Чумные десантники превратили битву в кровавую бойню. Отделение из семи десантников Хаоса врезалось в основную гущу боя и прорвалось в лагерь. Они взбирались по вагонам, крушили возникавшие перед ними стальные конструкции и топтали падавших на спину кочевников. Крики жителей равнин переросли в истерические вопли. Гранаты взрывами сметали палатки и вагоны.

Услышав крики своих родственников, группа воинов отделилась от общей битвы. Варсава выругался, проклиная их за нарушение дисциплины. Враг заполнил образовавшуюся нишу. Чумные десантники, словно копье, сшибали кочевников с птиц и душили их своими огромными ручищами.

Варсава попытался заполнить брешь в обороне, выкрикивая приказания, но его голос потерялся в какофонии битвы. Три отделения чумных десантников, двадцать один воин, напирали на кочевников сзади.

Медленно ползущие вперед, покрытые налетом и плесневелыми грибами, похожие на стальных огров, десантники Хаоса вклинились в ряды кочевников.

Линия обороны оказалась под угрозой, когда фаланга кочевников распалась на несколько групп, и воины оказались изолированы друг от друга.

Разочарованный, Варсава пытался не допустить прорыва в этой бреши. Один из болтов попал в его наплечник, и мелкий осколок повредил визор шлема. Он увидел, как впереди один из скакунов мощным ударом копытами в таз заставил десантника‑предателя пошатнулся.

Другой рогатый скакун воспользовался преимуществом и прыгнул на десантника, выставив копыта вперед. Зверь всем своим весом в одну тонну прижал чумного десантника к земле и стал изо всех сил клевать его броню. Остальные птицы последовали примеру своего сородича и стали опрокидывать десантников Хаоса на землю. Один из воинов выхватил лук и послал стрелу в горло чумного десантника. Стрела, пробив прорезиненный клапан на шее, врезалась в горло приспешника Нургла, лишив его жизни. Это был всего лишь мимолетный островок триумфа в океане резни. Четыре отделения чумных десантников были слишком непосильной задачей для кочевников.

Оборона кочевников была сломлена под натиском врага. Все началось с флангов: кочевники, услышав крики своих сородичей в лагере, начали неуверенно отступать. Воины продержались дольше, чем рассчитывал Варсава. В конце концов чумные десантники были для них богами. Злыми, но богами. Десантники Хаоса никого не оставляли в живых. Снаряды, выпущенные автопушками и тяжелыми болтерами, разрывали на части убегавших кочевников.

Лагерь был полностью захвачен противником. Чумные десантники и их гнилые приспешники предали поселение огню. Воины в капюшонах поливали местность из огнеметов. Кочевники в замешательстве, полуодетые, метались по лагерю. Некоторые даже не пытались бежать, так как бежать было некуда. Все пожитки были втоптаны в грязь. Облака черного дыма и ядовитого газа окутали лагерь.

Улучив момент, Варсава поспешил убраться с места бойни.

Он побежал через поля кактусов. Варсава наступал на тела мертвых, давил растения, по колено вяз в смеси из грязи, крови и отрубленных конечностей. В нескольких шага позади тащился Синдул. Он пробежал несколько шагов и упал, затем восстановил равновесие, встав на колени, и снова поднялся.

Группа гнилостных пехотинцев заметила силуэт Горгоны и пленника. Для них он был ценным трофеем. Последователи Нургла пустились в погоню. Это была их ошибка, и их офицер должен был понять это и вызвать подкрепление. Но он был настолько поглощен эйфорией победы, что даже не удосужился предупредить своих хозяев. Варсава пристрелил их одного за другим. Он развернулся и достал пустой магазин из оружия.

Десантник Хаоса помчался в горы, направляясь на север.

Звуки резни эхом отдавались в долине, но Варсава так и не оглянулся назад.

Погребальные горы были заброшенным местом. Креозотовые кусты изгибались среди трещин в доломитовых блоках, а карпозубики плескались в соляных кратерах. Даже сами горы были небольшими и обрывистыми. Кочевники хоронили здесь своих предков, ставя на могилы камни с начерченными именами.

Валуны были хрупкими и опасно продавливались с каждым захватом Варсавы. И все же десантник‑предатель взбирался с устрашающей скоростью. Он перепрыгивал узкие выступы, таща Синдула на поводке за собой.

– Пожалуйста, – прохрипел Синдул. – Помедленнее.

Варсава игнорировал его. Враг все еще преследовал их. Его ауспик засекал сигнатуры противника.

– Освободи меня. Я могу драться. Позволь мне увидеть солнечный свет. Я могу драться, – взмолился Синдул.

Варсава резко натянул цепь.

– Молчи.

Варсава передвигался, прячась за уступами. Если враг не прекратит преследование, он будет готов к встрече. Десантник‑предатель снял одну из гранат, висевших на цепи на наплечнике. Восстановив дыхание, Варсава стал ждать.

Внизу под выступом скалы, на заваленном валунами откосе, ауспик зафиксировал одинокую сигнатуру. Цель проворно, уверенной походкой, взбиралась на гору.

– Ты идиот? Тебе не нужно это, – забормотал Синдул.

– Тихо, – прошептал Варсава, потянув цепь на себя. Цель приближалась.

– Неужели твое обоняние притупилось? Он не пахнет как культист Нургла. От этого человека несет свернувшимся молоком.

Варсава принюхался. Возможно, у темного эльдар было более острое обоняние, решил он. Усиленное чувственное восприятие было характерной чертой этого вида, но Варсава не ожидал от ксеноса настолько точного восприятия. Хотя он слышал стук падающей гальки, но не мог различить никакой другой запах кроме запаха крови и оружейной дымки, пришедших из долины.

– Кочевник! – крикнул Синдул.

Прежде чем Варсава заставил темного эльдар замолчать резким ударом, человек внизу отозвался на крик.

– Как дела, коаг!

Длиннорукий человек с невероятной быстротой вскарабкался на уступ, с легкостью цепляясь за валуны. Из волос кочевника торчали остатки перьев. Это был Гумед.

– Зачем ты преследуешь меня? – взревел Варсава. Его рука потянулся к булаве, болтавшейся на боку.

– Почему ты оставил нас умирать? – парировал Гумед.

Его голос дрожал. Он говорил, словно раненный человек, однако физические раны на теле практически отсутствовали.

– У меня есть планы, которые ты не поймешь. Ты хорошо исполнил свою роль, человек, и за это я пощажу тебя. Но более не следуй за мной. Уходи, пока я не передумал.

Гумед упал на колени.

– Мои люди сгинули. Мне некуда идти. Ты можешь убить меня, если хочешь, Красный Бог.

Варсава начал прикидывать в голове варианты тактического использования кочевника. Он мог убить его здесь и покончить с этим. Варсава не получил бы от этого удовольствие, но избавился от последующих трудностей. Или он мог использовать Гумеда в качестве проводника. Намного легче и быстрее пройти бесплодные земли с проводником. После короткого общения с этими людьми Варсава осознал их привязанность к этой земле. Возможно, это будет неплохой выбор.

– Ты пойдешь со мной, Гумед. Мне нужны твои знания об этих землях, – произнес Варсава.

– Я не пойду, – безучастно произнес Гумед. – Ты предатель. Ты бросил нас умирать. Я видел, как ты убегал.

– Я твой бог, – напомнил ему Варсава.

– Ты – жестокий бог.

Варсава не мог понять опасения людей. Он знал о них, но не понимал. Люди эмоционально привязывались к вещам, объектам, другим людям, животным. Это ослабляло их разум. Варсава не знал другой связи кроме как кровной. «Кровная связь» была прагматичным понятием и означала коэффициент эффективности на поле боя. Он не питал каких‑либо чувств к Саргаулу, он просто должен был найти его, как мечник, потерявший свой меч.

В голове Варсавы не была места для подобных эмоций. Он совсем не понимал Гумеда.

– Некоторые битвы выигрываются, некоторые проигрываются. Сегодня ты проиграл, – произнес Варсава.

Гумед изобразил гримасу на лице.

– Я потерял все.

– Ты был рожден нагим. У тебя есть все. Ты просто потерял то, что к тебе прикреплялось во время твоего взросления, – ответил Варсава. Он пересек уступ и заметил пламя над лагерем вдалеке.