«И по красоте и по уму — отличная пара Караджану?..»

Немало еще времени прошло, пока до места добрались те девять старух — спутниц Сурхаиль-ведьмы. На этот раз вышел им навстречу человек, не дал собакам трогать их, привел старух в юрту. Хозяйка угощение стала готовить — плов варить. О том — о сем разговор завели, четыре-пять слов проронили, — Сурхаиль-ведьма, к хозяйке обратясь, так сразу же и спрашивает:

— Кажется, барашек варится у вас?

Не свободна ль дочь-красавица у вас?

Вижу я — прекрасный тут расцвел цветок!

Дома у меня есть холостой сынок, —

Если б сговориться с вами бог помог,

Повязать невесте я б могла платок.

Сговор совершив, пошла бы я домой, —

Очень был бы рад сынок любимый мой.

Караджан-батыр, он у меня меньшой.

В гости к вам идя, прошла я путь большой —

Посмотреть хотелось мне народ чужой.

К вашей дочери всей прикипев душой,

От нее большую радость испытав,

Я, от ваших псов жестоко пострадав,

Половины чувств приятных лишена…

Эта ваша дочь — свободна ли она?

Сыну моему она как раз нужна.

Слушай, байвуча, что я тебе скажу:

Чем скорей — тем лучше, — так я нахожу.

Сватовством своим тебе я удружу.

Эта дочь твоя причесана-гляжу,

Убрана во много кос она — гляжу;

Голову я ей платочком повяжу!..

Вот, что я тебе должна еще сказать:

Караджан тебе хороший будет зять —

Сына моего заглазно можешь взять.

Он среди батыров наших знаменит,

Шах наш, Тайча-хан, к нему благоволит,

Добрая молва о нем везде гремит —

Он юрте твоей стыда не причинит.

Сколько он сердец девических томит!

Только до сих пор все ходит холостой.

Не прельщается ничьею красотой:

«Эта мне не пара, эта не ровня!

Я — батыр известный да к тому же — бек!..»

Очень огорчает этим он меня.

Как бы не остался холостым навек!

Вижу — здесь живет почтенный человек, —

Думаю: у сына будет тесть — узбек!

Дочь твоя и сын мой — пара ведь они,—

Ты мне свой обычай сразу объясни.

Долго ли еще песок речей толочь?

Я любой калым тебе отдам за дочь.

Сговор совершим — и все сомненья прочь.

Голову себе напрасно не морочь!

Если ты в беде, друзья придут пом

о

чь;

Преданнейший друг для всех влюбленных — ночь…

Байвуча, что скажешь на мои слова?

Дочь твоя Барчин — я вижу какова:

Лучших для себя я б не желала снох,

Но и Караджан мой тоже ведь не плох.

Он, коль хочешь знать, из-за Барчин засох, —

Да услышит бог его влюбленный вздох!..

За Караджанбека выдай свою дочь,

И да будет радость им из ночи в ночь!

Услыхав речь старухи, так ответила ей мать Барчин-ай:

— Ничего теперь не варится у нас!

Не свободна дочь-красавица у нас!

Дочь моя давно уже сговорена,

С сыном дяди, чуть родясь, обручена.

Этот дядя, знай, он мужа старший брат,

Деверь мой — он шах страны Байсун-Конграт.

Он за нашу дочь нам уплатил калым,—

Не прельщай меня калымом ты своим!

Если поступить, как ты мне говоришь,

Разве преступленье долго утаишь?

Разве усидит в Конграте Алпамыш?

Если он приедет, Алпамыш-султан,

Разве не подохнет сын твой, Караджан?

Плачет по тебе, проклятая, аркан!

Старая карга, зачем ты бродишь зря,

Целый день сидишь, пустое говоря?

Каждый у себя не бек ли, не тюря?..

Делится ль добычей с вороном шункар?

Иль простым батырам не гроза кайсар?

Иль орлу дорогу преградит комар?

Весть в страну Конграт ужель не долетит?

Сокол Алпамыш сюда ль не прилетит?

Разве калмык

о

в он здесь не истребит?

Разве он ублюдка твоего простит?

Старая карга, ужель тебе не стыд?

Бродит, рыщет, где кто пловом угостит!

Розу ли мою твой выродок прельстит?

Осень подошла — садов поблекнул цвет.

Бог твой разум отнял, — горя хуже нет!

Кто тебе столь глупый нашептал совет?

Если хочешь знать, Хакиму равных нет,—

На земле таких батыров славных нет!

Всех вас перебьет, с земли сотрет ваш след!

Хакимбек достиг четырнадцати лет!

Если хочешь знать, то он — непобедим,

Мой племянник-бек, по имени Хаким!

Если с Караджаном встретится твоим,

Станет в мире сразу тесно им двоим,—

Сыну твоему не устоять пред ним…

Глупая твоя старушья голова,—

Надо же такие говорить слова!

Видно, что не знаешь Алпамыша-льва!