Видит лишь теперь поруху Караджан, —
Не теряет все же духу Караджан,
За высокую он держится луку,
Гикает, кричит он грозно на скаку,
Небо, содрогаясь, внемлет смельчаку,
Кокальдаш отстал, ой, горе калмык
у
!
Караджана конь, как ураган, понес,
Кокальдаш вдогон кричит слова угроз:
— Брату своему вонзил ты в сердце нож,
Со своим конем в могилу попадешь!
Для кого жену у брата отобьешь?
Маленьким не умер, так теперь помрешь!
Лучше, Караджан, послушал бы меня:
Не пускай вперед узбекского коня,—
Ведь чужак-узбек калмык
у
неровня!
С чужаком сойдясь, калмык
у
не мешай,
Брата своего невесты не лишай,
Гибели своей, дурак, не приближай!
Ты меня за мой совет благодари,
Придержи коня — со мной поговори,
Только не хитри, Караджанбек, смотри:
Маленьким не умер, так теперь умри!..
Не остановясь, на всем лихом скаку,
Молвит Караджан на это калмык
у
:
— Очень ты обижен, Кокальдаш, мой брат,
Очень удручен, но я не виноват, —
Сердцем быть с тобой я разве не был рад?
Этот Байчибар — моя напасть, акэ!
Знаю, что могу в беду попасть, ака!
Сроду не видал такого существа:
Видишь сам, что я в седле сижу едва.
Но господня воля, видно, такова,
А твои обидно слышать мне слова.
Знаешь сам — не беден силой Караджан:
Ты меня связал, — я развязал аркан.
Но Чибара, видно, подгонял шайтан,
Или так учил его байсунский хан, —
Он понес меня, как буйный ураган.
Повод я тянул, насколько было сил,
Только прыти я его не укротил.
Я ему уздою разрываю рот, —
Он несет меня, как бешеный, вперед!
Видно, где-нибудь он шею мне свернет!
Разве я по доброй воле так скачу?
Неужели смерти я своей хочу?
Можешь убедиться, Кокальдаш-ака!
«Стой!» — он крикнул вдруг, чтоб обмануть врага,
Громко крикнул: «Стой!» — шепнув тихонько: «Чу!» —
И на Байчибаре вытянул камчу.
— Э, мой Байчибар, конь удалой, лети!
Скоро отдохнешь, теперь стрелой лети!
С дружеского нам нельзя свернуть пути, —
Ай-Барчин для друга мы должны спасти!.. —
Кокальдаш-батыр от злобы задрожал:
Как он так позорно снова оплошал!
— Чтоб ты, Караджан, подох! — он закричал
И с проклятьем повод конский придержал.
А Чибар вперед далеко убежал, —
Торжество победы он предвосхищал,
И хотя от долгой скачки отощал, —
Чуя близость цели, весело заржал…
На байге народу десять тысяч юрт,
Все калмык
и
там, и всё узбеки там.
Разговоры, споры… время быть коням!
Вдруг, как резкий ветер по густым садам,
Пронеслось волненье по людским рядам.
Вытянули шеи, зорко вдаль глядят,
Как шмелиный рой, встревоженный, гудят,
Напирает задний на передний ряд,
Взоры нетерпеньем у людей горят.
Кони, кони скачут! Всадники летят!..
Одного коня, однако, видит взгляд.
Чей же это конь — все угадать хотят.
Ой, какой тулпар, — поистине крылат!
— Это Байчибар! — узбеки говорят,
И за Караджана каждый очень рад.
— Это Кокдонан! — калмык
и
говорят,
И за Кокальдаша каждый очень рад.
Нет, не Кокдонан! — он более поджар.
Ясно всем теперь, что это Байчибар…
Байчибар, прискакавший первым, не остановясь, обежал семь раз бархатную юрту Барчин. После этого Караджан придержал поводья и остановил коня. Бросились к нему девушки Барчин, помогли Караджану сойти с коня, усадили на ковер, высоко подняли и внесли в бархатную юрту. Девушки повели коня в проводку, чтобы остыл, и привязали его к колу. Тогда к Байчибару подошла Барчин, протерла коню глаза шелковым платком, вытерла с него пыль и пот. Измученный болью от гвоздей, забитых калмыками в его копыта, не мог больше Байчибар на ногах устоять — и упал на землю. Осмотрела его Барчин — и, увидя гвозди в копытах, расплакалась:
— Горько плачу я, себя виня во всем.
Только б Алпамыш не ведал ни о чем!
Калмык
и
-враги что сделали с конем!
Как еще душа жива осталась в нем?!
Где такой другой отыщется тулпар?
Мужеству его дивятся млад и стар!
Как такую пытку вынес Байчибар?
Ни одной здоровой у него ноги!
Как еще живым вернулся он с байги?
Плачьте, Алпамыша подлые враги!.. —
Девичья печаль расплавит лед и сталь.
Барчин-ай в слезах — ей Байчибара жаль.
Смотрит на его копыта и скорбит, —
Как извлечь ей гвозди из его копыт,
