Тань, не переживай ты так, прорвемся как-нибудь. Знаешь, надо верить в свою звезду. Сколько раз у меня так было, что просто край подходит. Но я всегда знал, что если не сломаться, не согнуться, то все в конце концов будет хорошо. Так всегда и случалось. Ты не из тех, кто прогибается. У тебя тоже все будет хорошо, разве не так?
Спасибо, Витя, за эти слова. Ты настоящий друг.
Таня вдруг, вскочила, бросила на стол купюру и вылетела на улицу. Села в машину, но сразу не уехала. Виктор не побежал за ней. Он следил из окна, но видно было плохо. Ему показалось, что Таня плачет. Было жалко ее до безумия, нежность переполняла душу, но разум советовал оставить ее в покое. Не вообще, а сейчас. Пусть поплачет, ей станет легче. Он закончил обед и еще минут пятнадцать ждал, чтобы маленькая красная машинка исчезла из поля зрения. Наконец когда Татьяна уехала, он тоже тронулся в сторону дома.
Во дворе к Татьяне вдруг подошла девица и спросила:
Вы Афиногеева Татьяна Павловна?
У Тани похолодело внутри. Ну вот, начинается. Сейчас это особа нахального вида сделает что-то ужасное: выстрелит ей в живот, плеснет в лицо серной кислотой или еще что-нибудь в этом роде. Потом пришла вполне здаравая мысль: Какого черта?! Таня спокойно, доброжелательно улыбнулась незнакомке ( чего ей это стоило!) и ответила:
Совершенно верно. Я Татьяна Павловна Афингеева.
А Вы такого Ермакова Сергея знаете?
Сережку? У Тани от сердца отлегло. Почему-то ничего плохого с этой стороны она не ожидала.
Да, простите, а с кем..?
Меня Маля зовут. Полностью Матильда, но это бред, согласитесь.
Соглашусь. А что Вы хотите от меня, Маля?
Ваш Ермаков закрутил со своей начальницей, Вы в курсе? Живет теперь у нее. И Вас, и меня бросил.
Маля, говорите за себя. Меня с Сергеем давно ничего не связывает. А Вы ему собственно кто?
Да никто. Простите. Я просто очень хотела с Вами познакомиться. Глупо вышло.
Зачем Вам со мной знакомиться, милая девушка? Я не кинозвезда и не продюсер.
Вы директор рекламного холдинга. Самого крутого. А я дизайнер. Начинающий.
Понятно. Вряд ли я могу чем-нибудь помочь. Портфолио у Вас есть? Ваши работы?
Есть, конечно есть.
Татьяна протянула девице визитную карточку.
Скиньте резюме на этот адрес, я передам и Вас пригласят на собеседование. Возьмите с собой портфолио. Это шанс. Сумеете его использовать — молодец. Но, честно, сейчас я бы не стала рваться в наш холдинг. Грядут перемены, так что советую подождать до сентября.
А там кто знает, буду ли я еще директором, и будет ли существовать сам холдинг. Этого Таня, естественно не озвучила, но подумала про себя.
Вообще-то хорошо, что эта странная девица к ней подошла. Она до сих пор терзалась тем, что так резко, без объяснения причин, дала отставку Сергею. Оказывается, он был в шоколаде. Судя по тому, что говорила эта Маля, у него и до их разрыва были женщины, вот эта самая Маля и была, да и сейчас он не обделен вниманием. Роман с собственной начальницей, надо же! Татьяна прикинула и поняла, что она себе этого никогда бы не позволила. Но если их все устраивает... Тем лучше. Жалеть и переживать не о чем. Еще один кусок жизни прожит и отвалился.
Июнь и июль по большей части прошли спокойно, если считать спокойной жизнь на готовящемся к извержению вулкане. В начале июля ее вдруг вызвали в прокуратуру. Она пошла, не понимая в чем дело, но надеясь, что на месте ей объяснят. Вызвавший ее сотрудник продержал Татьяну в коридоре почти два часа, заставив себя ждать, а потом задавал какие-то невнятные вопросы ни о чем. Похоже, уголовного дела, к которому ответы на эти вопросы можно было бы прицепить, просто не существовало в природе. Она четко отвечала, недоумевая, что этому типу нужно. Конец разговора все прояснил. Похожий на засушенного богомола мужичонка в прокурорском мундире, бывший всю дорогу суровым, вдруг улыбнулся ей сочувственно и посоветовал не злить сильных мира сего. Ясно, Туманский постарался. Она пообещала быть осмотрительней, но в душе вся эта акция устрашения вызвала только злость.
Дела шли как всегда. Летний застой в этом году усилиями Татьяны и ее команды ощущался меньше, чем обычно. Так что дни были заняты работой под завязку, но все же не на износ. Создавалось впечатление, что гроза прошла стороной. Верить в это Татьяна не верила, но почему-то успокоилась.
В начале августа Татьяна планировала отпуск, собираясь день рождения Толи отметить вместе с Риммой и Йонасом. Уже был куплен подарок и забронирован билет до Вильнюса на четвертое число. Второго среди ночи ее разбудил телефонный звонок. Он лениво встала, взяла трубку, и телефон захлебнулся криком в ее руках:
Танечка, Танечка, беда! Толика похитили. Увезли!
Голос Риммы Михайловны срывался, в нем стояли слезы.
Таня села на пол, чтобы не упасть. Потом неестественно спокойным голосом произнесла:
Мама, повтори, что ты сказала. Что случилось с Толиком?
Похитили! Увезли! Увезли нашего мальчика, куда не знаю.
Мама, мама, успокойся. Дай мне Йонаса. Может, он все толком расскажет?
Йонас тут же взял трубку.
Таня, ты главное не волнуйся. Толик жив и здоров. Надеюсь, ты понимаешь, кто его похитил.
Чего тут непонятного. Йонас, ты мне одно скажи... Как это произошло?
Он приехал сегодня, прости, вчера утром. Сказал, проездом на один день. Попросил разрешения свозить ребенка в Тракай. Мы хотели связаться с тобой, но у тебя телефон не отвечал.
Все верно. Она тупо забыла телефон дома.
Мы не могли с тобой связаться, а он настаивал. У нас не было законного повода ему отказать. Он нам оставил в залог портфель с документами и деньгами. Сказал, так с тобой договаривался, и у нас нет причин не последовать этому примеру. Толя подтвердил. Он очень хотел в Тракай, и мы его отпустили. К полуночи они не вернулись.
Йонас, а почему вы решили, что мой сын похищен? Может, они задержались и приедут утром?
Таня, они улетели в Лондон. В аэропорту их случайно заметил Альгис. Он как раз прилетел из Астаны и искал открытое кафе, чтобы выпить кофе. Альгис видел, как они шли по переходу к самолету. Он бросился к стойке, где была регистрация, но смог только узнать, что они сели на Лондонский рейс. Альгис только что сам к нам приехал.
Ну вот и все. То, чего Таня больше всего боялась и во что до последнего не верила, произошло. Она сидела на полу, тяжело опершись спиной об вешалку, в голове, будто стянутой стальными обручами, гудел набат... Мысли разбежались, Йонас еще что-то говорил... Мозг отказывался воспринимать слова. Что она может сейчас сделать? Бежать в Литву? Но Толика там нет. Уже нет. Взять билет до города Лондона? Где там его искать? Кто поможет? На нее вдруг навалилась такая апатия, какой она не знала никогда. В этот момент до нее донесся голос Йонаса:
Таня, Римма сегодня вечером к тебе выезжает. Побудет пока с тобой.
Йонас, не надо, – слабым голосом запротестовала Татьяна, – Зачем маму с места срывать? Тут уж ничем не поможешь, придется самой, по своим каналам...
Глупости, Таня. Тебе сейчас лучше не оставаться одной. Так что не сопротивляйся, Римма все равно выезжает, ее не остановишь. Я тут решу кое-какие вопросы, и тоже приеду. В такие минуты семья должна быть вместе.
Семья. Да, они моя семья.
На этом мысли закончились. Татьяна потеряла сознание.
Она пришла в себя от того, что ее немилосердно трясли за плечи. Открыла глаза — Лина! Стоит на коленях около распростершейся на полу Тани и трясет, пытаясь привести в чувство.
Ну вот и слава Богу! Не пришлось по щекам бить. Приходи уже в себя, горе ты мое.
Лина? Откуда?
Откуда? От верблюда. Твоя мать позвонила, все рассказала, и добавила, что ты трубку не повесила и вдруг куда-то пропала. Мобильный тоже не отвечает. Хорошо, что ты мне ключи от квартиры оставила на всякий случай. Я руки в ноги и бегом сюда. А ты лежишь на полу и еле дышишь, ручкой-ножкой не колышишь. Ох уж эти мне интровертные особы! Другая бы поорала, ногами потопала, посуду грохнула, и все в порядке, пришла в норму. А ты, видишь ли, в глубокий обморок шарахнулась! Нормально?!
