Шарикофф получил столь желанные гранаты, правда, их оказалось не столь много и имели они в основном плазменную начинку, хотя оптимальнее было бы получить осколочные "игрушки". Наш, скажем так, взвод, состоявший изначально из тридцати восьми бойцов, бросили на подмогу охране базы. Через два с небольшим часа после начала штурма брюлики совершили прорыв одного из оборонительных рубежей и серьезно угрожали захватом одной из энергетических подстанций, куда мы спешно и прибыли. Оборону мы заняли в трех прилегающих к энергостанции туннелях, которые выходили в сервисные помещения. Из сервисных помещений открывалась прямая дорога к подстанции, так что сдавать его ни в коем случае не стоило. Последние минуты до боевого столкновения показались мне самыми напряженными. Хоть между подразделениями и существовала кое-какая связь, кроме четкого канала координаторов, слухи просачивались, казалось сквозь стены. Говорили разное, и кое-что оказалось не совсем выдумками.

В оставшееся время, мы заминировали все три прохода, толку от этого оказалось не столь много, так как кристаллы не ходили, а летали, но мины можно было активировать не только нарушением следящего луча, но и близким взрывом гранаты. Первые импульсы нападающих, видимо, посланные для зачистки из глубины туннеля сразу разрядили обстановку. Враг пришел к нам, и кто мог пугаться, тому настало самое время сделать это и покинуть поле предстоящего боя. Ну а кто хотел сражаться, тому пришел срок. И тем и другим оставалось надеяться на удачу. Бой вспыхнул как-то сразу и во всех коридорах одновременно. С одной стороны сверкали радужные импульсы, оставляя на стенах, потолках, полах и телах оплавленные дыры. С другой стороны потрескивали в основном скупые "двойки-тройки" автоматического оружия, периодически сдабриваемые истерически длинными очередями новичков. После довольно массированной огневой подготовки брюлики пошли на штурм. Сразу же появились потери с обеих сторон.

Четко произведенный подрыв мин в одном из тоннелей разнес в алмазную пыль один из кристаллов размерами под два метра, нашим бойцам удалось отойти в укрытие. В другом тоннеле порыв осуществили раньше времени, брюлика лишь опалило плазменным вихрем и выкинуло ударной волной из коридора. Один из бойцов, попытавшийся разглядеть результат, с аккуратной сквозной дырочкой в бронескафандре и теле осел на пол тоннеля. Постепенно бойцы заприметили, что густая пыл или дым значительно снижают точность и мощность импульсов наших противников. Это наблюдение часто использовалось нами в дальнейшем. Да и какие-нибудь дымовые гранаты нам пошли бы исключительно на пользу.

По освободившимся от мин тоннелям хлынули кристаллы. И замешкавшиеся у последнего подрывного пульта бойцы мигом попали под перекрестный огонь. Из троих к укрытиям удалось выйти лишь одному. Заряд в тоннеле так и не подорвали. Совместными усилиями мы пытались разбить большого брюлика, ползшего по нашему тоннелю. Пули нашего оружия слой за слоем раскрашивали поверхность кристалла, не давая ему вести прицельный огонь. Но кристалл оказался довольно массивным, и импульсы наших пуль не могли не то, что отбросить его назад, но даже приостановить продвижение. За большим брюликом следовала вереница более мелких камушков, к сожалению не доступных нам. С ними справиться было бы значительно проще, так как пули уверенно отбрасывали их назад. А две-три прицельных очереди могли поставить точку на таком объекте.

– Надо подорвать заряд, – констатировал Шарикофф очевидное, перезаряжая свою винтовку.

– Большого выкинет к нам, – отозвался я. – Да и подорвать с пульта шансов почти нет.

– Хоть мелких покрошит, – ответил наемник справа. – Если все сразу вылезут – нам конец.

– Ладно, салаги, сделаю, – сказал Шарикофф, перезарядив винтовку. – Не давайте ему прицельно стрелять и по возможности прикрывайте с других направлений.

Не успели мы начать заградительный огонь, как два мелких камушка проскочили баррикаду соседнего тоннеля. Бойцы там вели плотный огонь, но им, видимо, приходилось весьма туго. Кинувшийся к нашему тоннелю Шарикофф попал под сильный огонь. Получив скользящий импульс по боку, он укрылся за обломком оборудования. Но на помощь к месту прорыва спешили наши бойцы из резерва. И в принципе, большой опасности там не ожидалось, но мы теряли время. Шарикофф еще раз сделал попытку, но граната, брошенная впопыхах, упала слишком близко. Взрыв засыпал нас осколками породы, останками брюликов и мелкими каплями металла. За перевернувшимся оборудованием придавленный какой-то опорой ругался Шарикофф.

– Наверное, большого брюлика откинуло немного назад, – предположил я. – Из-за пыли не видно. Вы продолжайте вести плотный огонь, я помогу Шарикоффу. Нужно подорвать заряд, может, туннель рухнет, он самый хилый из всех.

Пока я инструктировал бойцов, одного из прорвавшихся у соседей пришельца разбили в пыль. Я сделал рывок к Шарикоффу. На конечном отрезке по мне несколько раз пальнул второй прорвавшийся кристалл, и пришлось катиться по полу. Только вот винтовка, в отличие от меня, немного не докатилась до укрытия. Но в тот момент это мне не показалось великой бедой. Поднатужившись, мы с Шарикоффым сдвинули конструкцию, освободив бойца. В это время из нашего коридора посыпались импульсы. Видимо, осевшая пыль дала возможность наступающим брюликам открыть свой рог импульсного изобилия. Наша позиция выглядела откровенно плохенькой. Спасало то, сектор обстрела нападающих оказался крайне мал.

– Так… Сейчас или никогда, – сказал я. – На счет три кидаем по гранате и сразу валим в укрытие. Готов? Пошли.

Нас, наверное, спасла неожиданность. Я прыгал первым, за меня она и поратовала. Шарикоффа же прикрыл взрыв моей гранаты, заодно отбросивший нападавших кристаллов обратно в тоннель. Он же дал ему возможность закинуть свою гранату вглубь тоннеля. Взрыв в тоннеле вызвал столь милую сердцу детонацию заложенного там заряда. Из тоннеля вместе с осколками и обломками выпихнуло порядком поеденный нашими пулями корпус большого брюлика. Этот же взрыв поддал ускорения Шарикоффу, который после приземления в силу своей формы прокатился дальше вглубь зала. Бойцы из нашего отделения начали ожесточенно обстреливать корпус выброшенного пришельца. Как я понял, общими усилиями мы уменьшили его размеры почти вдвое. И все же, бойцы явно не успевали с ним разделаться до подхода очередной партии мелюзги из освобожденного прохода. Моя винтовка оказалась вне досягаемости, валяясь метрах в пятнадцати. Увидев в коридоре силуэты и какое-то движение, я, не раздумывая, кинул туда последнюю гранату. Пустые руки нащупали знакомую рукоять.

– Черт, – подумал я. – У меня же есть и штатное оружие.

"Дракончик" четырьмя выстрелами уверенно расколол остаток большого брюлика, а уцелевшие бойцы раскрошили его части в щебень. Это и спасло нас. Со стороны уже однажды прорванного периметра опять высыпались два мелких кристалла. Пока бойцы поливали наш проход из винтовок, я парой выстрелов из "Дракончика" разломал одного из нарушителей периметра, а второго добили бойцы соседнего заслона. С удовлетворением отметив устранение этой опасности, я обратил внимание, что стрельба наших бойцов с другой стороны стала какой-то истеричной.

– Что же могло так вывести из себя бывалых наемников? – подумал я, резко поворачиваясь.

Двое из четырех бойцов лихорадочно лупили в приближающегося к нам нашего же бойца, убитого чуть раньше при неудачной активации заложенного заряда. Тело восставшего покойника походило на сито, а некоторые конечности болтались исключительно на сочленениях бронескафандра. Один из не в меру напугавшихся бойцов попытался кинуть гранату и, высунувшись, немедленно получил два луча.

– Они стали точнее стрелять, – заметил вернувшийся к нам Шарикофф.

– Наверное, корректируются за счет этого зомбика, – предположил я.

– Жаль, что лазерных карабинов нет, – вздохнул Шарикофф. – Я бы ему глазки-то выжег, пулями бронепластину не взять.