Ибо выдумка — сей договор.

К вам, собравшимся на совет

Небожителям и бурханам,

Как могу я выйти с обманом?

С Хан-Хурмасом мы тоже не сваты.

Вы запомните наперед:

Будет пойман тот, кто соврет,

И от вора не ждите платы!»

На высоком собрании-встрече

Услыхав эти твердые речи,

Что исполнены были достоинства,

Рассердились небесные воинства.

Мысли черные, громко бахвалясь,

Скопом хлынули, клокоча.

Закипели, заволновались

Мысли серые сгоряча.

Облаченное в синеву,

Затрещало небо по шву,

Задрожали земные просторы,

Содрогнулись долины и горы.

Все, что было черным, — сгустилось,

Все, что было белым, — надвинулось,

Синецветное запропастилось,

Сероцветное опрокинулось!

Разошелся воитель Хурмас,

Разойдясь, он пустился в пляс,

Ищет битвы с достойным борцом,

А широкая грудь — колесом.

Небожитель Атай-Улан,

Темной яростью обуян,

Тоже вышел, вступая в спор:

Он противнику даст отпор!

Повествует старинный сказ:

Богатырь, чей отец — Хурмас,

Тот Бухэ-Бэлигтэ красноликий,

У которого разум великий,

Понял в этот тревожный час:

Будет биться его отец,

Раздосадованный вконец,

С ненавистным Атай-Уланом…

Пожелал он — и стало багряным

Солнце утра, напевное солнце.

Пожелал — и одел синевой

Молодое, полдневное солнце,

И в костер превратил живой

Он вечернее, гневное солнце.

Как настало полночное время,

Сунул ногу в походное стремя,

К двум отправился станам спорящим,

Что стояли великим сборищем.

Отправляясь в далекий путь,

Он сначала решил заглянуть

К седовласой Манзан-Гурмэ.

С благодатной чашей добра,

Сотворенной из серебра,

Над пятьюдесятью пятью

Небесами глава-владычица,

Утвердившая волю свою,

Чтобы мудрость могла возвеличиться, —

Бабушка Манзан-Гурмэ,

Слово ласки ему говоря,

Посадила богатыря

У огня и спросила внука:

«Мой бесценный стрелок из лука,

Видно, в дальний ты едешь путь?

Пусть он будет счастлив и светел!»

Ей Бухэ-Бэлигтэ ответил,

Восседающий у огня:

«Я Бэльгэна, гнедого коня,

Порешил испытать копыта».

Развернула Манзан-Гурмэ,

Чтоб изведать то, что сокрыто,

Стародавнюю Книгу Времен

И узнала, ее читая,

Что душа и дыханье Атая

Притаились в пальце большом,

В пальце правой его ноги,

Чтобы их не сгубили враги.

Распростился с бабушкой внук,

И копыт послышался стук,—

Богатырь на гнедом коне

Поскакал к Срединной стране.

С расстояния в три пробега

Он увидел в чужой стороне

Государство Сэгэн-Сэбдэга.

Он увидел издалека,

С расстояния в три пробега,

В небе тающий, как облака

Светозарный дворец Сэбдэга.

Въехал всадник отважный в ворота,

Спрыгнул около поворота,

Там, где коновязь серебрилась.

Привязал он к ней скакуна

И пошел, и пред ним открылась

И своих и чужих сторона.

ЧАСТЬ 4

Поражение Атай-Улана

Хан-Хурмас и Атай-Улан,

Властелины небесных стран,

Порешили бойцов собрать

И померяться силой военной,

Чтобы та и другая рать

На просторах столкнулись вселенной.

Собирает Атай-Улан

На войну, на крепкую месть

Смельчаков шестьдесят и шесть,

И шесть сотен знатных вождей,

И шесть тысяч ратных людей,

Небожителей сорок четыре,

Знаменитых в заоблачном мире.

Все вокруг него сплочены,

Заслужили его доверье.

Распахал он дорогу войны,

Распахнул он сражения двери.