(с) Рэй Брэдбери
Лёгкий ветерок, несущийся от аквамариновой глади озера Трав, незаметно проникал сквозь отливающие серебром латы и пожирал накопленное телом тепло. Да только человек не замечал этого. Седые, длинные волосы ниспадали на лицо, скрывая подслеповатые пустые глаза цвета моря. Высокий, гордый стан был сломлен и сгорблен от тяжести душевной ноши. Двуручный меч в перевязи за плечами, чтобы можно было легко вытаскивать, стилет, прикреплённый к ремню рядом с увесистым кошельком, при каждом шаге ударялся о кольчужную сетку, вызывая колебания воздуха резкими звуками удара металлов, полупустой мешок за плечом, изредка поправляемый, дабы не упал. Вот и весь декор рыцаря, что неустанно идёт к своей цели. Но, к сожалению, нежели к счастью, цель эта давно стала не стремлением, а смыслом жизни. Четыре месяца назад он ещё жил обычной жизнью дворянина, который мог и имел всё, чего можно было желать: любимую жену, детей, статус в светском обществе, славу непобедимого воина его императорского величества, верный десяток, прошедший с ним все самые жаркие битвы, поместье на живописных предгорьях Драконьего хребта, расположение руководства Братства. Но настал роковой день, когда рыцарь участвовал в очередной военной компании по захвату восточных территорий материка во славу венценосца, а в это время его родной дом попал в самое пекло открытия Врат Ада, и это пекло уничтожило всю территорию на милю вокруг вместе с его семьёй. Семьёй… Молодая жена, ожидавшая мужа с войны, превратилась в прах вместе с дорогим и единственным сыном, надеждой воина на светлое будущее. Двухэтажная вилла рассыпалась в пепел. А демон, позволивший себе такое, с наглой улыбкой исчез, потерявшись из виду. Только его имя осталось осадком на душе воина. Убитый горем рыцарь потерял рассудок. Нет, он не стал рвать на себе волосы, ведь всё-таки смерти в своей жизни поведал немало. Нет, он не пошёл крушить всё подряд и видеть врага в каждом прохожем, потому, что трезвый расчёт всегда берёт верх в битве за выживание. Земля, на которой стоял его дом, была отобрана казной, жадно выхватившей неожиданную добычу, ведь любая недвижимость в цене, пусть и проклятая. Имя же своё он вычеркнул из списков ныне живущих, покинув Столицу. Михаил, гвардеец элитных войск императора, десятник, герой нескольких войн, погиб для этого мира, став безликим дезертиром. Прошлое сохранилось только в виде кружевного платочка, подарка жены, хранящегося во внутреннем нагрудном кармане лат в районе глухо бьющегося сердца. Рыцарь видел только один выход из своего положения.
Месть.
Всепоглощающая ненависть и месть вели его, обещая жажду умиротворения в будущем.
И мужчина отправился навстречу своей судьбе в полной готовности. Первая наводка кузнеца вела его в Свободный град. Но городов с таким названием было несколько, но последний, не проверенный, оставался у моря, на границе с равниной. В каждом пройденном городе охотник прислушивался к разговорам, выискивая свою дичь - демона, посягнувшего на его обитель и превратившего его дом в доменную печь. Стремясь нагнать его как можно быстрее. Его принципы сгорели вместе с прошлым. Честь заменила хитрость. Славу – отрешенность. Красноречие – скупость. Достоинство – одиночество. Никому он не позволит нести своё ярмо, никому он не расскажет своё горе. Он сам себе судья. И вердикт – отомстить. «Будь что будет»- последние слова, которые он произнёс своему прошлому. И исчез. Ушёл. Оставил всё. А теперь рыцарь нёсся к Свободному граду. Это была первая опорная точка, данная ему кузнецом. Шанс, что это тот самый приспешник Ада, а не бред надышавшегося жаром мастера ковки,- один на миллион. Но попытаться ведь стоит. Вдруг на этот раз великий Рэндом будет более благосклонен к отщепенцу?
Свернув с тракта к берегу озера, дабы передохнуть, он пристроился в тени большого валуна, ведь даже свет не любим им…
Вдруг ветер пробил барьер дум человека, донеся до его мыслей жалостный щебет птицы. Склонив взгляд на звук, рыцарь увидел молодую сойку, что пыталась поведать какую-то тайну нежданному гостю. Немного послушав её монолог, он достал из вещмешка, что лежал рядом, корку чёрного хлеба и, отломив добротный кусок, подбросил к лапкам пернатого сказителя. Птичка, без многословий, взмыла в небо и отправилась в чащу, оставив отдыхающего одного, а его дар – на месте. С безмятежным лицом, будто ничего и не было, мужчина достал из мешка головку сыра и бутыль вина, которая помогала облегчить даже самые невыносимые душевные боли. За трапезой он не сразу и заметил, как вернулась сойка, а вместе с ней – выводок птенцов, кои только-только покидали пух и научились летать. Всё-таки люди, как звери, подумал воин, ведь также в нас теплица эта любовь к ближним, жажда помочь родным, близким, даже просто случайным встречным, а кто не проявляет чувств и не человек вовсе… Сказав благодарное слово, пернатые принялись за поедание угощения. И, пока рыцарь не доел свою порцию, сойки продолжали щебетать и поедать большой для них кусок хлеба. Мужчина же, недолго думая, подбросил им остатки своего куска, решив, что купит в ближайшей деревне свежего. Птицам и без того плохо живётся после снежной зимы, ведь пропитания не так уж много в окрестных чащах даже по осени, когда плоды деревьев наливаются соком, грибы вылупляются из корки земли после каждой утренней росы, да насекомые, разжиревшие, не особо пекутся о своей безопасности.
Закинув вещмешок за спину и, поправив перевязи с мечом и стилетом, рыцарь, уже готовый отправиться в путь, остановился, увидев, как гладь зеленоватой воды пошла рябью и в небо, разбрасывая брызги, взметнулась водптица – удивительное творение богов, символ свободы, благословлённое на дыхание как в синем небе, так и на глубине водоёмов. Увидеть эту птицу за жизнь доводится не каждому человеку, поэтому Михаил посчитал её добрым знаком верно выбранного пути.
Солнце падало с зенита, предвещая приход вечера, и рыцарь собирался к ночи добраться до населённого пункта, чтобы купить коня и продолжить своё странствие, полное скорби и стремления. Увы, али к счастью, но это его стезя – быть одиночкой.
Романтики с большой дороги
Идущий к вершине должен помнить, что дорога заменится бездорожьем. (с) Силован Рамишвили
Сумерки накатили на земли Империи Руш. Ветер стих, а редкие порывы вдохновляли раскидистые кроны деревьев, что напевали свою песнь на струнах ветвей и листьев. По широкой дороге шёл рыцарь, чей путь пролегал к местной деревушке, где он рассчитывал купить коня, припасов, да продолжить своё странствие по залитому лунным светом тракту, ведущему к Мирному лагерю. Как он считал по наводке кузнеца, там сейчас обосновался демон, на которого и вёл охоту странник. Но не успел мужчина достигнуть промежуточной остановки, как вдруг в лесу раздался дикий девичий визг и радостный хохот в унисон с ругательствами толпы мужчин. Хотевший было проигнорировать эти звуки, воин сделал ещё пару шагов, но, после очередного крика, не выдержал и сорвался бегом на звук, вламываясь в лесную чащу. Ведь душа хоть и забыла, что такое «честь», но ещё помнит, что такое «рыцарь», а рыцарь обязан помогать страждущим! Как бы глупо это ни звучало.
Воин двигался в направлении продолжавшихся воплей, прорываясь сквозь кусты орешника и, чуть не врезавшись в очередной выскочивший как из воздуха ствол тополя, перехватил рукоять стилета, изготовившись кинуть его в противника. И враг не заставил себя ждать. Картина привычная для таких моментов, хоть на холсте запечатлей: молодая девушка была прижата и окружена толпой из семи человек самого что ни на есть разбойничьего вида. Недолго думая, случайный зритель метнул клинок в одного из стоявших к нему лицом бандитов, который так и упал замертво, ничего не поняв. Воспользовавшись общим замешательством, рыцарь метнулся к шестёрке и, вытаскивая из перевязи двуручный меч, изящно ткнул в живот только что повернувшегося парня лет двадцати двух, отправив его в недолгий полёт в сторону своих товарищей, опрокидывая двоих из них. Следующим шагом меч уже блестит, как молния, и замертво падают двое, пытаясь достать из ножен короткие клинки. Ещё одному это удалось, но, после пары уклонений, его всё же достал слишком длинный меч противника. Три разбойника, что с трудом поднялись, сразу помчались подальше в лес от нахлынувшей беды в лице разъярённого странника с огромным двугранно-заточенным стокко.
