– Прекрасное оружие, – отозвался Хазарет.

– Демоническое оружие, – произнес Сабтах, перекидывая кинжал из одной руки в другую. Кинжал вибрировал, когда демон внутри становился раздраженным.

– Ты думаешь, он понадобится нам во время призыва? – спросил Хазарет.

– Я уверен, что Мур начнет действовать во время ритуала. Да, я думаю, что понадобится.

Хазарет схватил с настенной полки боевой молот.

– Тогда первая рота поддержит тебя, Сабтах. Ты был кровником Гаммадина, и я встану под твои знамена.

Сабтах улыбнулся.

– Если со мной что‑нибудь случится, Хазарет, ты должен будешь убить Мура. Кровавые Горгоны должны остаться теми, кем мы есть. Мы – ничто без истории и традиций. Не дай Муру развалить орден.

– Я покараю его, – пообещал Хазарет.

– Хорошо, – Сабтах достал из под ногтя небольшого червя.

– Это мой генокод. Он активирует защитные системы корабля и сканеры. Я связан с Гаммадином и все, к чему он имеет доступ, теперь доступно и тебе.

Хазарет принял червя из рук Сабтаха. Существо тут же проникло ему под кожу, словно жало шприца.

– Когда я должен буду это использовать?

– Пока я жив, никогда, – начал Сабтах. Он сделал паузу, а его взгляд посуровел. – Но однажды, я уверен, что сделаешь то, что должен. Никому не говори об этом.

По кораблю разнесся звук сирен, возвещая о наступлении нового цикла. Нового дня.

Глубоко внутри храма Мур и девять его помощников завершали последние песнопения. Ковен окружил огромный алтарь, и из их вокс‑динамиков доносилась монотонная молитва. Они терли края серебряных чаш, сопровождая заклинания звуковой энергетикой.

Пентаграммы были нанесены еще утром. Сеть блокирующих многоугольников и внешних барьеров, начерченных мелом.

Несколько внешних печатей, огромные пентаграмные звезды, укрепляющие защиту.

Только тридцать Кровавых Горгон и их слуги образовали круг с алтарем в центре. У каждого было по одному черному коврику. Всего тридцать, по одному на каждого убитого на Гаутс Бассике воина.

Постепенно воздух стал холодным. Чем громче звучали песнопения, тем больше потоки ветра заполняли залу. Ветер гудел, ударяясь о стены.

Песнопение стихло, и ветер словно застыл на месте.

Верхушка залы покрылась влажной изморозью, которая начала распространяться вниз по стене. Ковен колдунов‑хирургов продолжал тереть звуковые чаши, выдававшие полиритмические мелодии. Эти звуки фокусировали психическую энергию ковена.

Медленно и торжественно Сабтах ступил на помост. Он был настороже, взгляд метался в поисках угрозы, но его тело при этом было расслаблено. Он повернулся и отсалютовал собравшимся Горгонам, вытянув свой силовой трезубец в их сторону.

Напротив него Мур также ступил на помост. Броня колдуна была отполирована до блеска.

Новые стальные штифты были закреплены поверх грудной пластины и полипов на наплечниках. Черный плащ ниспадал с его плеч, а на боку был закреплен меч, который Сабтах раньше не видел.

Оба были готовы к суду.

Сабтах преклонил колено, и, прошептав молитву богам, бросил крошки горной соли себе за спину. Зерна соли рассыпались по помосту.

– Мы пробуждаем тебя, чтобы правосудие свершилось, – пропел колдун из ковена. Воздух продолжал сгущаться, образуя подобие воронки. В воздухе складывались узоры, словно измерения варпа решили показать свою сущность человеку. Воздух стал настолько холодным, что появился иней.

Мур злорадно смотрел на Сабтаха, словно был уверен в своей победе.

Внутри чаши с подношениями кристалл Мура начал вибрировать под действием энергии варпа. Существо внутри ожило и сразу же атаковало стенки кристалла. Вскоре на поверхности проступили небольшие трещины.

Кристалл раскололся, и из него стала вытекать черная жидкость. Ее было абсурдно много для такого маленького кристалла. Вязкая жидкость начала пузыриться, а затем превратилась в пену. Она заполнила всю чашу, и та раскололась, выплеснув содержимое на белый мрамор.

Кровавые Горгоны, собравшиеся у края помоста, потянулись к болт‑пистолетам.

Пробуждение было обычным ритуалом, но такого десантники Хаоса еще не видели. Сабтах поднял взгляд, а Мур припал на одно колено.

Голова колдуна была опущена, а руки бесстрастно уперты в пол. Его пальцы стирали нарисованные пентаграммы.

Сабтах резко встал. Он открыл рот, чтобы прокричать предупреждение. Мур взглянул на него и улыбнулся.

Что‑то было не так, но все заметили это слишком поздно.

Реальность начала искривляться. Стены храма покрылись влагой и начали отслаиваться. Пол и потолок изогнулись под углом, неподвластным для человеческого восприятия. Три измерения материальной матрицы стали распадаться, когда дыра в варп начала расширяться.

А затем мир накрыла тьма.

Етсугей пробудился. Его куклы снова умоляли его предстать перед ними. Варп ожил. Открывающийся разлом был за гранью понимания о времени и пространстве. Демон пробуждался. Но здесь было что‑то еще – злобное, сильное и смердящее. Етсугей знал, что это. Он стал извиваться и попытался скрыться в самых темных местах в варпе. Присутствие существа было колоссальным, даже для него. Демон проигнорировал призыв Горгон и попытался сбежать.

Раздался рев, способный расщепить атомы. Они все слышали его.

Звук последовал сразу после зловещего затмения. Все подсвечники разом погасли.

Автоматически среагировав, Кровавые Горгоны активировали тепловое видение.

Ничего. Лишь тьма. Ничего. Варп предстал перед ними неестественной тьмой.

Затем снова раздался крик.

Оно убивало очень быстро. Брат Талус был выпотрошен. Брат‑сержант Аркум распался на части, кровь фонтаном брызгала во все стороны. Повсюду возникали вспышки выстрелов.

Неожиданно факелы снова ожили. Демон был среди десантников. Защитные пентаграммы более не сдерживали его.

Тварь возвышалась на тринадцать метров над ними. Ее тело было дряблым и покрытым редкими волосами. Множественные конечности демона были похожи на серпы, а пасть усеяна тупыми зубами.

– Демон Нургла! – крикнул кто‑то из ковена.

– Башо Елюк пришел за Сабтахом, – проревел демон.

До того, как ковен предпринял попытку изгнать его, Башо Елюк произнес единственное слово, являвшееся могучим заклинанием. Врата варпа разверзлись и поглотили помост.

Чаши с жертвоприношениями остались нетронутыми. Сабтах и Мур исчезли.

Сабтах не знал, где находится. Его окружала тьма. Казалось, что мраморный помост растворился в воздухе. Ветеран увидел демона и ринулся на встречу. Чудовище почувствовало намерения Сабтаха и развернулось, чтобы встретить десантника. Оно спрыгнуло на помост, кроша мрамор, и заревело.

Сабтах держал свой трезубец железной хваткой. Размахивая одной рукой, он собирался метнуть оружие во врага. Развернувшись на носках, он вложил всю свою сверхчеловеческую мощь в этот бросок. Вонзившись в плоть демона, трезубец вышел из спины существа, словно стрела. Оправившись от раны, Башо Елюк стал вытаскивать оружие, а из его пасти вырвался рой ос.

Словно острые дротики, осы врезались в броню Сабтаха и рикошетили от нее. Они попадали ему в лицо, оставляя сотни мелких шрамов на коже. Издав радостный вопль, Башо ринулся вперед, работая своими могучими ногами. Сабтах переключил режим стрельбы на автоматический. Множественные руки демона двигались настолько быстро, что казалось, будто веер отбивает болты, освященные темной магией. Сабтах увернулся от налетевшего на него демона. Перекувыркнувшись через плечо, ветеран припал к земле, наводя прицел на противника.

– Ты этого хотел, Сабтах? – раздался позади голос.

Быстро перевернувшись, Сабтах увидел Мура. Колдун стоял в центре мраморного диска, нацелив на него болт‑пистолет. Хирург выстрелил.

У Сабтаха не было выбора. Он отбил болт. Его левая рука взорвалась, забрызгав пол кровью и металлическими осколками. Откатившись в сторону, Сабтах произвел три выстрела. Снаряды заставили Мура нырнуть в укрытие.

А затем демон оказался над ветераном.