А ведь не сгущает Яппи-Карл.
Когда твари испуганы, они очень агрессивны.
Выстрел! Не в квартире Молдера. Но где-то рядом, где-то на лестничной площадке, в коридорах. Но все равно оглушительный.
Сглазили! «Или его к этому сроку успеют пристрелить». Почему-то ни на секунду ни Молдер, ни троица интелей не усомнилась, что выстрел — в башковитого придурка Кеннета Суннера. Накликали! «Сам мог бы появиться ко мне».
И если все так, то надо не годить, а спешить. В Молдере моментально проснулся агент Молдер, агент ФБР. Оружие наголо! Бегом! Профессионал на то и профессионал, чтобы не круглосуточно пребывать в образе, но только тогда, когда вынуждают обстоятельства. И — он снова здесь, он собран весь, он ждет заветного сигнала. Выстрел — сигнал. Вот теперь Молдер действительно секс-символ! Даром, что в трусах и маечке. Но аура, аура! Неотразим! Встречные поперечные дамочки гроздьями бы на шею вешались — тем более, он лишь в трусах и маечке!
Кыш, дамочки! Агент Молдер в состоянии погони. Агент Молдер сейчас зафиксирует наличие трупа… Патлатый, худосочный, в разбитых очках — пуля в затылок, прошла навылет, разнесла полчерепа. Кеннет Суннер.
Понятые, не отставайте! Карл, Лэнгли, Фро-хики! Это Суннер?
Да, это он.
А сейчас агент Молдер моментально определит, куда и как скрылся убийца-командос, «Полярный волк», в многоквартирном доме — на черную лестницу, на пожарную, на крышу? Куда бы ни скрылся убийца-командос, агент Молдер догонит! И перегонит, отрезав путь к отступлению! И нацелит табельное оружие в голову: «Не двигаться! ФБР! Вы имеете право хранить молчание, вы имеете право на адвоката…» ФБР — воплощение законности. Диктатура закона — превыше эмоций.
Но — стоп! Опустите табельное оружие, агент Молд ер. Эмоции — другие…
Какие могут быть эмоции, если, протолкавшись через кучку невесть откуда и когда сбежавшихся полуодетых зевак, видишь не бездыханного патлатого-худосочного. Видишь пожилую грузную леди, бьющуюся в шоке на лестничной площадке у распахнутых дверей собственной, надо понимать, квартиры. Паршивые эмоции…
— Нет! Нет! — громкая истерика у грузной леди, то отталкивающей сердобольную соседку, то приникающей к спонтанной утешительнице. — Нет! Нет!
Не нет, а да. Увы. Смерть обратной силы не имеет.
— Что произошло?
Вопрос Молдера лишен металла в голосе, характерного для блюстителя порядка. Обычный растерянный вопрос обывателя, ставшего внезапным свидетелем бытового преступления.
Ответы, впрочем, столь же растерянные. Обычные ответы обывателей, первыми успевших к месту происшествия:
— Эта леди только что застрелила мужа. Были женаты тридцать лет.
— Наверняка шальной выстрел. При чистке оружия.
— Ха! Не знаете и не говорите! Женщина — и чистка оружия?! Не женское это дело. Скорее, муж бы ее застрелил. Случайно. При чистке.
— Нет, тут не случайно. Наверное, повздорили.
— После тридцати лет супружества?
— А что вы думаете! Не сошлись в формулировке завещания, к примеру.
— Да нет же! Приступ ревности.
— У леди? В ее возрасте?! К мужу? В его возрасте?! Да вы посмотрите на них! Нет, на мужа лучше не смотреть. Он там… в ванной. Кошмарное зрелище.
— Господи, полный идиотизм!
— Вызовите полицию! Кто-нибудь в этом доме вызовет полицию, в конце концов?!
— Уже вызвали. Уже, сказали, выезжают. Уже не только выезжают, но приехали:
— Посторонитесь! Дорогу! Полиция! Дорогу, сказано!.. Где тело?
— Там! Там! Он мокрый и мертвый! О, нет, нет! Он жив! Он должен быть жив! Джон, Джон! Вернись, я все прощу! Джон!!!
— Постарайтесь успокоиться, леди. Мы постараемся вам помочь, леди.
Вряд ли можно помочь леди. А ее мужу — и подавно. Как ни старайся.
Всяко то забота муниципальной полиции, но не агента Молдера. ФБР не занимается бытовыми преступлениями. ФБР занимается иными преступлениями. То есть, извините, предотвращением таковых.
— Вы ее знали, Молдер? — На всякий случай Хиппарь-Лэнгли не имеет права не спросить. Вдруг это все-таки не просто бытовое, но… иное преступление.
— Нет. Не знал. Маразм какой-то… Тридцать лет, ревность, роковые страсти… Даже имени ее не знал.
— М-да. Ну-с, да будет земля ему пухом, а тюремная койка ей — периной. Но нам пора, Молдер.
— Я вас не задерживаю.
— Уточняю. Вам пора, Молдер. Сейчас без четверти два. От вас до Национального ботанического сада по прямой — сорок минут пешим ходом. Советую добираться именно пешим ходом. И не по прямой.
— Не нуждаюсь в советах, Карл! Я вижу, вы уже все за меня решили?
— Разве вы, Молдер, уже не решили? Сами за себя? Молдер?
— Уговорили, речистые!.. Где именно в саду? Сад большой.
— Да-а-а… Видите ли, Молдер… Тут нюанс… Нюанс, признаться, еще тот!
Кеннет Суннер не зря носит прозвище Башковитый. И последнее сообщение «Одинокому стрелку» по электронной почте он прислал странноватое.
Да, там открытым текстом и о желании встретиться исключительно с агентом Молдером, и о трех часах пополуночи. Но, вот ведь нюанс, о месте встречи — ни гу-гу, ни буковкой, ни символом. Мало ли! Перехватят е-мэйл те, кто жаждет повидаться с Башковитым в жестком режиме, и… Место встречи изменить нельзя — тут-то мы, «полярные волки», его и ждем!
И что прикажете делать агенту Молдеру? Пойти туда не знаю куда? А подите-ка вы сами, поросята, знаете куда?!
Минуточку, Молдер. Он не указал место встречи, но он поставил свою подпись и… тем самым указал место встречи. Видите ли, Молдер, обычно Башковитый в качестве подписи помещал пиктограмму. Вот такую, видите?.. Чистая графика. Этот сетчатый шарик — земной шарик. В него вписан знак $. И завершающий штрих — грибочек на макушке у шарика. Понимай, ядерный гриб. В общем и целом, понимай — девиз: мир капитала должен быть разрушен. Анархист, срань господня!
Так вот, в последнем е-мэйле Башковитый зачем-то дополнил подпись-пиктограмму пояснением. Видите, поверх знака $ — слово bucks, над ядерным грибом — слово Ьоом, и каймой по низу шарика — слово erd. Как специально для клинических идиотов, не знающих: что баксы есть баксы и обозначаются знаком $, что при атомном взрыве обязательно происходит большой «бум!», что шарик в условной сетке параллелей и меридианов — Земля.
Ну-ну? Молдер не клинический идиот, он и без слов-пояснений понял идею-фикс анархиста Кеннета Суннера, хотя в корне с ней не согласен: мир капитала должен быть разрушен.
То-то и оно! Карл, Лэнгли и Фрохики подумали-подумали и сочли, что реакция постороннего, попади послание в ему в руки, будет соответственной: «Раньше этот ублюдок пиктограммой расписывался, а теперь еще и пояснить решил?! Мы, „полярные волки“, не клинические идиоты! И так все понятно! Лучше бы он, ублюдок, хоть намекнул, где то место встречи, которое изменить нельзя. Даже не намекнул, ублюдок!»
То-то и оно! Вы понимаете намек? Да, когда знаю, что это намек. Так вот, обратите внимание, намек! Как это понимать? Как намек! Классику жанра надо знать. Карл, Лэн-гли и Фрохики знают классику жанра, даром ли специализируются на аномальных явлениях. Кроме того, Башковитый им более-менее знаком. Другом не назовут, приятелем — тоже. Но все-таки немножко знаком. И, посылая е-мэйл именно «Одинокому стрелку», он не стал бы пояснять и без того ясное. Другой дело, что сообщение могут перехватить — но то дело перехватчиков, безнадежное по части расшифровки дело. А для Карла, Лэнгли и Фрохики — это намек. Карл, Лэнгли и Фрохики не мокасином змеиный супчик хлебают! Boom, bucks, erd — намек, понятный лишь тем, кто более-менее знаком с Башковитым. Намек на место встречи… Национальный ботанический сад.
Но почему, почему?!
Потому что. Знаете ли вы, Молдер, за что Кеннет Суннер пять лет назад получил славное в среде ему подобных прозвище Вонючка? Он ухитрился пробраться на вечеринку банкиров и там вскрыл спелый плод дуриана. Пронес под рубашкой и вскрыл при большом скоплении народа. Спелый дуриан — говорят, невообразимо вкусно. Однако спелый дуриан — еще и невообразимо вонюче. До такой степени, что в странах, где он произрастает, запрещено вскрывать его в публичных местах — под страхом уголовной ответственности… В общем, вечеринка удалась. Главное, к Суннеру не подступиться было — ни тамошним секьюрити, ни приехавшим копам. Так что он довольно долго стоял посреди зала и вещал про смерть мировому капиталу. И вонял, ка-ак он вонял! Сказано же, не подступиться. Повещал, повонял и ушел с миром. И не был привлечен. Ни тогда, ни впоследствии, когда отмылся от запаха. Нашим законодательством как-то не предусмотрена кара за вскрытие дуриана в публичных местах. Потому что он у нас и не растет, и даже не импортируется.
