Под низкою кровлею, на сеновале,

два брата, укрывшись от турок, лежали.

Их чета ушла. Тут старший из братьев

в огне лихорадки, безумный фанатик,

шептал, крепко сжав рукоять револьвера:

«Чего так дрожу я? Иссякла вся вера?

Огонь мою грудь продолжает глодать.

Не хочется здесь, взаперти, погибать.

Ах, мне бы на волю, мне б ринуться в сечу!

Там пулю найду, там погибель я встречу!»

Послышался шум на дворе у дверей,

там кто-то кричал: «Эй, слезайте скорей!»

Хозяина голос: «Слезайте оттуда!»

Вчера — хлебосол, а сегодня — Иуда!

Как слеп и бездушен отчаянный страх,

а он — для ничтожеств — советник в делах.

Неслышно, незримо он в душу вползает,

коварство и подлость в душе порождает:

во власти его, палых листьев желтей,

трусливый отец выдает сыновей,

и мать, выгоняя дитя на дорогу,

трепещет и шепчет: «Мне легче, ей-богу!»

Ни жалости нет у нее, ни любви,

их вытеснил ужас, царящий в крови.

Нет, Жекова не испугать Михаила,

он вихрем взметнулся. Откуда в нем сила?

Он в турок стреляет, крича им: «Назад!»

Но младший бледнеет от ужаса брат.

«Огонь! Окружай!» — заревели аскеры,

и бой разгорелся, нет ярости меры.

От выстрелов стены строенья дрожат,

а Жековы братья у входа стоят,

В руках револьверы, во взгляде решенье:

«Умрем — не сдадимся!» До смерти — мгновенье.

Трепещут сердца их, кровь хлынула в очи,

дерутся с ордою они что есть мочи.

Мякина и сено у них под ногами:

и это защита в сраженье с врагами!

Вдвоем против сотни... Шатается дом,

стервятники кружат над птичьим гнездом.

Но Жековы бьются — прицел у них точен,

убийцы валятся в песок у обочин

и дохнут, как куры в поветрие, в мор,

а кровь заливает разбуженный двор.

«Огня!» — Мустафа закричал разъяренный

и рухнул, стремительной пулей сраженный.

«Поджечь их!» — орет растерявшийся сброд.

И дым ядовитый по сену ползет.

Но тверд Михаил остается, что камень,

а младший, завидя бушующий пламень,

воскликнул: «Сдадимся, иначе сгорим!

Погубит нас этот удушливый дым!» —

«Нет, ты мне не брат!» — старший выкрикнул пылок,

он выстрелил младшему брату в затылок.

Тот рухнул. «Скончался!» — сказал Михаил,

но только на миг револьвер опустил.

«Нет, не опоздаю!» — окутанный дымом,

висок прострелил он, став непобедимым.

И обе души из огня вознеслись,

позора избегнув, в лазурную высь.