В этот момент я окончательно убедилась: мой кузен не в своем уме. Слава богам, он нам все-таки не родственник. Можно было бы ответить презрительно: «Не понимаю, о чем вы говорите», но он бы наверняка надо мной посмеялся. Поэтому я спросила:

– А вы не верите?

– Я – нет, – ответил он серьезно. – Более того, та история, которую рассказывают в столице, – ложь. Такого просто не могло быть. И вы должны были это сами понять.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

Все– таки эти слова прозвучали. Но не гордо, а довольно растерянно.

Кузен благосклонно пояснил:

– Это часто бывает. Вы знаете достаточно для того, чтобы увидеть правду. Просто не можете сложить кусочки мозаики. Давайте попробуем вместе. Энгус вас любил?

– В каком смысле?

– Замечательный ответ. Уточняю: он любил вас настолько, чтобы пренебречь Своей честью и честью Дома?

– Конечно же нет! – воскликнула я. – Дом Ивэйна всегда строго соблюдал все законы чистой крови, а Энгус был достоин своего рода. И кому, скажите на милость, нужны были столь роковые страсти? Женитьба на мне ничем не угрожала его чести. Для чего и задумывался наш брак, если не для укрепления Домов?

– Конечно, конечно.

– И если вы хотите спросить о Лейве, то после моей помолвки с Энгусом мы с Лейвом, разумеется, больше не встречались.

– Простите, почему?

– Как почему? По-моему, иначе поступить было нельзя. Мы же не собирались пожениться.

– Но вы любили друг друга?

Если бы это был не Ивор, а кто-то другой, то я решила бы, что он издевается. Но послушницы Храма уже успели нашептать мне сплетен про нашего чокнутого родственничка. За неимением в округе других дурачков кузен был личностью известной. Поэтому я терпеливо, по складам объяснила ему:

– Если бы я вышла замуж за Лейва, мне пришлось бы порвать всякую связь с Домами. От него также отвернулись бы все знатные люди Аврувии. У нас не было бы ни денег, ни дома, ни друзей, ни будущего. Для чего же подвергать друг друга таким унижениям? Мы любили и желали друг другу счастья.

– Порознь? Понятно. У вас прелестный ум, кузина, и очаровательная мораль. Итак, Энгус тоже любил вас, но отнюдь не самозабвенно?

– Этого от него никто и не ждал.

– Но тогда, ради вашего первенца, объясните мне, что могло заставить аристократа драться с тардом на рыночной площади посреди толпы? И не просто с тардом, а с любовником своей невесты? Зачем ему ворошить грязное белье у всех на виду? Наилучшим для него было бы вовсе не замечать Лейва. А уж если свести с ним счеты, то именно в честном бою, а не в площадной драке. Ночью, в стороне от города. Вот если бы он ревновал так, что плюнул бы на достоинство…

– Энгус всегда был человеком чести, – сказала я твердо.

– Хорошо. Тогда я попытаюсь представить себя на месте Лейва. Не в его интересах ввязываться в скандалы. Их семья в Лайе и так на птичьих правах. Если даже Энгус прилюдно его в чем-то обвинил (хотя вы утверждаете, что такого быть не могло), самым разумным было бы ответить что-то вроде: «О чем ты говоришь? Я никакой Кайрен не знаю. Кто тебе сказал такую гнусность?!» У вашего возлюбленного горячая голова? Он способен разозлиться настолько, чтобы забыть о собственной безопасности?

– Нет, – ответила я удивленно. Я не понимала, почему до сих пор это не пришло в голову мне самой. – Нет, напротив, Лейв всегда был очень осторожен. Иначе они с отцом и правда не выжили бы здесь. Иначе… – Тут я покраснела, но закончила: – Мы не смогли бы два года скрывать нашу связь от моего отца.

Кузен хмыкнул.

– А ведь там, на площади, была толпа асенов, – сказал он. – Нетрудно было догадаться, чью сторону они возьмут, если случится драка. Так что получается, того поединка вообще не могло быть.

– Но… они же дрались?

– Да. И это очень обидно, потому что я не вижу в своих доказательствах ни одного изъяна. Но если и дрались, то не из-за вас. Должна быть какая-то другая причина. И еще, Лейв, каким вы его описываете, не мог убить аристократа. Он же понимал, на что себя обрекает. Если бы это был настоящий поединок, а не та кулачная расправа, про которую рассказывают в Аврувии, я подумал бы о несчастной случайности.

– Но нож в спину случайно не воткнешь!

– Мне этот нож тоже не дает покоя. Никак не могу представить, как он мог там оказаться. В животе, в горле, в левом боку – пожалуйста. Но кто же сам подставляет спину?

– Вы, стало быть, думаете, что нож прилетел из толпы?

– Не знаю. Да и вообще все это очень смутно. Кто скажет точно, где торчал этот проклятый нож год назад?

– Но там мог быть кто-то еще? Кто-то третий?

Он улыбнулся. Похоже, моя горячность его позабавила.

– Мог. Но тогда возникают вопросы. Первый: из-за чего была драка? Мы вроде договорились, что не из-за вас. И второй: кто и почему убил Энгуса?

– И что вы думаете?

Он рассмеялся, и я прикусила губу от досады. За время нашей прогулки он несколько раз убедительно доказал мне, что я круглая дура.

– Думаю, что мне нужен Лейв. Он должен знать ответ хотя бы на первый вопрос. Вы ведь скажете мне, где его искать?

Это было глупо, но на мгновение я снова испугалась. Я привыкла, что чужое любопытство приносит мне одни беды.

– Зачем вам нужно все это ворошить?

– Меня просил ваш отец, Кай. А у меня есть веская причина прислушиваться к его просьбам.

– Отец просил вас вытащить Лейва? Не смешите меня!

– Он просил помочь вам. Я это и делаю в силу своего разумения.

Я улыбнулась примирительно:

– Не обижайтесь. Я просто не привыкла, чтоб мне помогали.

– Ничуть не удивлен. Вы ведь аристократка.

Мне захотелось дернуть кузена за волосы. Несильно, но ощутимо. Чтоб прекратил издеваться. Я же не виновата, что он умней меня!

– Еще одного никак не могу понять, – сказал он. – В городе просто ухватились за то объяснение, которое ближе лежало. Но вы-то – вы знали их обоих. Как вы могли поверить? Или вам известно еще что-то? Тогда расскажите. Если уж я ввязался в это дело, то должен, по крайней мере, знать как можно больше, чтобы не наделать ошибок.

– Нет-нет, я и вправду не знаю ничего.

И я замолчала. Он опять был кругом прав. Почему я так легко поверила, что Энгус умер из-за меня? Потому что так было проще всего. Да еще случившееся весьма поднимало меня в собственных глазах. Роковая женщина! Страшно и сладко. Недавно я приписывала такие мысли Алов. Но сегодня мне довелось увидеть себя со стороны. Ох, Лейв, как же я тебя предала! А ведь всегда считала, что та любовь – единственное настоящее, что было в моей жизни.

Мой отец часто покупал лошадей у господина Хольма. Пока они торговались, меня отпускали погулять в маленький сад за домом. Мне тогда было шестнадцать лет, и жить было невероятно больно, но хорошо.

Я не знаю, подглядывал ли он за другими гостями, но за мной подглядывал всегда.

Сад был под стать владельцам – сплошь новые посадки, ни одного старого дерева. Молодые яблони и сливы чем-то болели, листья их были изъедены, тонкие ветки легко ломались, поэтому он прятался в кусте черемухи, навалившемся на забор. Осенью листья стали падать, и его убежище открылось. Как-то раз я увидела его и запустила валявшейся на земле сливой.

Я тогда не выносила, даже если отец долго смотрел на меня, а уж от чужих взглядов и вовсе шарахалась.

Познакомились мы через год, в ночь Высокой Звезды. Скрыв лицо под маской, я с друзьями плясала на главной площади.

Я отошла, чтоб поправить съехавший чулок, и тут что-то мягко стукнуло меня в спину. Я недоуменно посмотрела под ноги. На земле лежала созревшая слива.

Лейв сидел на каменной чаше фонтана. Маски на нем не было, видно, хотел, чтоб я его узнала.

– Я, кажется, испортил тебе платье, – сказал он сокрушенно. – Позволь, я отмою.

– Ничего умнее придумать не мог? – поинтересовалась я.

– Я просто хотел привлечь твое внимание.