—Здесь перемалывают в однородную пи¬тательную массу кости, перья, кишки. Все, что остается от птиц после разделки, идет сюда. Нич¬то не пропадает. Этим мы кормим цыплят.

— То есть куры едят кур?

— Ну конечно.

— Не слишком-то аппетитно.

— Зато практично, — улыбнулся Харолд. Шериф опять оскалился, по-прежнему держась чуть позади. Молдеру вдруг пришло в голову, что он не сопровождает их, а конвои¬рует. — И чрезвычайно питательно. Вместо того чтобы закупать зерно…

—А вы говорите курам, что они едят сво¬их собратьев? — спросил Молдер.

Инженер расхохотался, поглядев на Молдера с уважением и симпатией. Видимо, слова агента он воспринял как действительно очень удачную шутку.

— В каждом курином ресторане на столиках стоят таблички: куриная диета, — ответил он.

— Понятно, — пробормотал Молдер, по¬косившись на Скалли. Той явно делалось худо здесь, надо было торопиться на воздух. Насто¬ящий воздух.

— Вот к этому приспособлению, — инже¬нер показал на мясорубку сызнова, — были основные претензии Кернса. Он целую науку тут придумал: мол, кишечные бактерии, кото¬рые живут в утробах всех кур предыдущего поколения, плодятся в нашей питательной мас¬се, и, когда та идет в пищу следующему поко¬лению, оно получает убойные дозы этих бак¬терий. Теория логичная, как всякая теория, которую выдвигает дилетант, — но на деле не происходило ничего подобного. Во всем мире мало-помалу устанавливается практика ис¬пользования подобных отходов для вторич¬ной пищевой переработки. Во всех сферах. И в птицеводстве, и, скажем, применительно к крупному скоту… — он поглядел на часы. Оттопырив нижнюю губу, озабоченно качнул головой. — Простите, мне пора. Моя смена начинается. Очень приятно было познакомить¬ся с вами…

Он улыбнулся — холодные глаза, холод¬ные! — и пошел к выходу из помещения. Молдер облегченно вздохнул, глянул на Скал¬ли — как она, держится? или уже совсем сомлела в этом замкнутом пространстве? В воздухе его, казалось, так и плавали, словно планктон в океане, мельчайшие частицы раз¬молотых, полных всевозможными бактерия¬ми кишок. Молдер озабоченно думал о Скал¬ли, Скалли натужно старалась не смотреть на жижу, и потому отчаянный крик из коридора, куда только что вышел инженер, прозвучал для них совершенно неожиданно.

Дверь из коридора открылась снова, и в нее, пятясь, спиной вперед, вломился какой-то невнятный человеческий ком. Лишь через мгновение оторопевший Молдер понял: ка¬кая-то женщина, схватив инженера сзади, дер¬жит у самого его горла небольшой, но вполне зловещий с виду, основательно испачканный в крови нож и тянет, тянет Харолда к мясорубке. Лицо инженера было совершенно бе¬лым, он даже не пытался сопротивляться.

Из коридора глядели уже десятки пере¬пуганных насмерть глаз.

Пистолет словно бы сам собой прыгнул ше¬рифу в руку.

Но стрелять было нельзя. Женщина, кидая звериные взгляды вправо-влево, уже заслони¬лась от шерифа Харолдом. В ее остекленев¬ших глазах плескалось и пенилось безумие.

Скалли отреагировала быстрее всех. Даже не пытаясь применить оружие, она протянула к женщине пустые руки и медленно, мелки¬ми шагами пошла ей навстречу, негромко и ровно приговаривая:

— Спокойнее… спокойнее, мисс… Только не делайте, пожалуйста, ему ничего плохого. Расскажите нам, чего вы хотите. Мы все обго¬ворим. Все обговорим.

Женщина немного повернулась, чтобы видеть мягко приближающуюся к ней Скалли. На лице ее отразилось мучительное сомнение, и рука с ножом, это не укрылось от Молдера, потеряла судорожную твердость и слегка задрожала. На миг Молдеру показалось, что все обойдется.

Женщина, волоча инженера буквально на себе, сделала к мясорубке еще шаг.

— Не нужно волноваться, — мало-помалу подбираясь к ней все ближе, твердила Скалли. — Мы не хотим, чтобы кто-то пострадал. Мы не хотим, чтобы пострадали вы. Мы все обсудим. Уберите, пожалуйста, нож.

Взгляд женщины становился нормальным — растерянным, испуганным, страдальческим — но нормальным. Она глядела на Скалли даже с какой-то надеждой. Сейчас она его от¬пустит, понял Молдер. Руки женщины нача¬ли опускаться — и та, что держала нож, и та, что держала шерифа за глотку. Инженер, со¬гнувшись, зайцем прыгнул от нее подальше. И в этот момент ударил по ушам выстрел. Шериф, к которому женщина теперь стояла почти спиной, нажал на курок.

Пуля, словно удар могучего кулака, швыр¬нула женщину прямо на борт чана. С коротким воплем, выбитым из нее, как пыль из ков¬ра, женщина опрокинулась на этот борт, потом медленно, словно бы немного картинно пере¬вернулась — мелькнули нелепо и бессильно задранные стройные голые ноги. Жижа хлюп¬нула густо и жирно. Она была такой плотной, такой наваристой, что тело женщины, прежде чем начать медленно погружаться, несколько мгновений почти лежало на отвратительном, рыхлом ложе. И за все это время никто не попытался прийти ей на помощь. Наверное, от полного ошеломления. Во всяком случае, о себе Молдер мог сказать это наверняка.

Впрочем, как выяснилось вскоре, помочь ей было все равно уже нельзя.

…Доктор Рэндолф, приятный и чуть флег¬матичный невысокий человек лет тридцати пяти, неспешно и обстоятельно обрабатывал порез на шее инженера. Впрочем, порез оказался пустяковым: кровь, так страшно выгля¬девшая на ноже и на шее Харолда, оказалась куриной. Однако именно это обстоятельство доктора тревожило более всего: микроорга¬низмам, нормальным для куриной крови, со¬вершенно нечего делать в крови человека, даже если они попадут туда через совершен¬но пустяковый порез. Доктор старался дей¬ствовать очень тщательно.

Тело убитой, измазанное в питательной жиже, упаковали в пластиковый мешок; он покамест лежал тут же, в медицинском кабинете.

Мясорубка не остановилась ни на мгновение.

Мрачный шериф стоял у двери в меди¬цинский кабинет фабрики, по своему обыкновению сложив руки на груди и подпирая пле¬чом косяк. Непонятно было, отчего он мрачен. То ли оттого, что фактически убил женщину, которую, похоже, вполне можно было спасти; то ли оттого, что это произошло на глазах у гостей из столицы. Ни Скалли, ни Молдер пока не решались прямо спросить его, зачем он выстрелил именно в тот момент, когда стал столь вероятен мирный исход. Формально к действиям шерифа было бы придраться труд¬но: он мог и не увидеть, что женщина — аген¬ты уже знали, что ее звали Пола, — отпустила жертву, и воспользовался моментом, когда она оказалась к нему спиной, чтобы спасти инженера. На самом же деле…

Никто, кроме самого шерифа, не знал, что было на самом деле.

Лицо Харолда все еще сохраняло смертель¬ную бледность, голубые губы мелко дрожали. Серийный убийца кур, похоже, не отличался мужественностью. Как и все серийные убий¬цы, впрочем.

— Как вы думаете, мистер Харолд, почему она на вас напала? — спрашивала Скалли. Ей нелегко давался спокойный тон. Менее деся¬ти минут назад она едва не спасла человека, она бы обязательно спасла человека — если бы не выстрел шерифа. По сути, шериф рико¬шетом попал и в Скалли. И тоже — в спину.

— Понятия не имею…

Голос инженера был словно бы сорван не¬давним долгим криком. Сиплый был голос, за¬пекшийся. «Как это Харолд не обмочился, не понимаю», — саркастически думала Скалли.

Молдер пристально, чуть исподлобья смот¬рел на врача и молчал.

— У вас были прежде какие-то жалобы на ее поведение?

Инженер попытался отрицательно пока¬чать головой.

— Сидите смирно, — на миг прервав рабо¬ту, мягко проговорил Рэндолф.

Харолд вновь окаменел, для удобства док¬тора вытянув шею, будто ощипанный цыпленок. Чипленок Чейко.

—Не было, — выдавил он. — Ни малей¬ших. Пола всегда была одной из лучших наших работниц. Спокойная, приветливая, урав-новешенная. Я просто не могу себе представить, с чего это она так вдруг…

— А вы, доктор Рэндолф? У вас есть ка¬кие-либо соображения?

Обстоятельный доктор закончил наклеи¬вать пластырь на шею инженера и удовлетворенно провел по его полосе ребром маленькой ладони в последний раз, как бы разглаживая напоследок.