Комиссия «Старая Москва» оказалась на деле чрезвычайно жизнеспособной; она просуществовала целых двадцать лет, пройдя невредимой через все бури и огненные вихри на рубеже двух полярных исторических эпох. За этот красочный период

154

катакомбная Москва нашла свое богатое отражение в протоколах комиссии «Старая Москва». Эти протоколы — сущий клад для будущих спелеологических вторжений в подземную Москву, а также в тайники Кремля, в неустанной погоне за забытым до наших дней книжным сокровищем Грозного... Не погрешая против исторической истины, можно сказать, что комиссия «Старая Москва», хотя и цепко держалась за наземную старую Москву, все же не уставала идти вперед еще не топтанной подземной тропой, движимая неугасимым духом ученой любознательности и спелеологического энтузиазма группы активистов среди своих членов. Последним сплошь и рядом удавалось ставить на заседаниях «старой Москвы» темы о катакомбной Москве и библиотеке Грозного.

Впрочем, доклады о последней ставились всюду, где только это удавалось, Например, в Археологическом институте (в Обществе бывших его слушателей). О моем докладе здесь был помещен в «Утре России» (1. 1Ч, 1911 г.) подробный отзыв А. И. Батуева, который, между прочим, писал: «... среди широкой публики с давних пор ходят легенды о неоткрытых тайниках древних кремлевских дворцовых зданий, где, как в катакомбах, замуравленная, хранится будто бы таинственная библиотека Иоанна Грозного. Третьего дня археолог И. Я, Стеллецкий прочитал в Обществе бывших слушателей Археологического института реферат, в котором сообщил много интересных данных, относящихся к истории кремлевских подземных ходов. Эти данные прошлого, а также некоторые личные наблюдения привели референта к выводу о возможности чрезвычайно ценных открытий при планомерных раскопках и реставрации подземного Кремля».

В августе того же 1911 г., на заседании XV Археологического съезда в Новгороде автором был сделан доклад на тему «Подземная Россия».

«Установив содержание понятия «подземная Россия» — всякого рода подземные сооружения не ритуального характера,— референт И. Я. Стеллецкий отметил обидное равнодушие археологов к такого рода монументальным памятникам русской старины, ввиду, особенно, большой их научной ценности... Референт ближайшею задачею своею ставит накопление фактического материала в указанном направлении, В Москве им открыты подземные ходы близ Новодевичьего и Донского монастырей, тайники в Наугольной Арсенальной и Никольской башнях, сделан свод литературы по вопросу о библиотеке Иоанна Грозного в подземельях Кремля»(3).

С целью стать ближе к подземным тайнам Кремля, я еще

155

в 1909 г,, при содействии профессора Д. Я. Самоквасова, вступил представителем Московского археологического общества в Межведомственную комиссию по разбору и уничтожению документов Московского губернского архива старых дел(4). Так как вязки этого архива были размещены на хранение в ряде башен кремлевских и китайгородских, то, естественно, свободный доступ в эти заповедные сооружения московской древности открывал возможность для предварительных спелеологических изысканий.

Глава Х

ТАЙНЫ АРХИВНЫХ БАШЕН

КЛАД.Служебный доступ в архивные башни Кремля и Китай-города являлся важным этапом в истории поисков путей к кремлевской подземной тайне.

На одном из заседаний указанного Археологического съезда в Новгороде в 1911 г. я выступил с докладом «К десятилетию Комиссии по разбору и уничтожению документов Московского губернского архива старых дел», основанной в ноябре 1899 г. Слова «уничтожение документов» нещадно резали археологическое ухо. Вступая в комиссию, я давал себе зарок не присудить к уничтожению ни одного архивного документа. Позже, однако, я убедился в своей наивности: в башенных архивах было действительно немало хлама (например, пухлые вязки коммерческого суда), которые подлежали «уничтожению», т. е. продаже на рынке в пользу Губернского правления. С моим вступлением в комиссию последняя переменила предмет своих занятий: больше внимания решено было уделять разбору документов исключительно плохой сохранности и опубликованию наиболее ценных из них. Такой подход дал мне возможность сказать много нового о катакомбах Москвы и Кремля, что зафиксировано в протоколах комиссии «Старая Москва».

Для примера приведу один такой, мною опубликованный, документ Губархива старых дел, рассказывающий о приключении с кладом, зарытым в бывшем Чудовом монастыре(1).

Об этом кладе я писал 34 года тому назад в статье в «Утре России» 10.Х1.1911 г., № 33, под заглавием «Клад в Чудовом монастыре»:

«Древние славяне спасались от неприятеля, скрываясь под водой, позднее русские стали от него зарываться под землю. Но, укрываясь сами, люди вынуждены были и прятать средства к существованию. Так возникли подземные жилища и клады.

156

Места старинных подземных убежищ оказались не только надежно сокрытыми от глаз неприятеля, но и совершенно затерянными для потомства. Только в самое последнее время, с пробуждением в обществе интереса к родной старине, памятниками этого рода начинают увлекаться.

Зато в различных слоях общества неизменно существовал, не ослабевая со временем, острый интерес к таинственным кладам (ныне я бы сказал «историческим»). Очевидно, потому, что клады на самом деле не миф, легенды о кладах не раз превращались в реальный факт обогащения «счастливчиков».

Особое обилие кладов выпадало на годины крупных общественных потрясений. Для старой Москвы такими эпохами служили в особенности Смутное время и ныне юбилейный 1812 год.

Последний будет ценен своими результатами: дружные юбилейные усилия ученых прольют, несомненно, обильный документальный свет на многие сокровенные стороны старомосковской жизни. Между прочим, и по вопросу о кладах в Москве.

Перед нами любопытный архивный документ о кладе в Чудовом монастыре. В суматохе почти беспримерного в истории всеобщего бегства с веками насиженных мест жителей огромного города многое, конечно, погибло: было забыто или затеряно. Но немало добра, частного и казенного, было своевременно припрятано людьми практичными и рачительными.

Тогдашний настоятель Чудова монастыря иеромонах Константин, за невозможностью вывезти целиком монастырское достояние, часть его, по старорусскому обычаю, зарыл в монастыре в землю, зарыл в самую последнюю минуту, когда неприятель был уже «на стенах высот кремлевских». Видно, клад был зарыт в надежном месте: находчивый настоятель не выражал опасения за его сохранность и молчал, покуда в Москве сидел неприятель, но стал опасаться за его судьбу, лишь только монастырь перешел под охрану русских.

Константин убедил преосвещенного Августина обратиться вторично к графу Ростопчину(2) с настоятельной просьбой о разрешении ему, Константину, войти в оцепленный войсками Кремль с намерением, между прочим, взять зарытую казенную «заблаговременно, чтобы ее не похитили»... сумму.

По-видимому, проникнув в Кремль, настоятель Чудова монастыря убедился в неприкосновенности от неприятеля клада и теперь торопился спасти его от более завидущих глаз своих соотечественников. О дальнейшей судьбе чудовского клада архивный документ, к сожалению, умалчивает».

157

«ПАТРИАРШАЯ ТЮРЬМА».Под эгидой «архивных башен» я решил полевым образом разгадать загадку «патриаршей тюрьмы».

Тюрьма, о которой речь, это тюрьма патриарха Гермогена в двухъярусном подземелье Чудова монастыря, точнее — под бывшей церковью Чуда Архангела Михаила, построенной митрополитом Алексием в 1365 г. В 1911 г., в связи с юбилейными торжествами памяти патриарха Гермогена, было много кривотолков о тюрьме, в которой погиб от голода знаменитый патриарх-патриот. Я поставил себе целью разрешить «полевым» образом вопросы о патриаршей тюрьме Гермогена, учитывая, что только полевое исследование дает возможность до известной степени познакомиться с характером тех или иных кремлевских сооружений, что могло пригодиться для будущих подземных работ в Кремле на путях к его тайнику.