За бортом раздалось жужжание. «Магнификат» отчалил от доков внутреннего берега Хасса, оставляя позади огромную тушу города, всю в огоньках недотушенных пожаров. Фолик повел суденышко вперед, подстраиваясь под течение.

Он спрыгнул с верхней палубы на край старенького парома и подошел к человеку в длинной шинели и фуражке, прислонившемуся к борту, морщась, словно от боли. Вот уже неделю Фолик переправлял Гвардейцев на северный берег, где начинался их новый путь – никто не знал – куда.

Это был последний рейс.

В каюте Дорден посмотрел на Кёрт, чье плечо теперь было перевязано.

– Вы уверены в этом, доктор?

– Абсолютно. Я отдала Вергхасту все, что имела.

Дорден кивнул.

– Как и вы, Толин. Вы отдали намного больше. Я хочу отплатить Гвардии. И только не говорите, что вам не пригодится хороший медик.

– Что вы, Кёрт.

Она грустно улыбнулась.

– Думаю, теперь ты вполне можешь звать меня Анной.

– Большая честь приветствовать вас на борту, сэр, – обратился Фолик к Гаунту. – Народный Герой и все такое.

– Вы уверены, что не путаете меня с кем‑то?

– Не думаю. Вы же комиссар Гаунт, так ведь?

Гаунт кивнул. Он оглянулся через Хасс на безжизненные руины улья Вервун. Они все еще догорали в слабом утреннем свете.

Он достал погнутые лепестки металлического цветка, которые Дорден извлек из его груди, и высыпал их в воду.

[1] На растерзание зверям (лат.). – Прим. переводчика.

Адъютант Вервунского Главного влетел в комнату позади Гаунта.

– Не сейчас! – рявкнул Кроу, но парень не убрался. Он протягивал инфопланшет кипящему от злости маршалу.

– В‑вы… вы должны увидеть, сэр, – заикаясь, выпалил он.

Кроу выхватил планшет из рук адъютанта и мельком глянул в него. То, что он увидел, полностью завладело его вниманием. Глаза его сужались по мере того, как он медленно перечитывал.

Кроу протянул инфопланшет Гаунту.

– Прочтите сами, – сказал он. – Наши наблюдатели на Южной Куртине улавливали это с рассвета.

Гаунт просмотрел сияющий экран с записями настенной охраны.

– Наследник Асфодель, – пробормотал он и оглянулся на Кроу. – Я советую освободить Гризмунда немедленно. Нам понадобятся все наличные силы.

Гаунт и Кроу вышли из кабинета и вместе понеслись в огромный контрольный зал Штаба домов. И нижний, и верхний этажи бурлили деятельностью. Гололитические проекции фронта сияли в воздухе, поднимаясь из зубчатых линз в полу, а воздух пульсировал эфирами вокс‑кастеров, молитвами астропатов и клацаньем когитаторов.

Стайка людей Муниторума, работники Вервунского Главного и технические операторы бросились к маршалу, стоило ему зайти, но он отослал всех и сразу же прошел к железному верхнему ярусу, звякая ботинками по металлическим ступенькам. Вице‑маршал Анко, генерал Штурм, комиссар Каул и генерал Ксанс из Севгрупп уже собрались вокруг огромного схемного стола. Бесшумные сервиторы, снабженные бионикой, и невозмутимые полковые адъютанты ожидали в стороне. Вокс‑пикт‑дрон жужжал над командным штабом. Гаунт задержался на верхней ступеньке, осматриваясь.

– Каул? – спросил Кроу, подходя к схемному столу.

– Не имею подтверждений. Невозможно подтвердить, лорд‑маршал.

Кроу повертел свой инфопланшет.

– Но это точная запись вражеского эфира? Они скандируют это под воротами?

– С самого утра, – ответил Штурм. Он выглядел сонным, а его серо‑золотая вольпонская форма помялась, как будто он в ней спал. – И не только скандируют.

Он кивнул, и сервитор открыл вокс‑канал. Треск, почти нечленораздельный шум разнесся по комнате.

– Вокс‑центр отфильтровал сигнал. Имя повторяется на всех частотах как голосовой узор, а также как машинный код, арифметическая последовательность и сжатое пикт‑изображение. – Штурм умолк. Дрожащей рукой он потянулся к чашке кофеина на краю схемного стола.

– Всестороннее вещание. Они явно хотят, чтобы мы знали, – сказал Гаунт.

Каул оглянулся на него.

– Они хотят, чтобы мы боялись, – язвительно бросил он. – Всего несколько часов назад вы хвалили мои способности в информационной войне. Можно предположить, что неприятель не менее искусен в этом. Это может быть пропаганда. Деморализующее внушение. Они могут использовать имя, просто чтобы вызвать ужас.

– Возможно… но нет сомнений, что необходима настоящая харизма, чтобы обратить улей размером с Феррозойку. Наследник Асфодель ею обладает. После Бальгаута его судьба и дальнейшее место пребывания неизвестны.

Анко намеренно проигнорировал Гаунта и повернулся к Каулу:

– Вы были на Бальгауте, Каул. Что это за существо?

Каул открыл рот, но Гаунт перебил его:

– И Каул, и я служили на Бальгауте. Насколько я помню, комиссар был дислоцирован на юго‑западный континент, вдали от главной битвы за Олигархию. Я же столкнулся с силами Наследника лично.

Кроу перевел взгляд глаз, полуприкрытых тяжелыми веками, на Гаунта.

– И?

– Наследник был одним из старших офицеров Архонта Наджибара, самостоятельный военачальник, лично руководивший миллионной армией. Он был одним из главных командиров, которых Наджибар собрал в свою огромную дружину, формируя таким образом могучую силу, захватившую Миры Саббаты, Император его побери. Несмотря на дурную славу остальных вождей – мразей вроде Скары Шолена, Нокада Прокаженного, Анакванара Сека, Куакса Безглазого, – Наследник Асфодель остается самым зловещим. Его основной целью как до, так и после того, как Архонт Наджибар приобщил его к пакту, было «наследовать» один имперский мир за другим и возвращать их к тому, что он называет «истинной природой» Хаоса. Его жестокость неизмерима, его зверства ошеломляют, а его личную харизму трудно переоценить. И, за исключением разве что Сека, он, пожалуй, самый выдающийся стратег среди командования Наджибара.

– Звучит, как будто ты почти восхищаешься ублюдком, – фыркнул Штурм.

– Я не позволяю себе его недооценивать, генерал, – холодно ответил Гаунт. – Это разные вещи.

– И он может быть здесь? Это может быть больше, чем тактическая уловка? – спросил Анко, не сумев скрыть дрожь в голосе.

– Наследник бежал с Бальгаута вместе со всеми выжившими вождями, после того как магистр войны Слайдо убил Архонта. Это может стать его первым явлением с тех пор. Зойканские силы окружили нас ловко и быстро, а для усиления эффекта использовали как нагнетание неизвестности, так и внезапность. То и другое – тактические приемы, которым, насколько я знаю, Наследник отдает предпочтение. Более того, он обожает военные машины. При доступе к фабрикам и заводам улья Феррозойки увиденные нами причудливые боевые машины – это именно то, что я ожидал бы от него.

Кроу помолчал, переваривая информацию.

– Есть предложения? Гаунт?

Но хитроумный Гаунт уступил Каулу, прекрасно видя, как бесится комиссар из‑за того, что «выскочка» комиссар‑полковник завладел инициативой.

– Я хотел бы услышать соображения комиссара Каула о том, как распорядиться этой информацией.

Каул жадно вцепился в брошенную ему кость.

– Мы не можем скрыть всестороннее вещание, поэтому его необходимо дискредитировать. Всем военным, муниципальным и цеховым учреждениям в улье Вервун, а также и избранным представителям гражданского населения и Легислатуры необходимо внятно и убедительно сообщить, что это пустопорожняя пропаганда. Нужно приготовить заявления для информационных экранов, опровергающие вражеское вещание. Я предлагаю нам ответить собственным вещанием. На данный момент должно хватить простых повторений «Наследник мертв».

– Начинайте работу. И держите меня в курсе. – Кроу дождался, пока Каул выйдет, потом повернулся к Штурму и Ксансу: – Боевая готовность остается в силе, но теперь я хочу, чтобы все армейские ресурсы были на позициях. Никаких резервов. Мы должны встретить следующий удар во всеоружии.

Оба генерала кивнули.

– Я полагаю, пересмотр настроек коммуникационной сети уже произведен, генерал Штурм?