17 июня.

Все меньше остается питьевой воды. Одни кувшины почему-то полупустые, другие разбились, в некоторые попала морская вода. Поэтому пьем мало. Рис и макароны варим в морской воде. Решаем ежедневный рацион питьевой воды снизить до одного литра в сутки на человека, к тому же каждый должен часть своего рациона отдать на готовку пищи. Из-за нехватки пресной воды остро встает проблема личной гигиены, что сказывается на нашем внешнем виде: волосы на голове слиплись, борода торчком, от солнца и соли покрывается язвами кожа; самая тяжкая проблема — ноги в постоянной сырости. Впрочем, нет худа без добра: исчезли… мозоли.

18 июня.

В то, что произошло, трудно поверить: сломался сделанный из американской смолистой сосны большой руль. На сбившуюся с курса ладью обрушиваются волны десятиметровой высоты. Парус хлопает так, что едва выдерживают барабанные перепонки. Приходится опустить его, чтобы не разорвался или не переломил мачту. Эта операция трудна и рискованна, поскольку ванты, которыми яростно играет ветер, хлещут по лодке и людям. Мы во власти водных вершин и провалов, ежесекундно меняющегося водного ландшафта, затягивающего нашу скорлупку в свои водовороты. События развиваются мгновенно. Положение становится драматическим, и, похоже, плавание идет к концу, как на «Ра-1». А ведь всего несколько часов назад ничто не предвещало ненастья! Мы даже хотели выбирать место, где пристанем к берегу. Не самую первую сушу на нашем пути — Барбадос, а Тринидад или, еще лучше, побережье Венесуэлы, а может быть, даже — почему бы и нет — берега Юкатана!

19 июня.

Одного оставшегося руля недостаточно для управления лодкой. Все мы ломаем голову над тем, как восстановить сломанный на две части руль. Из двух обломков выбираем тот, что подлиннее, однако его надо как-то закрепить, и это еще одна проблема, поскольку он не достает до мостика. В результате решаем прикрепить к длинному обломку тяжеленную лопасть и всю конструкцию опереть не на горизонтальный шест, а на настил мостика. Эта операция занимает целые сутки, в течение которых нас то и дело захлестывали волны. Чтобы кого-нибудь не смыло в океан, все привязаны страховочными концами к «Ра- II». Но и при этом огромных усилий стоит просто удержаться на ногах, так как наша скорлупка скачет по волнам, словно жеребенок. Понемногу шок, вызванный создавшимся на борту чрезвычайным положением, проходит, и мы, задыхающиеся, насквозь мокрые и едва не падающие от усталости, воспринимаем уже все происходящее, как самое обычное дело.

20 июня.

«Ра- II» идет под четвертушкой паруса. Увеличить парус мы не решаемся, поскольку рулевое управление ненадежно. Теперь вахтенным приходится орудовать и руками и ногами, а поскольку в нынешних условиях для управления лодкой одного человека мало, решаем учредить двойные вахты по два часа. Скорость ладьи увеличивается. Море по-прежнему штормит, небо затянуто тучами, папирусная лодка почти целиком погрузилась в океан. Над водой возвышаются лишь корма, нос, мостик, каюта и мачта. Плохо дело — все промокло: и сенные матрасы, и продовольствие, и мы сами. У всех серьезное раздражение кожи.

22 июня.

Преодолев 40-й градус западной долготы, мы как бы входим в американские воды. Такое событие отмечается особым легким ужином — манной кашей с сахаром.

24 июня.

Проделав свои расчеты (мы их всегда ожидаем с большим нетерпением), Норман сообщает, что нами пройдено 67 миль. В ответ раздаются радостные крики. После штормовых перипетий, длившихся несколько дней, вновь появляется какая-то надежда.

25 июня.

Радиолюбитель с Барбадоса сообщает, что к нам приблизится океанографический корабль ООН, если мы готовы оказать содействие в исследованиях загрязнения океана. Экипаж «Ра- II», который с первого дня своего плавания подбирает в океане комки нефти, согласен с этим предложением. Обещаем также помочь ученым в определении плотности океанской фауны.

Перспектива встречи радует нас еще и потому, что, по счастливому совпадению, оба судна — древнее и современное — идут под флагом Объединенных Наций. В эти же дни до папирусной ладьи доносятся сквозь эфир добрые пожелания Генерального секретаря ООН У Тана. Все же, несмотря на ободряющие сведения, действительность весьма горька: ежедневный рацион воды не превышает пол-литра на человека. В то же время для обезьяны, голубя и утки полный дневной рацион составляет литр: животные не выносят ограничений.

27 июня.

Перелетный голубь с кольцом на лапке «27773-А-68-Испания», который вместе с нами путешествовал больше месяца по океану, теперь покидает нас. Наверное, почуял землю или приближающийся циклон.

29 июня.

Адская ночь. Тьма. Море штормит. Поминутно изменяющий свое направление ветер обрушивает на нас шквал дождя, гонит лодку то к северу, то к югу. На палубе весь экипаж отчаянно и тщетно пытается маневрировать парусом и рулем. Бросаем на воду плавучий якорь, чтобы удержать ладью в наиболее выгодном положении — кормой к волне. Благодаря расчетам Нормана вычисляем, что находимся в том же районе, где в прошлом году были вынуждены покинуть наше первое папирусное судно, то есть в 600 милях от американских берегов.

30 июня.

После целого дня долгих переговоров по радио, после того, как мы неоднократно сообщали свои координаты, уже в сумерках к нам подходит «Кальмар», океанографический корабль Объединенных Наций. На борту «Ра- II» всеобщее ликование.

1 и 2 июля.

«Кальмар» сопровождает нас в течение двух дней. Члены его экипажа посещают нашу папирусную ладью. На них производят сильнейшее впечатление условия, в которых восьмерым «морякам Солнца» пришлось и еще придется совершать свое легендарное путешествие. К сожалению, два дня пролетают как одно мгновение, и «Кальмар» уходит своим курсом, приняв на борт взятые нами образцы загрязненной атлантической воды вместе с отчетом Тура Хейердала.

4 июля.

Вчера мы прошли всего 36 миль при сильном ветре и волнении. Вполне возможно, что наше суденышко оказалось в районе, где сталкиваются два течения, вздымая волны и создавая водовороты. До Барбадоса осталось 540 миль, но изо дня в день «Ра- II» все больше погружается в воду. Было бы обидно тонуть второй раз, и вся надежда только на скорость. Спасаясь от сырости, переселяемся на крышу каюты, где едим, пьем — словом, живем.

6 июля.

До Барбадоса 400 миль. Это и много и мало. Много потому, что непогода продолжается, а мало — в сравнении с пройденными милями и пережитыми трудностями. Выдержит ли судно? Вот причина наших постоянных опасений.

7 июля.

Ночью хлещет тропический ливень; он обрушивается на нас с такой силой и в таком количестве, словно мы все купаемся в воде, словно океан и небо слились в сплошной поток. Струи дождя не дают дышать, но мы подставляем лица потокам ливня, пьем пресную дождевую воду, которая моет и освежает наши насквозь просоленные тела. Беспрерывно протираю тряпкой компас, чтобы видеть стрелку. Дежурим на мостике вдвоем с Кеем и изо всех сил сражаемся с рулями и шкотами, стараясь держаться курса. Утке, свободно живущей на крыше каюты, ливень доставляет большое удовольствие. Она пьет дождевую воду и плещется в лужах.

8 июля.

Атлантика непредсказуема. Течения изменили свое направление, и вода приняла голубую окраску: из ярко-лазурной сделалась темно-зеленой. Пассаты и течения Канарских островов, устремлявшиеся прямо с востока на запад, теперь испытывают влияние ветров и течений с юго-юго-запада, благодаря чему нас отнесло к северу от предполагаемого маршрута. Теперь, наверное, будет нелегко попасть к Барбадосу — первой, по расчетам, американской земле на пути «Ра- II».

Будучи офицером американского флота, то есть современным специалистом, Норман проложил наш курс и утверждал, что мы движемся в направлении, скажем, 270 градусов к западу. Однако я убежден: ветры и течения пока что несут ладью к Вест-Индии, и это подтверждается тем, что без паруса и со сломанными рулями, то есть на неуправляемых ладьях, можно было так или иначе попасть в Америку по прямой линии. Мы же бороздим Атлантику зигзагом, поэтому логично утверждение, что естественные силы, которым мы вверили себя, вполне могли в древние времена переносить мореплавателей к берегам запада.