В понедельник Таню разбудили в шесть утра: приехала «Газель» за вещами. Веселый паренек за рулем и другой точно такой же в качестве такелажника. Они быстро и толково загрузили все под тент, пожелали Татьяне счастья и отбыли, когда еще не было семи. Радостная Таня вернулась под одеяло и проспала до десяти. В десять раздался телефонный звонок. Зная, что это не может быть кто-то из своих, она испуганно вскочила и схватила трубку. Бархатный голос Туманского спросил:
Ну как, еще не надумала?
Боже, Женя, зачем ты меня разбудил? Напугал до бесчувствия.
Ты спишь? Так поздно?
А куда торопиться? Бабушки нет, чтобы меня ни свет, ни заря поднимать. На работу не надо, Толю в школу собирать тоже. Мне снился такой прекрасный сон...
Ну, спи дальше. Я вижу, ты внимаешь голосу разума. Твой красавчик почти неделю у тебя не показывается. Молодец. Нашего мальчика в школе очень хвалят, говорят, что при таких способностях со следующего семестра он будет получать стипендию. Сегодня я уезжаю, приеду в пятницу на следующей неделе. Надеюсь, к тому времени тебе будет, что мне сказать.
Счастливо съездить.
Таня повесила трубку и поплелась на кухню. Все-таки за ними следят. Вернее, за ней. Но, судя по словам Евгения, правильных выводов они не сделали, наоборот. На послезавтрашний день назначен ее переезд, надо, чтобы все прошло без сучка, без задоринки. Интересно, они обратили внимание на то, что она куда-то отправила свои вещи?
Она уселась у окна и стала рассматривать родной двор. Если за ней следят, то, наверное, на машине. Оглядывая ряды автомобилей, заполонивших все пространство, она выделила несколько на ее взгляд перспективных. Глупо думать что она не помнит всех, кто за последние пару лет обосновался у нее под окнами. А вот эта Мазда, тот джип с затемненными стеклами, раздолбанная шестерка и вусмерть затонированная девятка здесь совсем недавно. В Мазде никого, отпадает. Кажется, она тут уже пару месяцев. В шестерке кто-то копошится. Что в джипе не разглядеть, да и девятка тоже очень подозрительная. Она решила следить за ними за всеми. Фиксировать, когда приезжают и уезжают. Достала тетрадь и ручку, положила на подоконник, а сама пристроилась рядом за компьютером. Днем сходила в магазин, прошла совсем близко от подозрительных машин, чтобы понять, есть ли там кто-нибудь. Джип стоял пустой, а в девятке явно кто-то был. Таня продолжила следить за подозрительными машинами и заметила еще одну, на этот раз Нексию, тоже густо затонированную. Вместе с девяткой они вели себя странно: в течение дня та несколько раз менялась местами с девяткой, обе по-очереди уезжали, но тут же возвращались с другой стороны дома. Да и джип пока не получалось сбросить со счетов. Его владелец появлялся пару раз, залезал в машину, сидел там недолго, потом вылезал и куда-то уходил. Что бы это значило?
Вечером поделилась своими наблюдениями с Витей, он посоветовал продолжать, надо же набрать статистику. Если нужно, переезд можно сместить на один-два дня, лишь бы не подставиться.
В час ночи Татьяна погасила свет. Машины все еще стояли во дворе. Она выглянула через полчаса: ни одной не осталось. Теперь надо проследить, когда вернутся. Пожертвовав сном, она поставила будильник и каждые полчаса смотрела в окно на сонный двор. Напрасные жертвы: первая машина слежки появилась там только в семь пятнадцать. Если так было и вчера, они даже не знают, что она вывезла вещи. В десять Татьяна связалась с Виктором. Доложила обстановку и внесла коррективы в свой план. Выезжать она собралась послезавтра утром, в половине шестого, сегодня и завтра еще надо понаблюдать за слежкой. Выйдет из дома с одной сумкой и поедет на Ярославский вокзал. Сядет на поезд до Сергиева Посада, а там пойдет якобы в Лавру. Виктор должен к тому времени подъехать и занять позицию на стоянке около МакДональдса, где Таня и сядет в его машину. Все. Дальше они поедут по дороге А-108. Далеко, зато там преследователи, если таковые будут, себя обязательно обнаружат. Если же ее проследят до вокзала... Трудно себе представить, что человек уехал на север, а искать его нужно на юге.
После разговора с Виктором она развила бурную деятельность. Прошлась по магазинам, сходила в кафе, потом отправилась в кино... Кажется, ей удалось запомнить в лицо двоих филеров. По возвращении домой удача была на ее стороне: около подъезда она наткнулась на Сергея. Ни у него, ни у нее не было желания выяснять отношения, но она воспользовалась возможностью, чтобы получше разглядеть тех, кто скрывался в подозрительных машинах. Очень удачно: пока она излагала Сереже свое понимание того, почему они расстались, мужчина из джипа вышел из-за дома и прошел мимо них в свою машину. Хоть он и старался не смотреть на Таню, ей удалось отлично запомнить его физиономию. В это время Сергей как раз принялся нудно оправдываться, на что Таня весело фыркнула, сказала., что не сердится и сама виновата, чмокнула его в щеку и нырнула в подъезд, оставив ошарашенного мужчину стоять столбом посреди двора.
Дальнейшее наблюдение ничего нового не принесло, просто подтвердило все Танины выводы. Если выехать пораньше, никто ничего не заметит. Наверное они уверены, что она поздно встает. Хотя семь пятнадцать — это же, по мнению многих, жуткая рань. Ну и отлично, пусть пребывают в этом приятном заблуждении.
В назначенный день все прошло по сценарию. Никаких сомнительных морд ей по дороге не встретилось, а на вокзале она удачно вскочила в электричку, готовившуюся тронуться. Виктор ждал ее в условленном месте.
До дома они добирались часов восемь, сочетая приятное с полезным. Чтобы проверить, нет ли слежки, загоняли машину в лес и собирали грибы. У Тани опыт собирания грибов был невелик, а вот Витя оказался заядлым грибником. За несколько часов в лесу он сумел заразить этим свою любимую. Да и как иначе?! После того, как она нашла около двадцати белых, «тихая охота» вошла ей в кровь и плоть. Уже на подъезде к поселку она вдруг спросила:
Вить, а мы с тобой еще за грибами съездим?
Он счастливо рассмеялся.
Первый месяц прошел в беспрестанных хлопотах. Таня и Витя старательно обустраивали свой быт. Он успел накупить разной мебели в ИКЕЕ и проводил время за сборкой. Таня распаковала старинную Зингеровскую швейную машинку своей бабушки и подшивала шторы, подгоняя их длину под свои нужды. Из отрезанных излишков мастерила ламбрекены, наволочки на подушки и покрывала на кресла. Скоро дом стал выглядеть обжитым и очень уютным. Виктор, который не ожидал от нее таких умений, восторженно встречал каждое новшество.
Активность Тани распространилась и на сад. Она познакомилась с соседями, расспросила их, и в один прекрасный день съездила привезла саженцы: пять яблонь, по шесть кустов черной и красной смородины, малину и крыжовник. На другой день один КАМАЗ вывалил у забора гору садовой земли, а следующий — гору навоза. Виктор хотел было ругаться, но увидел, как сияют Танины глаза, взял лопату и пошел укрывать навоз пленкой, разделывать место под огород и рыть ямы под кусты и деревья. Правильно, сентябрь и октябрь — самое время для работы в саду. Немного похолодало, комаров практически не стало, а дружное копание в земле регулярно заканчивалось баней.
Перед сном Таня общалась с матерью и Толей, время от времени появлялась Лина, но никто из них не сообщал ничего тревожного. Туманский как будто пропал. Он перестал звонить даже сыну. Наконец Толя сообщил:
Папа объявился. Сказал, что ты пропала, и он не знает, где тебя искать. Спрашивал, звонишь ли ты мне. Я сказал что каждый вечер с тобой разговариваю. Только не стал говорить, что по Скайпу. Ведь не соврал?
Ты у меня молодец, всегда говоришь правду. А еще что он спросил?
Спросил, не знаю ли я где ты. Я ответил, что не в курсе. Мы с тобой это не обсуждали. Опять по-честному. Ну, он велел мне разузнать. Вот я и спрашиваю, где ты находишься. Но ты же мне не ответишь, правда?
Правда, мой золотой. А раз я ничего не сказала, откуда тебе знать.
Через пару дней Римма Михайловна сообщила о человеке, посетившем ее от имени Евгения Ивановича. Тот не был любезен, говорил, что знает, где она прячет Таню и угрожал. Но так как ни Римма, ни Йонас действительно ничего не знали, то он отступился. Вернее, пока не отступился, его видели в Зарасае, он пытался расспрашивать местных жителей. Ничего, отступится. Деваться ему некуда.
