Следили за ним или нет, галл решил как можно скорее исчезнуть, и в любом случае еще до въезда в Рим. И трактир с многочисленными входами и выходами из здания был исключительно удобен для подобного замысла.

В момент своих размышлений Сулла заметил на подходе к станции небольшую группу людей. Некоторые ехали в Рим на лошади, другие шли пешком, спереди и сзади большой повозки военного образца, запряженной двумя лошадьми, – ее вид был ему знаком. По походке людей, их одежде, цвету багажа (такой цвет был в ходу в армии) бывший офицер узнал в них легионеров в отставке.

Судя по всему, им пришлось идти всю ночь, дабы избежать палящего дневного солнца. И скорее всего, они остановятся на отдых, разобьют вокруг своей повозки бивуак, накупят провизии и поспят. Сверху взгляд Суллы охватывал всю эспланаду и задний двор. Он надеялся, что легионеры ввезут свою повозку и лошадей туда, под тень здания и сосен. Там же находились отхожие места и фонтан, где можно было попоить коней.

Сулла не ошибся. Когда он встал из‑за стола и подошел к краю террасы, выходившей во двор, то увидел, как ветераны действительно поставили свою повозку около стены трактира, прямо под ним. Некоторые уже расстилали на земле камышовые циновки, собираясь расположиться на них, другие занимались лошадьми – поили их, а один направлялся к отхожему месту. Сулла с большим удовлетворением отметил, что большинство из них явно были галлами. Затем он направился к служебной лестнице. Вниз и вверх по ней шастали рабы. Встретив одного из слуг, спросил его, как пройти в отхожее место. Слуга ответил, что ему нужна или выйти из передней двери трактира и обогнуть здание, или же пройти через кухню во двор. Сулла решил воспользоваться кухней, что больше отвечало его замыслу. Перекинувшись несколькими фразами с поварами, которые колдовали над плитами на древесном угле, он спустился по трем ступенькам и далее на улицу. В нужнике, довольно просторном, он поискал глазами ветерана, которого заметил с высоты террасы. Тот сидел немного в стороне от входа на одной из дырок, проделанной в скамеечке из полированного дерева, с задранной туникой, обнажив мускулистые икры и волосатые ноги, которыми, без сомнения, отмахал тысячи миль за императорской славой.

Сулла прошел прямо к бывшему легионеру и тоже задрал тунику, снял штаны и сел рядом с ним, хотя вокруг было много свободных мест. Ему нужно действовать как можно быстрее, потому что другой мог с минуты на минуту подняться, покончив со своими делами. Бывший офицер‑легионер тут же решил заговорить на галльском языке.

– Что, демобилизовался? – доброжелательно бросил он.

Военного вначале встревожило поведение вошедшего: в отхожих местах часто предлагали гомосексуальные контакты. Затем, подумав, решил, что земляк хочет всего лишь немного поболтать.

– Да, – ответил он. – Все в порядке и у нас, и там, откуда мы пришли...

– А откуда вы? – спросил Сулла и вместе с вопросом выпустил ветры, что неопровержимо доказывало его право находиться на этом сиденье.

– В Африке, на юге. Пожарче, чем здесь!

– Никогда там не служил, – скромно сказал Сулла, дав понять, что тоже был в армии.

– А, так ты тоже... – заметил тот и поглядел на Суллу, пытаясь понять, с кем имеет дело.

– Да, – сказал Сулла. – Пятнадцать лет. В более холодных краях, понимаешь... Германия, Бретань, Батавия... А куда направляетесь?

– Нам дают земли на Рейне, вот и хотим там обустроиться все вместе. Мы давно знаем друг друга.

– Хорошее дело, – одобрил Сулла.

– Ну а ты где живешь?

– Около Вьенны. В восьми милях до Вьенны, на маленькой дороге, которая ведет в Лугдунум. Не на Клавдиевой дороге, большой, а на соседней. Если будете проезжать мимо, то я напишу своим рабам словечко. Спросите ферму Суллы. Рабы вас встретят, отдохнете. А я еще некоторое время задержусь здесь...

– Ферма Суллы, – повторил ветеран. – Конечно, нам придется подниматься по долине Роны. Право, не просто проезжать чужими краями, когда никого там не знаешь. А кроме тебя, живут ли на ферме другие легионеры?

– Нет. Только военные пленники. Персы. Но с тех пор как они у меня, выучили галльский и довольны своей жизнью... – Сулла выхватил одну из губок на тростниковой ручке. Ими вытирали анальное отверстие. Для удобства их клали в желобок с проточной водой, который проходил между ногами посетителей и сиденьем. Теперь о деле, иначе его сосед не замедлит проделать то же самое и уйдет отсюда. – Между нами, ветеранами. В данный момент я нахожусь в несколько затруднительном положении. Ты и твои приятели могли бы мне помочь, если, конечно, вы хотите заработать немного денег.

Другой тоже взял губку и поднялся, чтобы ему удобнее было провести ею между ягодицами. Вопросительно посмотрел на Суллу.

– Деньги, – повторил он, – в них всегда есть нужда. К тому же и услужить тебе...

– Сколько вам дали?

– Двадцать тысяч сестерциев каждому, кроме того, еще и землю...

– Неплохо, – сказал Сулла.

– Да, но нужно все просчитать. Одна корова, такая, как у тебя, сколько сейчас стоит?

– Ну, хорошая корова стоит две тысячи сестерциев.

– Вот видишь! – сказал будущий колонист.

Оба уже стояли и оправляли одежду, положив губки на тростник обратно в желоб, чтобы и следующие могли ими воспользоваться.

– А какая нужда в нас? – спросил ветеран. Наконец он понял, почему его нынешний сосед по отхожему месту сразу, как вошел, направился именно к нему.

– Так вот, – начал объяснять Сулла. – В Риме много опасных личностей, и среди них те, кто хочет доставить мне неприятности. Они сейчас идут за мной по пятам. Мне нужно вернуться в город незамеченным. Вы спрячете меня в своей повозке. Дадите мне свою одежду, колпак и все прочее. Принесите сюда, я переоденусь... – Сулла вынул из кармана деревянный номерок, который получил в обмен на свою лошадь. – Оставь одного из своих приятелей в трактире. Пусть заплатит по моему счету в ресторане – там, наверху. Я заказал блюда. А завтра утром возьмет мою лошадь и поедет в Рим. Кто‑нибудь среди вас знает хоть немного город?

– Есть один. Он прожил здесь два года, когда служил в преторианской гвардии[58].

Сулла вытащил из кармана несколько монет в сто сестерциев и отсчитал две.

– Отдай ему. Он доедет до дворца Менезия. Напротив дворца постоялый двор «Два жаворонка» с конюшней. Пусть там и подождет. Я пошлю за ним вечером, и мы встретимся все вместе у меня...

– У тебя дом в Городе?

– Да, – сказал бывший офицер‑легионер. – И конюшня. Вы сможете поставить свою повозку, распрячь коней и, если захотите, отдохнуть несколько дней.

Ветеран посмотрел на монеты в сто сестерциев.

– И только за то, чтобы один из нас довел твоего коня до Рима, в часе езды отсюда?

– Да, – сказал Сулла. – И тысячу сестерциев по приезде, когда прибудем в повозке на место.

– Тысячу... – оценил тот. – Щедро платишь за поездку в Рим, куда нам надо попасть в любом случае...

– Вас ведь семеро, да? Каждый получит свою долю – за то, что я прошу вас продолжить путь прямо сейчас, не дожидаясь ночи, по жаре... Итак, пришли мне одежду и предупреди остальных, пусть подготовятся к отъезду. Запрягайте лошадей...

– Договорились!

Отрапортовал он по‑военному. Сулла осознал, что малый инстинктивно подчиняется ему, как главному. Сулла так же отдавал приказания более десятка лет и заслужил свои воинские звания на полях сражений. И вот между легионером и офицером после минутного знакомства сразу установились правильные отношения.

Ветеран собирался уже выйти, но Сулла задержал его.

– Подожди! – сказал он, пользуясь представленным случаем. – Мне нужно четыре решительных человека на эту ночь для одного дела. Знай, что я заплачу за это много, гораздо больше.

На сей раз тот заколебался:

– Что‑то... незаконное?

– Послушай! – сказал Сулла, беря его за руку. – Тебе известно, в Риме много убивают. По заказу одного мерзавца убили моего друга, тоже офицера, мы служили в одном легионе. Я поклялся найти подлеца. И нашел его. Пришло время расплаты... Мой друг был богат. Он оставил мне наследство. Даю двадцать тысяч сестерциев тем, кто поможет мне сегодня вечером расправиться с этим гадом. Я знаю, где он живет. Он нанимает маленьких мальчиков, сутенер... Ты понимаешь, что я хочу сказать?