Вить, ты все еще готов считать меня своим другом?
Как ни странно, да. В общем, делайте что хотите. Когда пройдет процесс продажи?
Тебя только и ждали.
Ну и ладненько. Продаем, деньги делим, а потом пусть Туманский что хочет, то и делает.
Нет, Вить, так не получается. Не потому что я не хочу. Нам все транзакции заблокировали. Мы не сможем вывести деньги из компании. Мы ее не продаем, мы как бы присоединяемся. Недружественное присоединение, понял?!
Бляха-муха! То есть я тупо все теряю, да и вы с Гариком тоже?
Выходит что так. Ну, нам с Гариком обещали, что зарплату вдвое поднимут... А ты действительно все теряешь, уж прости... Если бы не люди, мы бы встали и ушли вслед за тобой. Но тогда... У нас инженеры, рабочие. Мы не можем оставить их без работы, да еще так внезапно.
А меня кинуть — как не фиг делать. Я все понял, Рус. Без меня фирма жить может, без тебя она не стоит ни гроша. Работай на Туманского, ветер тебе в спину. Если что надо подписать, давай, я подпишу.
Рустам молча положил на стол папку, открыл ее и вытащил оттуда несколько листков. Виктор не глядя поставил свою подпись везде, где увидел галочку. Плевать.
Не думай, я не сдамся. Но жизнь вам с Гариком осложнять не буду. Начну с нуля на новом месте. Если очень уж припечет Туманскому подлизывать, приходите, буду рад.
Витя, единственное, что мы сумели... Выходное пособие тебе в размере трех среднемесячных... На первое время.
Спасибо, Рус. Не буду выпендриваться, деньги сейчас не лишние будут. Блин, шиковал в Лондоне, а теперь... Если б знать, был бы поскромнее. Ладно, ты иди к себе. Мне надо сейчас одному побыть, подумать... И не беспокойся, подставы не будет. Сегодня же все мои шмотки сложу и освобожу помещение.
Рустам поднялся со стула и подошел к Виктору вплотную. Зашептал чуть слышно:
Если хочешь забрать какие-нибудь документы, делай это сейчас и по-тихому. С завтрашнего дня тут будет охрана от Туманского.
Виктор еле заметно кивнул, и мужчины расстались. Вещей набралось на удивление много. Конечно, вся жизнь буквально проходила тут, на работе. Покидав в портфель мелкие сувениры со стола. Виктор вышел к секретарше и попросил даль ему коробку побольше. Составил туда подарочные кружки, сложил запасное белье, которое хранилось в тумбе под телевизором, завернув в него бутылки коллекционных вин. Там же он припрятал кое-какие бумаги. Под конец достал их сейфа деньги, пожалев, что их там немного, и пакет документов, устанавливающих его право на компанию. Они ему, конечно ничем не помогут, сейчас они ничего не стоят, но мало ли что. Будущее нельзя сбрасывать со счетов. Деньги и бумаги он рассовал в коробки с ботинками и под рамочки для фотографий в подарочных упаковках. Огромная коробка из-под принтера получилась полной до краев.
Виктор снова кликнул секретаршу и попросил вызвать охранника. Не фиг бездельничать, пусть тяжести потаскает. Пришел знакомый парень, в глазах горе:
Виктор Николаевич, как же так? Почему? Охрану меняют, нас всех увольняют.
Слава, меня самого вот увольняют, так что ничего не могу тебе сказать. Помоги-ка мне лучше. Не в службу а в дружбу. Бери эту коробку и тащи ко мне в машину.
Виктор Николаевич. Я, как положено, посмотреть должен...
Тебя же уволили, что ты кому теперь должен?
Больше минуты парень переваривал эту мысль, затем глаза его радостно засияли:
Конечно, я теперь никому ничего не должен. Что хочу, то и делаю. Давайте коробку сюда, Виктор Николаевич, отнесу в лучшем виде.
Через пять минут машина Виктора отъехала от здания офиса. Он добрался до дома, разгрузил багажник и сразу стал звонить Тане. У нее было глухо занято. Сначала он чуть не взбесился, но потом догадался: она сама ему названивает. Надо подождать набирать. Если через десять минут она не пробьется, тогда звонить самому. Он сварил себе кофе, намазал бутерброд. Телефон молчал. Тогда он набрал Танин номер и услышал ее голос, в котором звучали рыдания:
Витя, ну наконец-то!
Таня, ты дома или на работе?
Я в машине сижу. Меня уволили, представляешь?
Представляю. Меня самого уволили. Ты в порядке, водить сможешь?
Не очень в порядке, но машину доведу.
Запоминай адрес и приезжай. От твоего офиса недалеко и ехать удобно. Или ты в другом месте?
Нет, как раз у офиса. Диктуй, я ручку взяла.
Через полчаса Татьяна зарулила во двор. Виктор стоял у своего подъезда. Увидев знакомую красную машинку, чуть не бросился ей под колеса.
Витька, псих! Как ты меня напугал! – бесцветным усталым голосом, совершенно не согласующимся со сказанным, прошелестела Таня.
Ее убитый вид заставил Виктора выбросить из головы собственные невзгоды. Бедная девочка, она сейчас просто упадет! Подхватив Таню под руку он повлек ее к подъезду, посадил в лифт, а оттуда прямиком завел в кухню и усадил перед остывающей кружкой с кофе.
Рассказывай. Что там случилось, как это тебя уволили?
Ну как... Очень просто. Прихожу, а мне говорят, что холдинг продан и я здесь больше не работаю. Секретарша моя сказала, Маринка. Пока она мне жаловалась, приперся Туманский и выгнал.
Прямо так и выгнал?
Наговорил всякого. Он был в курсе всех моих дел в Лондоне. Следил, наверное. В общем, угрожал мне и тебе, что мы с тобой с голоду сдохнем. Я ему пощечину залепила.
Танька?! Офигеева, я тебя обожаю. Только ты так могла!
Да ладно... Это ведь размахивание кулаками после драки. Ничего уже не изменишь. Расскажи, что у тебя.
Примерно то же самое, только явление Туманского ожидается завтра. Оплеуху от меня ему получить не светит.
Но ты же не наемный менеджер, ты собственник!
А кого это колышет. Недружественное присоединение, блин. Якобы я такой договор подписал. Договор я конечно подписывал, но я же его читал! Не мог же я подписать такую ерунду! Не было там такого. Бумаги фальшивые, ясен пень, но доказывать это бесполезно. Слушай, у меня сейчас нет ни сил, ни желания это обсуждать. Давай лучше пей кофе. Если остыл, скажи, я еще сварю, у меня кофеварка отличная.
Татьяна махнула рукой, мол, все в порядке, и сунулась в кружку. Поставила на стол пустую, встала, подошла к сидящему Виктору и обняла его сверху. Он тоже обхватил ее за талию и несколько минут они так пробыли молча. Казалось, каждый пытался отдать другому частицу своей силы. Затем Виктор усадил Таню к себе на колени и зарылся лицом в ее волосы.
Офигеева, у меня никого нет кроме тебя. И мамы, разумеется. Но ее лучше в это дело не посвящать, как ты думаешь?
Так и думаю, Вить. У меня тоже кроме тебя никого нет.
Ну, это ты преувеличиваешь. У тебя и сын, и мама твоя с ее замечательным мужем, и Лина с семьей. Они все с тобой.
Я их так же не хочу впутывать, как ты свою маму. У всех и так жизнь не сахар, зачем им еще эта головная боль. А с тобой мы теперь еще и товарищи по несчастью.
Ага. Тань, знаешь, я тут подумал... Ты ведь на работу завтра не собираешься?
Что я там забыла, Андрианов?
Вот и я тоже так подумал. Что мы там забыли? У меня идея: сейчас ты едешь к себе, ставишь машину, берешь вещи, чтобы было во что переодеться. За это время я заезжаю в магазин, кое-что там покупаю. Потом мы садимся вместе на моего боевого коня и едем.
Куда?
Секрет. Но тебе понравится, гарантирую. Отдохнешь, развеешься, и я с тобой.
Вить, у меня только один вопрос: интернет там есть? Мне надо каждый вечер с Толей на связь выходить. В обязательном порядке. Я ему обещала.
Мобильный подойдет? Не вопрос. Что-что, а это имеется. Так мы едем?
Неизвестно куда? – в голосе Тани прозвучала неуверенность. Потом она тряхнула головой и весело сказала:
С тобой куда угодно. Хоть к черту на кулички.
Часа через полтора тяжелый внедорожник Андрианова катил на юг от Москвы в сторону Серпухова. На заднем сиденье лежали Танины вещи: сумка с одеждой и косметикой и портфель с ноутбуком. Сама она страдала впереди. Виктор вел машину уверенно и быстро, но по-мужски резко. Таня, привыкшая к собственному плавному стилю вождения, все время автоматически нажимала ногой на несуществующую педаль тормоза. Это раздражало, но помогало отвлечься и перестать думать о том, что произошло.
