Новому оратору говорить пора,

Вышел небожитель Уняар-Хара.

Сильно он рассердился,

Щеки надул,

Говорил-горячился,

Что пришло на ум.

— В припасенный аркан

Шею свою продевать не будем.

В навостренный капкан

Ногу свою мы ставить не будем.

Земные несчастья

Нас не касаются,

Атай-Улана части

На земле пусть валяются…

Тут столпились небожители в кучу,

Началась между ними буча.

Всю черноту-клевету собрав,

Они ругаются,

Всю серость-мерзость собрав,

Они толкутся,

Между собой они тягаются,

Между собой они дерутся.

Среди неба большого, просторного,

Разделились они на две стороны.

В это самое время,

О котором речь у нас идет,

В это самое время,

О котором рассказ наш течет,

Самый западный из западных небожителей

Хухэрдэй-Мэргэн,

А с ним витязь-царевич

Хултэй Тайжа

Вышли от бабушки Манзан-Гурмэ,

Вышли от батюшки Эсэгэн-Малан

С наказом, который был им дан.

Едут они откуда, середину неба видать,

Едут они откуда, середина земли видна,

Едут они, где встречаются солнце и луна.

Этого места достигнув, Хухэрдэй-Мэргэн

Повод синего коня натягивает,

Синего коня своего останавливает,

Синий конь ему подчиняется,

Батор Хухэрдэй-Мэргэн на синих стременах

Синего серебряного седла

Приподнимается.

Черный дьявол Архан-Шудхэр,

Происшедший из лохматой головы Атай-Улана,

Витязей этих издалека разглядел,

За черное колдовство приняться хотел,

Чтобы напустить какого-нибудь тумана,

Но испугался он свыше всяких мер,

Устыдился он свыше всяких мер,

Колдовство его прерывается,

За спину золотого солнца спрятаться он успел,

За грудью нежно-прекрасной луны он скрывается.

Богатырь Хухэрдэй-Мэргэн

И царевич Хултэй Тайжа,

Два витязя славных,

Оба витязя равных,

Догадались,

Что солнце Алтай-господин,

Догадались,

Что луна Алма-госпожа

Черного дьявола собою прикрыли.

Очень они рассержены были.

Хухэрдэй-Мэргэн

В широкую грудь полнеба вдохнул,

Хухэрдэй-Мэргэн

Щеки свои сердито надул,

Крик оглушительный издает,

Как тысяча лосей одновременно ревет.

Крик сотрясающий издает,

Как десять тысяч лосей одновременно ревет.

Солнце Алтана-господина

Он обвиняет,

Луне Алма-госпоже

Он пеняет:

— Архана — черного дьявола

Вы зачем за собою спрятали?

Вы зачем его

Своей золотой спиной защитили?

Вы зачем его

Своей нежной грудью прикрыли?

По доброте своей это вы сделали,

Или черт Архан показался вам страшен?

Или вы такие уж смелые,

Что хотите врагами стать нашими?

Услыхав эти дерзкие речи

И словами им не переча,

Солнечный сын Нагадай-Мэргэн дегэй

И лунный сын Сайхан-Мэргэн дегэй

Оседлали своих коней,

Бухарские желтые луки взяли

И колчаны, что стрел полны.

— Посмотрим, — они сказали,

Что там бродят за крикуны.—

Кони у них хоть разные,

Но оба огненно-красные.

За гривы они хватаются,

В седла они садятся,

Сразиться они собираются,

Никого они не боятся,

Оба они красивы,

В плечах у обоих — сила.

Пальцы рук у них цепки,

Сухожилия крепки.

Они схватки достойной жаждут,

Силу-ловкость они покажут.

Между тем

Атая-Улана лохматая голова,

Хоть и чертом ставшая, но умная,

Все смекнула, все поняла

И коварство свое задумала.