Так покончено было на веки вечные

С хитрым, страшным, бесчеловечным,

Грозящим земле и людям бедою

Лойром Черным Лобсоголдоем,

Происшедшим из зада Атай-Улана,

Погибшего от меча Хурмаса, великого Хана,

Атая-Улана победившего,

На семь частей его разрубившего,

По земле разбросавшего эти части,

Жителям земли на большие несчастья.

Если не был бы спущен

На землю

Абай Гэсэр для решительных действий,

Все народы давно бы погибли от бедствий,

Все живое на земле давно бы погибло,

Превратилась бы земля в большую могилу.

Вот почему народы по-праву

Поют Гэсэру громкую славу.

Итак,

Черный дьявол Лобсоголдой

Лежать побежденным в пустыне оставлен,

Несдвигаемой тяжелой скалой

И двумя горами придавлен.

С утренним солнцем

Молодость к нему возвращается,

С вечерним солнцем

В старца он превращается.

Темной ночью

Чуть живой лежит, трепыхается.

Два батора,

Которые его сторожат,

В утреннюю пору

От страха дрожат.

В вечернюю пору

От смеха лежат.

В ночную пору

Спокойно спят.

Так говорят.

Если голову Лобсоголдой приподнимает,

То бешеный силач меч вынимает.

Вынимает он свой булатный меч,

Заставляет Лобсоголдоя на место лечь.

А глупый силач, что в ногах стоит

И дьявола с молотом сторожит,

По голове, как по котлу чугунному, бьет,

Лобсоголдою-дьяволу привстать не дает.

Непобедимого победивший,

Непереваливаемое переваливший,

Заднее наперед загнувший,

Переднее назад заворотивший,

Неломаемое сломавший,

Непугаемое спугнувший

Абай Гэсэр хан Удалой

Все воинство ведет за собой.

Славные баторы,

Умелые воеводы,

Ловкие оруженосцы

За Абаем Гэсэром послушно пошли,

Видят: среди долины просторной

Большой дворец показался вдали.

Дворец без окон,

Черный, как уголь,

Железом окован

Каждый угол.

Подъезжает Гэсэр к этому зданию,

Окованному железом со всех сторон

И тут состоялось у него свидание

С солнцеподобной Урмай-Гоохон.

За белые руки жену он взял,

В правую щеку поцеловал.

Из неволи Урмай-Гоохон освободилась,

Обняла Гэсэра и прослезилась.

Из дворца Лобсоголдоя, ярости полон,

Абай Гэсэр на улицу вышел.

Все что было крышей, сделал он полом,

Все что было полом, сделал он крышей.

Наизнанку он все тут вывернул,

Всю траву вокруг он повыдергал,

Родники он перебаламутил,

Были светлыми, стали мутью.

Серебро белое и красное золото,

Что было Гэсэром захвачено, добыто,

На телеги ящиками грузили

И в свои края увозили.

Всех телят, что в горах паслись,

Гэсэр с собой в дорогу забрал.

Табуны, что в степи носились,

Впереди себя он погнал.

На долину мгла опустилась,

Жизнь в долине остановилась,

Там, где жизнь текла говорливо,

Расплодилась теперь крапива.

Всюду пни торчат, как зазубрины,

Не заходят сюда изюбри.

Даже лоси тех мест избегают,

Даже птицы их облетают.

На одном только старом дереве

Там остался сидеть ворон древний,

Чтобы карканьем он пугал леса,

Да еще одна хромая лиса

Все вынюхивает там что-то, бегает,

А убить ее там уж некому…

Абай Гэсэр Удалой

С Урмай-Гоохон, солнцеподобной женой,

Отправились на конях к себе домой,

Ведя все воинство за собой.

По равнине едут

Во всю ширину,

По долине едут

Во всю длину.

А в долине не помещаются,

По горам скакать ухитряются.

Как ни длинна река,

Но до моря все равно добирается,