четырех трактов этот самый безопасный был, пока ты тут не появилась! В общем, так — с этого дня идем вместе. Чую, что добром твое путешествие не кончится.

Я чуть не задохнулась от возмущения:

— Эй, я не просила попутчиков!

— Без попутчиков тебя просто сгрызут где-нибудь!

— Да мне и так двоих охламонов на себе волочить приходится, — стала жаловаться я, кивая на Зорю и Индрика, — а теперь еще и ты на шею сядешь!

Велий обиделся и, не зная, что сказать, прицепился к первому, кого увидел. Ткнул пальцем в Зорю:

— А это кто?

— Дурачок местный, — отмахнулась я.

— Я не дурачок! — взревел басом Зоря.

— А кто ж ты, если у ведьм деньги воруешь? — снисходительно поинтересовалась я.

— А у вас на лбу это не написано!

Я отметила это уважительное «Вас», надулась от гордости, а орясина продолжал, тыча в меня пальцем:

— Вы вообще ученой девицей представились, когда в кабаке с купцами пировали.

— А что я должна была сказать — что ведьма, мол, не воруйте у меня ничего?! — стала я наступать на Зорю.

— Что происходит? — вклинился в наш разговор Велий. Пришлось рассказывать ему про подарок Гомункула. Велий с наскока попытался развеять чары, но не вышло.

— Тут зелье нужно, — признался он обиженно, — теперь этот дурень за нами таскаться будет повсюду. — И накинулся на меня, словно это я была виновата: — Верелея, ты ничего правильно сделать не можешь!

— Почему это «за нами»? Это мой вор, и на вашем тракте ему делать нечего.

Велий вздохнул тяжело и стал мне втолковывать, что после всего, что произошло, он вряд ли оставит меня одну. Ни за что он не оставит меня одну! А когда я попыталась спорить, так тряхнул за плечи, что у меня пропало всякое желание возражать дальше.

Я обиделась и замолчала. Велий сказал, что передаст сообщение обо всем в Конклав магов. Я, Индрик и Зоря смотрели, как он, косясь на нас, подписывает бумагу. Мне почему-то казалось, что сейчас он сложит листок журавликом и тот полетит, трепыхая крыльями. Индрик, заглядывая через плечо мага, пытался понюхать бумагу, а Зоря просто расстраивался, что попал с этими чародеями как кур во щи. Бумага в руках Велия ярко пыхнула, а Индрик, шарахнувшись, накренил забор и возмущенно затрубил.

— Попалить тут все надо, — сказал угрюмый Зоря. — После этой зверюги все равно здесь никто жить не будет, а в пустых домах завсегда всякая нечисть заводится.

Велий согласно кивнул и вместе с Зорей пошел на сеновал за сеном. И пока они трусили его по домам и амбарам, я сообразила, что вовсе не обязана дожидаться мага. Если ему охота гоняться за летучим Индриком — на здоровье! Запрыгнула на спину коня и сделала магу ручкой, ожидая возмущенных воплей и проклятий. Но этот двоедушник, окинув меня равнодушным взглядом, неожиданно одобрил мою идею:

— Давай, давай. А то я уж боялся, что ты логово рватня искать полезешь. — И, как к равному, обратился к Зоре: — Поможешь мне?

— Если ты потом меня к этой ведьме доставишь, — ответил Зоря, и оба задумчиво уставились на бревно, которым было раздавлено чудовище.

— Ну в таком случае не будем мешать! — радостно заржал, переступая ногами, Индрик, а я, крикнув дядьке:

— Погоди! — съехала по его боку на землю. — Чего это ты моим вором распоряжаешься?

— Я, между прочим, не ваш, а мамкин! — подбоченился Зоря.

— Ну вы поворкуйте пока, — согласился Велий и взялся за огниво.

Вскоре хутор пылал. Мы с Зорей молча смотрели на безрадостное пламя. Индрик тихо фыркнул мне в ухо:

— Слышь, племяшка, мне это… С крыльями неудобно будет в лесу. Я это… в общем, боюсь. До сих пор.

— Ладно, — вяло отмахнулась я, — позову, когда надо будет. У меня теперь вон кто есть. — Я кивнула на Зорю: — Любого раздавит. И довезет, если понадобится.

Детина возмущенно засопел и замахнулся на меня здоровенным кулаком, но мой дядька повел себя геройски — лягнул его, и вор, немного постояв в задумчивости, сел в сугроб, шумно дыша.