Надо как можно скорее поставить Льва Генриховича в известность. Мы держим оборону здесь, А Вы садитесь в самолет до Вены. Я знаю, у Вас, Татьяна Павловна, мультивиза Евросоюза.
Верно. Но так внезапно... Я, честно говоря, не готова.
Я составил для Вас меморандум, по дороге ознакомитесь. Все бумаги возьмете с собой. В смысле договоры. Если Геннадий станет Вас разыскивать, Вы на встрече в Калуге.
А телефон.
Ну, не знаю... Разрядился.
А в Вене?
О, это уже другой разговор. Вас встретит референт Льва Генриховича, он в курсе.
Билет, надо понимать, уже куплен.
Лежит на столе у Марины.
Вы все предусмотрели. Но стоит учесть, что Геннадий Львович — сын Льва Генриховича. А если он рассердится и меня уволит, защищая доброе имя непутевого сына? Об этом Вы подумали? Или Вам все равно, что со мной будет, лишь бы свою задницу прикрыть?
Ну зачем же так грубо, Татьяна Павловна?! И потом, кроме Вас все равно некому. Мультивиза только у Вас. А если мы все так пропустим, через месяц нас всех попросят на выход с вещами. Да еще и уголовку пришьют, чтобы преступные деяния сыночка прикрыть. Так что успокойтесь: в обоих случаях нам несладко придется. Но профилактика лучше лечения, поверьте.
У Тани в голове все кипело, мысли сталкивались между собой, не давая друг другу оформиться. Она спросила первое, что на язык подвернулось:
И как я туда полечу? У меня загранпаспорта с собой нет.
Сейчас поезжайте домой, соберитесь, водитель за Вами заедет минут через сорок. Позвонит от подъезда. Он же Вас и встретит, когда назад полетите.
А назад когда?
Завтра утром у Вас самолет из Вены. Там гостиница тоже забронирована. О технических вопросах не беспокойтесь, все под контролем. Главное — правильно представить ситуацию Льву Генриховичу.
Правильно — это как?
Обо всем написано в меморандуме, который я Вам дал, – Святослав сложил руки на груди и посмотрел на Таню умоляюще, – Поверьте, Татьяна Павловна, я обошелся бы без Вашего участия, бы если смог. Вы тонкая, умная, политичная, Вы сумеете обойти острые углы и избежать большого скандала. Давайте не будем тянуть время, скоро самолет, а Вам еще нужно домой заехать.
Ладно, Уговорили. Только пусть водитель везет меня от офиса. Сначала домой, потом в аэропорт. А моя машина меня здесь на стоянке подождет.
В Вене Таню встретило яркое солнышко. Все-таки Южная Европа. В Москве уже две недели небо затянуто серой хмарью, и все перемены погоды сводятся к тому, что моросящий дождь сменяется пронизывающим холодным ветром. А тут Таня, сходя по трапу, расстегнула пальто, жалея, что не может снять его совсем, руки заняты.
«Юг — это край, напоминающий рай..» – вспомнился ей любимый мультфильм ее детства «Лягушка-путешественница». Теперь и она тоже путешественница, еще утром ничто не предвещало, и вот, пожалуйста — Вена.
Прямо у выхода из таможни стоял с табличкой «Г-жа Афиногеева» клон Святослава. Та же модная стрижка, сдобренная огромным количеством средства для укладки, тот же шейный платок, такой же костюм.... И при этом тот же рост, цвет волос и телосложение. Про глаза ничего нельзя было сказать, их скрывали очки-хамелеоны. Референт Генриха Львовича, так надо понимать. Таня никогда раньше его не видела, на фирму к сыну владелец ездил без сопровождения. Но тут же догадалась: или он порекомендовал Святослава на пост финансового директора, либо наоборот, Святослав привел Льву Генриховичу доверенного референта. Скорее все же референт был первым, насколько Тане известно, он служит давно.
Всю дорогу до Вены Татьяна изучала бумаги, и теперь могла очень толково объяснить, что произошло. Видно, генеральному оболтусу маловато показалось тех денег, которые он получал, решил уворовать у собственного папочки. Для этого подговорил своего бывшего одноклассника. Такого же, как он, лопуха и раздолбая. Они зарегистрировали несколько фирмочек, в которых этот самый одноклассник значился генеральным директором. Схемы воровства были тупы до безобразия. Судя по всему, единственное, на что надеялся Геннадий, это что папочка не станет на него подавать в суд. О том, что дело может возбудить налоговая инспекция, он просто не задумывался.
По плану Святослава Тане предстояло изображать частичную идиотку. То есть очень умную в том, что касалось самой аферы, и полную дуру, искренне верящую в то, что сынуля хозяина не сам придумал эту мерзость, а его, невинного козленочка, втравил нехороший товарищ.
Ну, в общем, если учесть, как она оценивает умственные способности собственного генерального директора, убедительно изобразить это будет нетрудно. Главное — искренне верить, что дурак самостоятельно не мог разработать даже такой кретинский план. И не забыть, папе не надо говорить, что его сыночек — верх тупизма. Он просто очень наивный. Ха-ха-ха.
Увидев стоящего с табличкой референта, Таня поняла, что идея Святослава должна сработать. Наверняка референт хорошо знает шефа, и этот план они обсудили во всех подробностях. Главное теперь — не растерять запала, встретиться с этим самым Генриховичем как можно быстрее.
Референт отвез Таню в гостиницу и по дороге обрисовал ситуацию. Льву Генриховичу доложено, свободного времени у него нет, но он согласился выслушать Татьяну за обедом. Вот сейчас приедем в гостиницу, приведете себя в порядок — и к шефу. Обедает он тут же, в ресторане при гостинице, и она вместе с ним. Гарантировать успех Олег не может, но надеется, что Тане хватит ума не разозлить великого человека. Тот, если не злой, то вменяемый, и даже очень. Если Таня, глядя на Олега, боится, что у шефа нетрадиционная сексуальная ориентация, то пусть успокоится. Ориентация у него самая что ни на есть традиционная. Наоборот, тут у нее, как у красивой женщины, есть все преимущества. По крайней мере, доброжелательное внимание в начале разговора ей обеспечено. А там как дело пойдет.
Гостиница оказалась небольшой, но шикарной. Красивое здание, выстроенное в хорошем классическом стиле, внутри поражало очаровательно-игривым убранством в духе Louis XV. Номер, в который поместили Татьяну, походил на изящную шкатулочку, серебряную бонбоньерку XVIII века. Такую Татьяна как-то видела в музее. Общий фон розово-сиреневый, белая с позолотой мебель, в декоре ни одной прямой линии. То, что кровать представляла собой правильный прямоугольник, казалось вопиющим нарушение гармонии. Гладкая прическа Татьяны и ее строгий костюм настолько выбивались из стиля, что хотелось тут же сменить их на что-то более подходящее. На пудреный парик маркизы и платье с буфами, рюшами и лентами, например. Но Таня ничего менять не стала, просто поправила волосы и сделала макияж поярче, рассудив, что на таком фоне не стоит выглядеть слишком бледно, потеряться можно.
Обеденный зал ресторана был оформлен в том же духе, но с другим колористическим решением. Медные и золотистые тона занавесей и обивки и в пасмурный день наводили бы на мысли о солнце и хорошей погоде, а сейчас, напоенные светом, льющимся из окон, создавали удивительную атмосферу радостного покоя и комфорта.
Народа в зале было немного. Татьяна сразу увидела устроившегося за столиком у окна Льва Генриховича и направилась прямо к нему.
Великий начальник приветствовал свою сотрудницу так, как будто не она напросилась к нему на прием по срочному делу, а он пригласил ее на свидание. Встал, приветствуя, дождался, когда она усядется, и лишь тогда сел снова. Сделал комплимент ее цветущему виду и элегантности. Предложил помочь разобраться с меню. Отмел ее попытку начать разговор сразу, до еды. И всю дорогу улыбался.
Таня не помнила его таким. До сих пор при встречах с ней Лев Генрихович бывал не то, что груб, но откровенно нелюбезен. Садился, оставляя ее стоять, разговаривал резко, отрывисто, никогда не смотрел не то, что в глаза — в лицо. Даже когда обращался к ней на совещаниях, взгляд устремлял на точку, находящуюся в полуметре над ее головой. Всегда показывал, что она — это так, полумера, эрзац, то, что он только терпит в ожидании настоящей достойной кандидатуры на ее место. И при этом регулярно повышал, чего Таня никак не могла понять.
