Абарга-Сэсэн, разозлясь, говорит:

— Ему бы еще в игрушки играть,

А он уж душу отца искать.

Мальчишка он и молокосос,

Еще до этого не дорос.

Решил соврать, чтоб утешить мальца,

Решил обмануть, чтоб успокоить сынка.

— Скажите ему, что душа отца

Находится в голове амба-быка.

Абай Гэсэр, находясь поблизости

И услышав Абарга-Сэсэна слова,

Сумел быка из стойла вывести,

Разрубается бычья голова.

Во все уголки Гэсэр заглянул

И понял, что Абарга-Сэсэн опять обманул.

Сколько ни разглядывай, ни ищи,

Нет в голове никакой души.

Красавицу Тумэн-Жаргалан теперь уже не учить,

У мальца в языке третья игла торчит.

Наступает ночь, пора бы спать,

А малец трехголовый продолжает орать.

Орет, заливается

До побеленья,

Орет, надрывается

До посиненья.

Проходят новые дни и ночи,

Слушать плач не хватает мочи.

Абарга-Сэсэн, несчастный отец,

Слушая плач, извелся вконец.

Говорит, ругается отец одноглазый: —

Вот прилип, как заморная язва.

Что-нибудь делать с этим надо.

Ладно, скажите ему уж правду.

Скажите, что далеко-далеко на востоке,

Где желтой восточной реки истоки,

Где у желтого моря желтый прибой,

Живет сестра моя Енхобой.

Во дворце у нее, в подвале,

Чтоб ничьи глаза не видали,

Ни для чьих недоступный рук,

Стоит каменный гладкий сундук.

В этом каменном гладком сундуке

Стоит черный железный сундук.

В этом черном железном сундуке

Стоит белый серебряный сундук.

В этом белом серебряном сундуке

Стоит желтый сундук, золотой,

Весь чеканный он, весь витой,

Желтым мастером отлитой.

Если бы этот желтый сундук

Кому-нибудь открыть привелось,

Из него бы вылетели вдруг

Двенадцать желтых ос.

А еще бы двенадцать сказочных птиц

Из сундука бы кверху взвились.

Полетели бы осы и птицы,

Крылышками шурша…

Вот где хранится

Моя душа.

Абай Гэсэр, находившийся поблизости,

Услышал Абарга-Сэсэна слова,

Сумел он сынка из дома вывести,

Тройная отрубается его голова.

После этого,

Красивые полы халата

Заткнул Гэсэр за красивый кушак,

И в сторону восхода со стороны заката

Отправился, ускоряя шаг.

Но догадываясь,

Что Абарга-Сэсэн по его горячим следам пойдет.

Но опасаясь,

Что Абарга-Сэсэн его по холодным следам найдет,

Обернулся он на время трехголовым сынком,

Отправившимся к тетке своей пешком.

Абарга-Сэсэн шолом-хан и правда

Проводил уходящего долгим взглядом,

Но увидев, что это трехголовый мальчишка,

Отправился в гости к тетке своей Енхобой,

В душе, про себя обругал шалунишку,

И возвратился спокойно домой.

Единственным глазом от боли крутя,

Улегся спать он охая и кряхтя.

Гэсэр же видя,

Что больше за ним никто не следит,

Свой нормальный

Человеческий принял вид.

У волка вся жизнь в ловитве,

У батора в борьбе да битве,

У волка вся жизнь в кормленьи,

У человека вся жизнь в стремленьи.

В темные ночи Гэсэр не спит,

Ранним утром Гэсэр не ест,

В жаркий полдень Гэсэр не пьет,

Далеко он ушел от знакомых мест,

Но все дальше идет,

Все быстрее идет.

Наконец,

В стране, наизнанку вывернутой,

Где деревья все с корнем повыдернуты,

В стороне бесплодной, в стороне холодной,

В стороне бестравной, в стране бесславной,

Гэсэр опять свои волшебства достает,

Как жеребят их на ладони пасет,

На ладони они пляшут, по пальцам бегают,

Делают все, что Гэсэр потребует.

Первым делом

Коня гнедого Бэльгэна

С крепким, горячим телом

Заколдовал Гэсэр и заворожил.

Превратился большой и сильный конь

В кресало, которым высекают огонь,