Водою Живого родника

Род человеческий окропить.

И тогда всех людей на земле

Сможем в бессмертных мы превратить».

Слыша это, Шульген замолк,

Взяв наконец мысли брата в толк.

Однажды в укромном месте, когда

Время Хумай коротала одна,

К ней неслышно Шульген подошел.

Руку ей положил на плечо,

Сладкозвучно и горячо

С нею речь о любви повел:

«Добрые и злые дела

Возвращаются к их творцу», —

Ты когда-то давно изрекла.

Черных помыслов между нами,

Пиров, где топят друг друга в крови,

Не будет — во имя нашей любви.

Слово есть у меня к тебе:

Вместе с братом выросли мы

Там, где воды лишь и холмы;

Сердца наши в дружбе закалены.

Если выслушаешь, скажу.

Тайну заветную разглашу

И со страстью и нетерпеньем

Твоего слова я буду ждать.

А отвергнешь мое предложенье,

Не сможешь ответа ясного дать,

Буду вынужден для решенья

Я другие пути искать.

Лишь пришел во дворец я твой,

Был пленен твоей красотой,

Вмиг душой ты моей овладела,

Хоть на меня и не поглядела.

То ли меня ты тогда не узнала,

(Лицо ли мое тебе что сказало)

И тебя это испугало,

Или испытывала меня,

Как испытывают коня,

Иль, быть может, приход Урала

Стал причиной, что в подземелье

Ты меня заточить велела.

Снова увидев твой светлый лик,

Обо всем позабыл я вмиг.

«Не может лучше красавицы быть

Век ищи — не найдешь такую, —

Думал я, любя и тоскуя,

Подавляя сердечный крик.

Пожелаешь — и будем вместе.

Прикажи — на тебе женюсь.

Ну, а станешь противиться если,

В одиночестве удалюсь».

Хумай:

«Егет, я выслушала тебя,

Тайные помыслы твои

Безошибочно поняла.

Дочь я лучшего из царей,

Старшая из дочерей.

Мечты исполнятся все твои,

Созову я большой майдан,

Твою удаль увижу там,

Акбузат сам выбора ждет,

Только равного изберет.

Конь в подарок мне матерью дан,

Кликну — явится на майдан.

Коль батыр ты — сразу поймет.

Если из ножен вырвешь меч,

Притороченный к луке седла,

Вскинешь его над собой, тогда

Будешь признан батыром ты,

Перейдет тебе конь навсегда.

Я отцу моему скажу,

Что, мол, замуж выхожу».

Так сказала Хумай в ответ.

Тем ответом он был согрет.

Вот царевна майдан созвала,

Акбузата к себе призвала;

С громом в небесной глубине.

Вызвав бурю по всей земле,

Глыбы камней круша на горах,

Всех ввергая в смертельный страх

Вдруг возник, будто сам собой.

Словно с неба летящей звездой,

Акбузат в мир сошел земной.

Подойдя послушно к Хумай,

Голову склонил, говорят.

Успокоился Акбузат.

Весь майдан восторгом объят:

На коне чудесном седло,

Ну а к луке седла того

Приторочен алмазный меч;

Лита из золота лука седла,

Недоуздок на нем золотой;

Уши — два шила над головой,

Грива развевается гордо,

Вздернута точеная морда,

Зубы — как дольки чеснока,

Грудь соколиная, узки бока,

Крут и легок в копытах он,

Медью отливают глаза,

Шея тонкая, как змея;

Двойная макушка, впалые щеки,

Словно вытянутые — ноги,

Веки — как у дикого беркута;

Ступает, вздернув голову кверху,

Землю хвостом метет на ходу,

Уши ножницами раздвигает.

Танцует на месте, кося глазами;

Как у волка, быстрая кровь,

Так и пылает пара зрачков.

Дрожит под ногами его земля,

Пена стекает из пасти, бела,

А помчится, вспорхнув, как птица, —

Только следом пыль заклубится;

Любого, кто повстречается с ним,

Поражает величьем своим —

Вот таким был дивный тот конь,